На шхуне Скопа к островам Океании. Экспедиция в будущее

Банг бао, так Чен назвал это место – рыбацкая деревня с пирсом и маяком на восточной оконечности острова. Туда он и правил. Почему не к туристическим пляжам, не понятно, но решения капитана в море – закон. Как только пришвартовались к пирсу со стороны рыбацких лодок и туристических катеров, которых было совсем немного. Наверное, они все на островках туристов увезли. Служащий пирса подскочил к нам немедленно и потребовал оплату за стоянку. Чен рассчитался с ним батами, которые таец рассматривал с особым интересом, но принял. Вообще, все немногочисленные на этот час жители деревни, что были на пирсе, смотрели на нас с нескрываемым любопытством.

– Ачжан хочет поехать на Клон Прао? – спросил таец, – я могу посоветовать вам взять машину моего брата. Вместе с шофером.

– Хорошо. Я как раз хотел спросить об этом, – кивнул капитан.

Чен вернулся на борт и что-то серьёзно сказал Саше. Тот с такой же серьёзностью кивнул и скрылся в кубрике. Чен обратился к Пыму, на что парень вытянулся в струнку и закивал.

– Лю, пхом джа пай най виладж. Кхун ле Саша ю ни каб мама. Пхом хванг най ваа тау, дек дек кхон. Пхом руу – кхун вай са самат пкхонг кан рыа.[3 - – сынок, я поехал в деревню. Вы с Сашей будете с мамой. Я знаю – вы сможете защитить лодку в случае чего.]

Саша вылез из надстройки и протянул отцу револьверы. Чен спрятал один за пояс, второй сунул в руку мне, и мы пошли к деревне по шатким хлюпающим мосткам между пирсом и берегом. Машина, старенькая Тайота торчала возле крайнего ресторанчика, если его можно так назвать, и завелась сразу. Водитель с радостью и подобострастием открыл переднюю дверцу для шкипера, а я сам уселся на заднем сидении. Чена тайцы везде узнавали, как монаха и выказывали должное уважение. К фарангам последнее время уважения сильно поубавилось. Водитель, пожилой таец, хорошо говорил по-английски, поэтому я понимал всё, о чем они говорили с нашим капитаном. А он, только несколько раз перебросившись с местным таксистом фразами на тайском, перешёл на английский, очевидно специально для меня.

– А чего туристов совсем не видно, вроде же сезон должен быть, скоро Новый Год.

– Ох, ачжан. Вы, наверное, давно не бывали на острове. Я уж и не помню, чтоб было много туристов-фарангов. На Новый Год приедут, конечно, китайцы, но этого совсем мало. Мой отец рассказывает, что началось это с какой-то эпидемии страшной, а потом медленно восстанавливалось, всё время вирусы появлялись новые и новые. Прахет тхай то откроют, то закроют. Так и сошло всё на нет.

– Ну хоть китайцы, и то ладно. Деньги привозят.

– Ачжан, о чём Вы говорите! Денег очень мало. Сейчас всё на банковских картах, да и то… на телефонах QR коды. Тот, кто не может себе сделать в ресторане или магазине терминал оплаты, давно разорились. Если только напрямую к тебе на счет переслать деньги, но за этим следят. Если поступления частые и можно понять, что это бизнес, штрафуют. Наличных мы почти не видим. Да и не осталось наличных уже почти нигде, только в деревнях еще рассчитываются деньгами из рук в руки. В Бангкоке и других городах деньги – редкость.

– А чего фаранги не едут. У них должно быть всё налажено с банками, да и деньги всегда у них были.

– Вы, ачжан, наверное, жили в далёком монастыре в горах или Исане. Это всё в прошлом. Фаранги обеднели совсем, редко приезжают. Если приезжают, то платят скупо. Русские иногда бывали, но… те всегда прижимистые, только СамСонг пить щедры.

