Оценить:
 Рейтинг: 0

Во славу Отечества!

<< 1 2 3 4 5 6 7 8 9 >>
На страницу:
5 из 9
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
– Шрапнелью, огонь! – И орудия с грохотом извергли из себя снаряды с мелкой свинцовой начинкой, которая со страшным свистом устремилась навстречу людской массе, мгновенно прорежая её. Вслед за артиллеристами дала дружный залп и залёгшая пехота, выбивая в передних рядах тех, кого миновала шрапнель.

– Беглый огонь! – И новые смертельные гостинцы полетели в сторону атакующих, исправно перемалывая живую силу противника. В поддержку батареи заливисто застучали пулеметы, умело расставленные в центре и по флангам обороны отряда.

Попав под столь умело организованный заградительный огонь, видя мучения и смерть своих товарищей, необстрелянные защитники революции моментально залегли. Разгоряченный неудачей, комиссар Дыбенко с маузером в руке, неистово матерясь, отважно перебегал от одной залёгшей цепи к другой, заставляя людей подниматься и продолжать наступление, двигаясь перебежками.

– Осколочными, огонь! – приказал Покровский, заметивший, что обстрел противника шрапнелью уже стал малоэффективен, и решивший изменить тактику. Теперь на врагов обрушились осколочно-фугасные снаряды, которые вновь заставили пехоту залечь, причем на этот раз надолго.

Вместе с ними разом остановились и броневики, которые предпочли не продвигаться вперед, а вступить в перестрелку со столь яростно обороняющимся противником. Возможно, это был неплохой вариант, но остановившиеся машины стали прекрасной мишенью, чем Покровский не преминул воспользоваться. Предоставив главным силам батальона самим сдерживать пехоту, артиллеристы принялись залпами обстреливать броневики, находясь вне зоны ответного огня.

Прошедшие хорошую школу войны, они уже с третьего залпа накрыли одну из машин, повредив её передние колеса. Экипаж немедленно поспешил покинуть машину, даже не попытавшись исправить повреждение. Обрадованный успехом, командир незамедлительно перенес огонь на второй броневик, но едва вокруг него стала складываться вилка, как машина незамедлительно покинула поле боя.

Стоя рядом с лафетом орудия, Алексей азартно рассматривал поле боя в бинокль, всё шло так, как он и задумывал. Пехота противника залегла, надежно придавленная к земле огнем его пушек и пулеметов, и не помышляла о возобновлении атаки. Капитан отчетливо наблюдал, как многие из лежавших солдат стали отползать назад, стремясь найти для себя надежное укрытие. Да, всё было прекрасно.

– Ракету! – приказал командир, и через мгновение в небо взлетела маленькая белая комета, повествуя спрятанной коннице, что пришел час её атаки.

С громким свистом и улюлюканьем двинулись в атаку кавалеристы Гагарина. В считанные минуты они преодолели разделяющее их от врага пространство и атаковали изумленную пехоту Дыбенко. Зайдя с фланга, кавалеристы моментально опрокинули жидкий заслон успевших вскочить солдат, и их страшные клинки начали свой кровавый танец. Пулеметчики революционеров не могли прийти на помощь своим товарищам, поскольку были заняты непрерывной огневой дуэлью с противником, который не позволил им поменять позиции.

Конная атака была последней каплей, которая подорвала уверенность солдат Дыбенко в своей силе. Явно превосходя числом сторонников Корнилова, защитники революции позорно бежали от врага, испуганные надвигавшимися на них кавказскими горцами. Об их свирепости и кровожадности среди солдат запасных полков ходили страшные легенды, поэтому после первого же столкновения с кавказцами солдаты поспешили оставить поле боя, позабыв обо всем на свете.

В числе первых беглецов был и сам командир революционеров, моментально позабывший о защите идеалов революции. Легко раненный шальной пулей в руку, Дыбенко посчитал, что он полностью исполнил свой долг перед Керенским, и, погрузившись на автомобиль из парка великого князя Дмитрия Павловича, спешно отбыл к Зимнему дворцу. «Революционный буревестник» совсем не стремился известить засевшего во дворце премьера о своей неудаче. Этого он как раз делать не собирался, просто рядом с Зимним встал на стоянку лёгкий крейсер «Аврора», переведенный сюда по приказу Дыбенко из ремонтного завода.

Хитрый хохол решил подстраховаться на случай неудачи своей полководческой карьеры: пушки крейсера могли стать решающим аргументом в споре за столицу, от которой Дыбенко не собирался отказываться. Кроме этого, «Аврора» могла быстро доставить его в Гельсингфорс, где положение во флотской среде оставалось очень напряженным.

Одержав важную победу на подступах к городу, Покровский не собирался почивать на добытых лаврах. Ещё часть конных преследовала бегущего противника, который стремился укрыться от грохочущей смерти в подворотнях домов, капитан уже отдал приказ батальонам грузиться на грузовики. Быстрота и слаженность были главными залогами успеха в таком рискованном мероприятии, как штурм столицы.

Покровский прекрасно осознавал, что его отряду не под силу тягаться с многочисленным, почти двухсоттысячным гарнизоном Петрограда. Однако, движимый огромным чувством ответственности за свою страну и ненависти к окопавшимся в Зимнем дворце людям, которые с упорством фанатиков вели её к полному краху, несмотря на всю авантюрность своих действий, он решил идти до конца.

Начиная штурм города, капитан отлично помнил девизы Суворова о смелости и натиске, которые всегда приводят к победе. Кроме того, он очень надеялся на юнкерские училища и кадетские корпуса. Сейчас это были не те военные формирования столицы, которые дискутировали в феврале: достойно ли армии применять оружие против взбунтовавшейся толпы или нет? Месяцы свободы и демократии настолько унизили и озлобили юнкеров, кадетов и прапорщиков, что теперь они с радостью были готовы выступить против власти по призыву достойного лидера.

