Миша выглядит в моей комнате настолько необычно, неправильно, ошибочно, потому что он… другой, что ли.
– Мурашка, подойди ко мне, – протягивает руки.
– Миша, что ещё за Мурашка?
– Ну, ты же Мурашкина, а это сокращение, – невозмутимо поясняет и вновь тянет ко мне свои лапы.
Приподнимаю вверх брови, но оставляю это без комментариев. Окей, пусть будет Мурашка, почему-то в его исполнении это звучит менее раздражающе, чем “англичанка”. Даже мило.
– Ты спишь на полу, понял? – шепчу командным тоном и тыкаю пальцем в пол.
– Понял я, понял. Подойди.
Делаю вперёд два шага и оказываюсь прямо перед ним. Поднимаю вверх голову, и Гора тут же срывается. Прижимает меня к своему телу, покрывает сотнями поцелуев, а наша одежда в ночной тишине так откровенно шелестит, что мне от всего этого безумия башню кренит к чертям собачьим.
Его рука скользит по моей спине, нащупывает маленькую молнию и уверенно тянет её вниз. И тут меня словно ледяной водой окатывает. Начинаю панически хапать ртом воздух, руками прижимаю платье к груди и выворачиваюсь из крепких мужских рук.
– Миша, руки! Контролируй себя, пожалуйста, – пячусь назад и упираюсь спиной в холодный бетон, отчего тут же вздрагиваю. – На пол!
Он начинает пыхтеть, как настоящий медведь.
– Да ты реально издеваешься! – свирепеет.
Стаскивает с себя рубашку, джинсы и остаётся в одних боксерах. А я стою и ошалело наблюдаю за всеми его действиями, не в силах и слова вымолвить.
– Прям так спать на коврике? – недовольно бухтит он.
– А? Нет, конечно, подожди. И отвернись, пожалуйста, я переодену платье.
– Что я женских тел не видел, – поднимает вверх брови.
– Моё, не видел! Так что отвернись, дурной.
Миша снова недовольно фыркает, но повинуется, и я быстренько открываю шкаф, ищу свою пижаму, молниеносно переодеваюсь, постоянно косясь в его сторону. Затем достаю с верхней полки зимнее толстое одеяло, стелю его на пол, сверху ещё одно одеяло, делюсь одной подушкой и выдаю свежую простыню, чтобы он мог укрыться.
– Готово! – довольная, упираю руки в бока. – Ну как тебе? Ты рад такой царской перине?
– Ага, просто писаюсь от счастья, – бросает он, плюхается на импровизированное ложе ко мне спиной.
Я следом упала на свою кровать и на удивление, мгновенно провалилась в сон, а когда утром открыла глаза, меня ждал большой, нет, ОГРОМНЫЙ сюрприз…
Глава 16
Лара
Начинаю ворочаться в кровати, пробуждаясь от сна. Тоненький лучик солнца пробивается сквозь шторы, ослепляет мои глаза, и я вновь их прикрываю. А затем в моей голове щёлкает выключатель, и начинаю осознавать, что в кровати я не одна. Более того, на моей груди лежит чья-то рука. Да-да, прямо под майкой, прямо на груди. А что-то каменное упирается в поясницу. Медленно поворачиваю голову и вижу Мишу.
Этот громила, лежит с самым невинным видом на моей кровати и спокойно спит, тихонько посапывая.
Какого… тут происходит? Как он оказался со мной рядом? Быстро запускаю руку под одеяло и проверяю, надеты ли на мне шортики. На месте. Минимально, но уже радует.
Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.
А затем я срываюсь и начинаю извергаться гневом, словно вулкан Этна. Резко скидываю с себя руку Миши, подлетаю в кровати и со всей силы толкаю его ногами, отчего он кубарем летит на пол с оглушающим грохотом. Мгновенно проснувшись, он ошарашенно смотрит на меня.
– Ты! – тычу во взъерошенного Мишку пальцем. – Извращенец! – шиплю как анаконда.
– Ты чё шизанулась совсем? – выдаёт он с офигевшей, по всем фронтам, физиономией.
– Это я-то шизанулась? Какого хрена ты залез ко мне в кровать, лапал меня за грудь своими извращенскими лапами, да ещё и своей… своей, этой! – пальцем показываю на его “добро”. – этой базукой в меня упёрся! – хватаю подушку и бросаю её в наглую рожу.
Миша тут же её откидывает, встаёт с пола, вырастая надо мной. С несколько секунд смотрит на меня, а затем поднимает с пола бедную подушку и запускает в меня.
– Идиотка! – рявкает он.
Я, не ожидая от него такого поведения, прихожу в ещё большую ярость. Снова хватаю подушку и бросаю в него. Он в меня. Я в него.
– Да, как ты заколебала, англичанка! – разворачивается, забрасывает подушку на шкаф, хватает одеяло и закутывает меня в него, словно в рулет, и наваливается сверху.
– Осадись! И выдохни чуток, а то покраснела вся, как свёкла.
Воздух забивает всё пространство моих лёгких, а затем, выходит, с какой-то режущей болью. Сердце бешено пляшет за грудной клеткой, а со стороны я и вовсе напоминаю сейчас гусеницу, которая бьётся в предсмертной агонии.
– Отпусти меня, придурок конченный! Я сейчас заору, и мои родственники вызовут полицию.
– Ага, давай, устрой тут цирк! Это в твоём стиле, – с сарказмом бросает он и начинает оглядываться по сторонам, кривя физиономию, будто кислый лимон съел.
Проходит не меньше нескольких минут, прежде чем он разрывает тишину.
– Это реально твой дом?
– Представь себе, да.
– Серьёзно?
– Миша, похоже, что я шучу? Я понять не могу, что тебя не устраивает?
– Ну, этот затхлый клоповник… интерьерчик, и в целом, – обводит мою комнату глазами. – пиздец какой-то. Ты тут с предками живёшь? Этот, как его, Толик, тоже тут? Почему не свалишь из этого жуткого хоррора?
– Обязательно свалю, как только богатенького папика найду себе, который будет меня обеспечивать, – выпускаю наружу свою язву, потому что его слова больно полоснули по мне, оставив болезненную царапину.
Миша, смотрит на меня не моргая, переваривая сказанное.
– Ты же не шкура какая-то, чтоб за мягкую кровать и полную тарелку харчей папиков ублажать или я ошибаюсь? – внимательно смотрит.
– Миша, отпусти меня, пожалуйста, и уходи, а то подцепишь ещё что-нибудь в этом клоповнике. И да, иди осторожнее, не наступи на тараканов, мы их бережём, как священный тотем.
Ещё минута в молчании и Гора наконец-то выпускает меня из плена. Берёт свои вещи и начинает одеваться. А я забиваюсь в угол кровати, борясь со жгучим желанием разрыдаться от обиды, но я не могу доставить ему такого удовольствия.