– Хм… европейцы обеднели. Да…

– Есть ещё европейские молодые люди, но они совсем без денег. Тратят только на рис, воду и наркотики. Вы же знаете наш пляж Лонли, вот там они и обосновались.

Петляя по серпантину, водитель успевал разговаривать с нами, дорога была убитой, асфальт во многих местах растрескался, края обвалились от дождей, но местный специалист ловко обруливал ямы. В деревню с полицейским участком, банком и монастырём мы приехали неожиданно. Для меня, но Чен был тут почти свой. Он сразу указал водителю куда приткнуться и достал для расчёта деньги. У таксиста глаза стали масляными, он с радостью схватил тысячную купюру и сделал грустную мину.

– У меня нет сдачи с такой суммы. Ах какие были времена! Король Рама 9 и его брат. Такие деньги сейчас редкость, ачжан. За такую купюру на рынке у Золотого Будды в столицы Вы бы выручили не меньше двух тясяч. А купюры к семидесятилетию Пхумибон Адульдет Махарат на троне стоят мноо дороже! Я сейчас.

Водитель бросился к магазину 7/11, но быстро выскочил оттуда и кинулся к банку. Там он пробыл долго, но вышел довольный, и передал кэпу сдачу сотенными купюрами. Капитан вежливо кивнул ему, не пересчитывая деньги, сунул в карман и попросил ждать. Для начала он пошёл в монастырь, я остался возле такси и озирался по сторонам. Запустение, хоть и людское движение было заметно. Ребятишек совсем не видно, старики спрятались в тени деревьев, лавочки закрыты. После полудня сиеста – подумал я. Чен пробыл там долго, вернулся с умиротворённым выражением лица, и мы пошли в полицейский участок. Пожилой полицейский с некоторым удивлением рассматривал нас минут пять, потом долго проверял паспорта и документы шхуны.

– У вас есть ID-cart или QR-код на телефоне?

Чен открыл свой наладонник и местный мессенджер, где был штрих-код. Полицейского это удовлетворило, хотя он что-то пробурчал себе под нос. Но вернул нам документы и с облегчением заговорил не официальным языком.

– Вы путешествуете? Куда направляетесь7 сейчас не лучшее время для круизов на яхте. Мир сошёл с ума. В столице все ходят по струнке и живут в кондиционированных квартирах. В деревнях люди выживают как могут, а на море и побережье творится что-то страшное. Общины отщепенцев и племена дикарей самого разного вида. Может они и не все, и не всегда опасны, но уже само то, что они отщепенцы и не имеют никаких документов, а значит доходов для жизни, это уже опасность для государства.

– Спасибо, офицер. Мы учёные, и как раз занимаемся такими вопросами. Честь имею.

– Счастливо, ачжан. Я рад, что вы опять посетили наш остров. Я вас помню, когда еще был мальчишкой.

Чен только удивлённо рассмеялся, пожал руку полисмену и повернулся к двери. Остановился в раздумье, но решительно махнул рукой и вышел. Я последовал за ним. Водитель ждал нас на условленном месте, и мы поехали обратно к рыбацкой деревушке. Чен молчал, а местный таксист не счёл вежливым начинать разговор первым. Я начал прозревать – мы находились в будущем, на Ко Чанге будущего!

– Откуда у Вас QR код, сэр? – меня это удивляло, как он спокойно предъявил в полиции.

– Это Line японский. Я наугад предъявил, но прошло гладко. Очевидно это приложение и до сих пор используется для идентификации… Полицай, правда, ворчал что машинка-сканер у него не те даты показывает. Хорошо, что тайцы до сих пор плохо ориентируются в европейском летоисчислении.

