Я ПАМЯТНИК ВОЗДВИГ СЕБЕ НЕРУКОТВОРНЫЙ…

Степан Степанович. Лунатик лишь одна из версий, так же, как и весельчак и злоумышленник.

Евгений Станиславович. Ну, пусть лунатик лишь одна из версий. Так вот, мне удалось найти пособника злоумышленника.

Степан Степанович. Так кто?

Евгений Станиславович. Здесь много ушей.

Далее подходит и говорит шепотом несколько слов.

Степан Степанович. Ну, и дела. Мне нужно выслушать Наталью Михайловну. У неё тоже есть, что сказать следствию.

К Степану Степановичу подходит Наталья Михайловна и говорит шопотом несколько слов. Степан Степанович уходит. Евгений Станиславович сел на свободное кресло у стола.

Антон. Евгений Станиславович, у вас «Фанта» есть?

Евгений Станиславович. Полтора литра.

Антон. Спорим на «Фанту», что сегодня ночью опять будет прикол.

Евгений Станиславович. Так я об этом знаю.

Антон. Так это вы будете сегодня ночью ходить при луне?

Евгений Станиславович, улыбаясь. Буду, буду.

Явление тринадцатое. Кефир и женско-мужскойклуб

Олег Николаевич заходит в холл. В столовую заходит Эдик. Через некоторое время он выходит.

Эдик. Заходите на кефир.

В столовую входят женщины, за ними мужчины. Все выходят. Мужчины, кроме Евгений Станиславовича, уходят в свои комнаты. А женщины садятся за стол.

Наталья Михайловна. Маша, ты знаешь, я вышла на пенсию досрочно из-за вредных условий труда. Нам по вредности молоко давали. А теперь я замужем за очень богатым человеком и ни в чём не нуждаюсь, но привычка брать по мелочи от всего, осталась.

Мария. А нам по вредности дают кефир.

Наталья Михайловна. Ха-ха-ха. Потому, что наши таблетки вреднее высокой температуры и загазованности.

Олег Николаевич. А что, вы правы. Только наши таблетки надо называть не вредными, а имеющими побочные эффекты. Ну, например, хлорпротиксен. Снотворное, а утром вызывает головокружение за счёт снижения артериального давления. Или акинетон. Удаляет тремор, зато вызывает запор. А вот ещё одно лекарство против дрожи рук – мидантан, зато вызывает задержку мочи. Или циклодол. Выписывают против неусидчивости. Так он у некоторых больных вызывает неконтролируемый бег в помещении.

Эдик. Олег Николаевич, помните, зимой был такой больной. Время тихий час, а он бегает по холлу кругами. Всё пытался выбежать на улицу.

Олег Николаевич. Так это Мареев был. Ему всё назначение отменили, а он всё бегает. Пока капельницу не поставили, не успокоился.

Мария. Олег Николаевич, а что это за комиссия Министерства здравоохранения, что завтра будет?

Олег Николаевич. Да она раз в год приходит. Всё бы ничего, да у нас проблемы. А их не спрячешь. Ну, посмотрят помещения, ну поговорят с персоналом, а потом будут задавать вопросы больным, мол, как вас лечат и всё такое. А у больного может запор уже седьмой день, а клизму не поставили. Вот тут-то комиссия и свою клизму ставит, только лечащему врачу и заведующей клиникой. Ну, от него и нам с Эдиком перепадает.

Входит Евгений Станиславович и подходит к Марии.

Евгений Станиславович. Мария, я хочу с вами поговорить, и не о мыле и зубной пасте. Присаживайтесь в кресло.

Мария. Видно, что вы писатель.

Евгений Станиславович. Да, бог наказал.

Мария. Как это?

Евгений Станиславович. Стоит написать пьесу, как бог снова усаживает меня за рабочий стол, и я пишу другую.

Мария. Так у вас проклятие какое-то: писать, писать, писать.

Евгений Станиславович. Это проклятие пожизненное и не зависит от места. Вот еду сюда в клинику и думаю: полечусь, а в сумке тетрадь и ручки. Вот уже две трети тетради исписал, выбросил одну ручку.

Мария. Так вы всё туже пьесу пишете?

Евгений Станиславович. Да-да.

Мария. А кто действующие лица?

Евгений Станиславович. Да все мы, больные, и от заведующей клиникой до санитара. Я удалил всех прежних действующих лиц, изменил количество действий, и имена я изменил.

Мария. А что же вы пишете на бумаге?

Евгений Станиславович. Да, письмо на ноутбуке быстрее и удобнее, но как-то решил, что ноутбук в эту клинику брать не буду и оказался прав.

В холл входит Степан Степанович и подходя к столу. Я вам не помешаю?

Мария. Нет-нет.

Степан Степанович садится в кресло.

Евгений Станиславович, показывая на Степана Степановича. Вот ещё одна жертва с проклятием писать.

Степан Степанович. Раньше я вёл следствия, и не одно и всё писал, писал, писал, дела, а теперь пишу об этом книгу. А тяга к следствию осталась. Когда я был молодой следователь, я проклинал свою работу. А теперь жалею по тем временам. Однажды, когда я был ещё молод, принёс рапорт. Полковник Стручков прочёл и сказал: да у тебя лёгкое перо, хорошо написано. А теперь я сам полковник, правда в отставке.

Мария. Александр Николаевич, а приходилось ли вам говорить кому-то, что у него лёгкое перо?

Степан Степанович. Нет. Сейчас нет следователя в моём понимании. Не было установленных в опасных местах видеокамер, записи с которых можно было посмотреть в любое время дня и ночи. Раньше мы были авторами рапортов о следствии. За информацией мотались по стране и миру. Знаете, как говорят: волка ноги кормят. А сейчас, сидя дома, можно скачать из интернета любое видео, свой или чужой рапорт, переставить абзацы, заменить фамилии и подпись. Э-э-э-х.

В холл входит Лола.

Мария. Евгений Станиславович, что ещё могут у нас украсть?

Евгений Станиславович. А что там у нас в тумбочках осталось нетронутым? Правильно, зубные щётки.

Лола. Так что нам на ночь прятать зубные щётки?