Научись любить, если сможешь

Лара

На звонок в домофон мне никто не открыл. Ну ладно, может, Гора, просто отключил звук, потому что больше никого не ждёт. Подожду, пока кто-нибудь будет заходить или выходить, чтобы прошмыгнуть внутрь.

И вот, через несколько минут я уже вдавливаю кнопку звонка, но никто не желает мне открывать. Может, постучать? И я начинаю отчаянно колотить в дверь кулаком.

– Девушка, когда вы уже прекратите барабанить? – выглядывает из соседней квартиры женщина с полотенцем на голове. – Если вам не открывают, значит, никого нет дома!

– Но я была тут полчаса назад, и хозяин был… – растерянно говорю.

– Ну, знаете ли! За полчаса многое может измениться. Позвоните Мише и узнайте, когда он вернётся, – брякнула тётка и с шумным хлопком скрылась за дверью.

“Легко сказать: позвони Мише… Но мой телефон находится в сумке!”, – мысленно возмущаюсь и пинаю дверь его квартиры.

Не-е-т, он не Миша никакой, а медведь гризли!

Битых два часа я хожу по площадке из угла в угол, но хозяин злосчастной квартиры так и не появился. Самое смешное, что у меня ни денег, ни телефона, ни документов. Всё лежит там, за этой огромной и толстенной дверью, в моей маленькой и потрёпанной от времени сумочке.

Ещё через пару часов, когда за окнами подъезда становится темнее, я, устав слоняться туда-сюда, усаживаюсь на ступеньку и приваливаюсь бочком к стене. Через некоторое время глаза начинают слипаться, и сама не замечаю того, как начинаю засыпать.

***

– Ой, папа, это и есть Баба-яга?

Просыпаюсь от звонкого голоса, который эхом разлетается по подъезду. Открываю глаза и вижу Мишу и его маленькую дочь.

– Нет, милая, никакая это не Баба-яга, это бомж, – выдаёт он спокойным тоном.

– Пап-пап, а кто такой бомж? – растягивает последнее слово малышка и прячется за ногу отца, подглядывая за мной лишь одним глазком.

– А это, такие люди… – начинает он, но я тут же подскакиваю на ноги и быстро перебиваю, этого гада.

– И никакой я не бомж! Вы чему ребёнка учите?!

– Пониманию, что в мире бывают люди разного социального класса.

– Так, стоп! – прикладываю к переносице два пальца от абсурдности всей ситуации. – Это уже слишком далеко зашло. Михаил, простите, я вернулась сюда только потому, что забыла у вас свою сумку. А там мой телефон и деньги. Верните, пожалуйста, чтобы я могла уехать.

Он, не выражая больше никаких эмоций, молча достаёт ключи, открывает дверь.

Ух, у меня аж челюсть сводит от его манеры поведения. Ладно, стерпится, мне главное, чтобы он скорее вернул мою вещь. Они проходят в квартиру, а я топчусь в подъезде у порога в ожидании.

– Пап, а эта тётя–бомж теперь у нас в подъезде живёт?

– Нет, не бойся, никто в нашем подъезде не живёт.

– А почему она спала там?

– Ну-у, наверное, очень притомилась.

– Она, наверно, ещё и голодная.

Смотрю себе под ноги, сгорая от стыда, и замечаю, что у моего кроссовка отклеилась подошва. Видимо, зря я пнула их дверь. И понимаю одну вещь: так вот почему Гора смотрел на мои ноги! Ну почему именно я умудрилась так вляпаться?

– Англичанка? Ау? – мужик машет сумкой перед моим лицом, и я вздрагиваю, возвращаясь в реальность из своих мыслей, – Твоя сумка.

– С-спасибо! – быстро хватаюсь за ручку и дёргаю, но Миша не отпускает её. – А? Что такое?

– Есть хочешь? – смотрит своими зелёными глазами, как у кота.

А я вдруг отмечаю, что у него красивые ресницы. Длинные и загнутые, а ещё густые и широкие брови и родинка около носа и вместе с тем у него мужественные грубоватые черты лица. Да и высокий рост в комплексе с его накачанным телом, выглядит… сексуально? Что? Вот, чёрт! Да он красавчик, если присмотреться!

Если очень хорошо присмотреться. Но характер – говно. А значит, и весь образ меркнет.

– Ау, англичанка? Ты ещё здесь?

– Нет, спасибо. Я не голодная, – снова дёргаю на себя ручку сумки, но он так и не отпускает её. – Ну что на этот раз?

– Зайди.

– Куда?

– Сюда зайди, что непонятного.

– Зачем мне заходить к вам? – раскрываю рот от удивления и хлопаю своими ресницами.

– Ты время вообще видела? Куда ты собралась?

– На остановку… – растерянно бормочу себе под нос. – А что, собственно не так?

Тут выбегает его дочка, держа в руках воздушный круассан и стакан с соком, и, толкает их мне.

– Тётя-бомж это тебе! Кушай, ты же голодная! – стрекочет она своим тоненьким голоском, а я окончательно заливаюсь краской.

– Спасибо, милая, но я правда неголодная, – нагло лгу ребёнку, потому что в данный момент я бы и мамонта поглотить могла от голода.

Улыбка с лица малышки мгновенно спадает, глазки становятся грустными, а носик шмыгает, словно вот-вот и она заплачет. Я растерянно поднимаю взгляд на её отца и моментально каменею.

– Ешь! – давит каким-то загробным голосом.

– Но, я правда не голодна…

– Моя дочь принесла для тебя еду. Ешь, – складывает на груди свои широченные руки и сверлит меня взглядом.

Боже, да, как тут хоть кусочек проглотить, когда он так смотрит?

Беру из рук девочки круассан и сок, ощущая себя в полнейшей заднице. Неужели они и правда будут просто стоять и смотреть, как я ем? Медленно подношу трясущимися руками ко рту французскую булочку и замираю.

– Нет, так не пойдёт! Вы смотрите на меня, я не могу так есть. Если хотите меня угостить, юная леди, – обращаюсь к девочке. – То правильно будет пригласить меня за стол, где мы все вместе будем кушать и разговаривать на разные темы. – подмигиваю ей.