…

В Банг Бао мы всей командой пошли поесть свежих морепродуктов, чем очень обрадовали местных. Братья русский и таец выпили по бутылке пива вместе со мной, а Чен с Риндой ограничились. Чен был серьёзен, но не подавлен. Братья же остались довольны заходом, рассказывали, что никаких поползновений к шхуне не было, а местные рыбаки очень дружелюбны. Кэп пообещал рассказать всё в кают-компании, а пока приказал отдыхать и наслаждаться свежими креветками и кальмарами. Возвращались вечером, прикупив пять бутылок рома про запас на рейс, но потом кэп решил, что этого будет мало.

– Огненная вода всегда в цене у туземцев, а ведь мы отправляемся именно туда. Саня, Пым, сбегайте и купите ещё коробку Сэм Сона.

В кают-компании, когда все собрались, шкипер объявил общее собрание. Откупорил бутылку рома и налил себе и мне по стаканчику. Ринда принесла свежих вяленых кальмаров и кучу всякой зелени. Шкипер выпил, помолчал и начал рассказ.

– Я долго беседовал с монахами Ват Клонг Прао, они мне много интересного рассказали.

– Ты оставил пожертвования, тирак?

– Конечно, Лин.То ты меня не знаешь, я же нормальный буддист. Хотя деревни на острове сильно обеднели без туристов, но монахам они жертвуют регулярно. Эти времена даже сплотили их вокруг монастыря. По-моему, только так и можно выжить…

Так вот. Страна сильно изменилась. Изменилась и разделилась на два лагеря. Столица и крупные города, как по побережью, так и в глубине страны, живут по одним законам и правилам, новым. Старые традиции и правила жизни остались только в горах на границе с Мьянмой и в Исане. Кстати, Лаос тоже держится еще старого порядка, но сильно сдаёт уже. Банки правят бал. Все под контролем, все с картами и кодами. Наличных расчетов почти нет. Ведена шкала социального рейтинга и введён Единый Безусловный Доход для каждого добропорядочного жителя страны, гражданина или резидента, не важно. Скромный, только чтоб с голоду не подохли. Часть населения, особенно в столице, конечно не бедствует и может позволить себе много больше, чем в провинции. Даже те провинциалы, что имеют тот Доход-выплаты, живут гораздо скромнее. А шкала не позволяет продвинуться выше. Кстати, миграции по стране сильно затруднены, хотя и не запрещены. Но найти работу, устроиться жить где-то вне своего родного местечка крайне сложно.

За пределами цивилизованных поселений стало много дикарей-разбойников. Протесты против новых порядков породили своеобразных партизан. Но это совсем другое. Это низы, отбросы общества. Те, кто придерживаются старого образа жизни, работают в деревнях, терпят властное давление, не подчиняются, но стараются жить по буддистским канонам. Здесь комфортно можно прожить не работая, вот это и родило такую массу оборванцев-хиппи-отщепенцев. Дикарей. Я не думаю, что на островах Океании много лучше. Скорее, еще хуже. Мда….

Шкипер опять налил себе полстакана рома, мне не налил, заметив.

– Колымский обычай. Каждый сам себе наливает. Наливай и пей по желанию и возможностям.

Он захрустел кальмарами, закусывая луком и травами. Все сидели ошарашенные сообщением. Никто не знал, как реагировать. Но все заранее были предупреждены о трудностях и опасностях экспедиции. Поэтому, я думаю, ни у кого не возникло желания бросить всё и вернуться.

– Туристов совсем мало, и они строго организованы, – продолжил Чен, – Как китайцы, например. Европейцев почти нет, или они в дикарях по побережью. Полиция с ними борется, но ничего сделать не может. Русских немного, с перстнями на пальцах. Буддистские паломники из России и Европы пробираются с трудом, но число их растёт, хоть и слабо. Ислам сильно взял силу. Противостояние британским банкам и Китаю налицо, и они во многих регионах Африки и части Азии выигрывают, хоть и с переменным успехом. Вот, что нас ждёт. И, наверное, это ещё не всё. Но кэп приказал не падать духом, мы на работе. Полторы-две тысячи долларов в месяц и увлекательное приключение. Что может быть лучше? Или хуже?

Ночевали мы у пирса, а на утро отвалили в сторону Индонезии и пролива в Южно-Китайское море.

Курс на Борнео, мимо Камбоджи и Вьетнама

В проход через Борнео и Калимантан решил идти кэп по причине исламской составляющей. Саудиты прочно держали исламский мир в тисках зависимости от своей нефти, поскольку Европа сломя голову бросилась в «зелёную» энергетику, сбивая цены на углеводороды. Чен надеялся дозаправиться саляркой перед дикими островами. То, что нарассказывали о переменах в мире, оптимизма не внушало. Даже на Ко Чанге бензин и дизтопливо оказались дороже, чем в далёком 2025 году. Чен проложил курс в стороне от берега Камбоджи, напрямую к Калимантану. Ветер был попутный, и мы подняли все паруса. Скопа шла до двадцати узлов почти не меняя галсов. Идти почти неделю, если ветер будет постоянно такой, то может дойти и раньше. Постоянно налетал мелкий противный дождь, а северный ветер пробирал сырую одежду. На вахте стоять было некомфортно, но все всё равно стремились в кокпит, потому что в каютах было еще более тоскливо. Идти морем вдали от берегов немного скучно, но безопаснее. В этом мы убедились через полтора суток, когда курс шхуны пролегал недалеко от Камбоджийской территории. Этот мыс, который выходит в море, почти самая южная окраина государства древних кхмеров и их, не менее давних, красных потомков Пол Пота. И вот шкипер решил пополнить запас пресной питьевой воды да прикупить каких-нибудь свежих продуктов в небольшой деревне. Мы направились к берегу. Бросив якорь на расстоянии кабельтова – метров в двести, спустили резиновую шлюпку, Чен с Пымом отправились на берег. Я остался за вахтеного.

Деревушка небольшая, рыбацкие лодки на берегу и ряд хижин вперемешку с домами из кирпича, не обмазанные и не оштукатуренные. Резиновая лодка бодро гребла к берегу, а на берегу их уже заметили, но жителей, на удивление, не собралось множество, как это бывало раньше. Запустение чувствовалось во всём. Я наблюдал в бинокль за Ченом и Пымом. А они вытащили лодку на небольшой пляж и пошли к местным, стоявшим поодаль. Чен что-то говорил им, они кивали. Одна из женщин скрылась между хижинами и домиками, а остальные несмело обступили моих друзей. Ещё двое отошли к лодкам, затем принесли от них что-то в корзине. Рыба! Появилась и женщина с двумя большими пластиковыми бутылями. Чен, очевидно, стал рассчитываться, что привело в восторг рыбаков. Один из них потащил всё в ближайшей лодке, чтоб погрузить. Неожиданно все обернулись в сторону деревни, в её начало, где дорога выходила из зарослей кустарника и пальм, засуетились. На дороге показался джип с открытым кузовом, в котором сидело трое людей в камуфляже.

События стали развиваться так стремительно, что я принял решение помочь нашему отряду на берегу во что бы то ни стало…

Первые неприятности

Когда Чен договорился с водой и свежей рыбой, местные рыбаки стали загружать одну из своих лодок, чтобы отвезти всё на шхуну. Они были рады наличным долларам, как возможности со скидками купить самое нужное или дефицитное у барыг-перекупщиков, которые наведывались в деревню, но требовали только наличность или обмен на крабов и кораллы по бросовым ценам. Как вдруг, местные испуганно заозирались, а женщина, которая вела переговоры со шкипером, тихо сказала.

– Вам лучше поскорее уйти к себе на корабль. Кхмеры.

– Какие кхмеры? Их же давно нет.

– Красные кхмеры. Опять есть. Убегайте быстрее.

– У вас у власти коммунисты? Вот не подумал бы…

– Это не власти. Это партизаны, их Китай поддерживает, а с властями у них перемирие… убегайте же!