Покровский хорошо знал столицу с мирных времён, кроме того, по карте тщательно изучил расположение казарм запасных полков. Конечно, основными целями штурма были Зимний дворец и Генеральный штаб, но капитан справедливо полагал, что в первую очередь необходимо обезопасить свой тыл от возможных ударов в спину со стороны запасных полков гарнизона.

Поскольку конники Гагарина были не нужны Покровскому на этом этапе, то он бросил их в лихой рейд по городу и, приказав сеять панику среди населения столицы, выйти к Михайловскому артиллерийскому училищу, чтобы объединенными усилиями захватить все мосты через Неву. Сам же капитан направился к ближайшим военным казармам, в которых располагался Финский полк.

Когда грузовики, переполненные солдатами, только вывернули на улицу, где находились запасные полки, Покровский увидел большую толпу в шинелях, митингующую возле ворот казармы. Он быстро поднес к глазам бинокль и радостно улыбнулся, на рукавах стоявших людей виднелись белые повязки. Это был условный знак, по которому части генерала Корнилова должны были отличать своих сторонников от солдат Керенского.

Не доезжая до казармы, Покровский велел солдатам остановиться и развернуться в боевое положение. Пехотинцы незамедлительно выполнили приказ капитана: на крышах грузовиков разместились пулеметы, а бравые артиллеристы быстро развернули два орудия, чьи неостывшие стволы были любовно направлены на стены казарм.

Появление Покровского не осталось незамеченным, толпившиеся у ворот казармы люди с тревогой наблюдали за действиями прибывших. Капитан неторопливо вышел вперед и, пройдя несколько шагов, громким и зычным голосом крикнул:

– Командира ко мне!

Из рядов белоповязочников немедленно отделился человек, который оказался заместителем начальника юнкерского училища полковником Кожиным. Вместе с полуротой юнкеров он пытался уговорить солдатский комитет полка не выполнять приказы Временного правительства. Запасники уже привычно спорили с юнкерами, больше всего напирая на выгоду, которую они получат в случае своего согласия. Прибытие батальонов было как нельзя кстати, поскольку аргументы у юнкеров кончились и было пора переходить к демонстрации силы. Когда представители солдатского комитета предстали перед Покровским, то он был краток: солдатам предлагалось разоружиться и находиться в казарме под присмотром юнкеров. В случае отказа капитан обещал открыть огонь по казарме из всех четырех орудий. На вопрос комитетчиков, по чьему приказу он тут командует, Покровский гордо вскинул голову и с чувством полного достоинства произнёс:

– По приказу Верховного правителя России генерала Корнилова.

Почему он это сказал и наградил генерала столь необычным титулом, капитан по прошествии времени и сам не мог толком ответить. Что-то щёлкнуло у него в голове, и Покровский легко назвал столь высокую должность Корнилова, подарив мятежному генералу вполне реальную власть.

Услышав о таком высоком ранге Корнилова, стоящие юнкера моментально вытянулись и стали смотреть на комитетчиков с чувством превосходства.

– В вашем распоряжении десять минут, после чего я немедленно открою огонь из всех видов оружия. И не советую надеяться на Керенского, через час части генерала Крымова начнут штурм Зимнего.

В это время в казарму финляндцев уже пришли известия о разгроме павловцев и волынцев и той страшной резне, которую учинили кавалеристы Гагарина над несчастной пехотой Дыбенко. Грозный вид фронтовиков на фоне стволов пушек и пулеметов не оставлял сомнения в решимости Покровского исполнить свои обещания.

Комитетчики недолго упирались, получив твердую гарантию сохранения своих жизней и свободы, они неохотно согласились сдать оружие юнкерам и разошлись по казарме. Привыкшие к легкой жизни в столице за время революционных перемен, они с опаской косились на фронтовиков, которые неоднократно смотрели смерти в лицо.

Едва Покровский принял капитуляцию финляндцев, как к нему прибыл вестовой с донесением о боевом столкновении сил кадетского корпуса с Измайловским полком.

В казармах этого соединения усиленно поработали агитаторы премьера, и солдатский комитет решил поддержать Керенского. Пока шла только ружейная перестрелка, но измайловцы ожидали подхода броневиков из автороты Петроградского гарнизона.

Всё решали буквально минуты, и капитан немедленно принял решение перебросить один батальон, усиленный своей единственной батареей, на помощь кадетам. Примкнутые наспех к грузовикам пушки с грохотом и лязгом понеслись по мостовой, распугивая любопытных жителей столицы. Второй усиленный батальон под командованием штабс-капитана Саблина начал выдвижение для блокирования Зимнего дворца.

Помощь кадетам прибыла как нельзя вовремя. Первые же залпы орудий внесли панику и страх в рядах оборонявшихся солдат. С момента начала революции в Питере все вооруженные конфликты сводились к перестрелке межу частями из винтовок и пулеметов. Впервые за всё тревожное время против запасных частей была использована артиллерия, которая быстро привела в чувство зарвавшихся преторианцев революции.

Шрапнель и осколки основательно вколотили в сознание тыловиков, что с ними не собираются шутить. Пушкари быстро загнали запасников внутрь казармы и продолжили обстрел здания, стремясь добиться скорейшей капитуляции солдат. Батальон сноровисто оцепил казарму и своей точной стрельбой отбил охоту у любителей пострелять из окон. Обстрел измайловцев был прерван появлением трех броневиков, прибывших поддержать запасников.

– Разворачивай вправо, ребята! – закричал Покровский, вовремя заметив выползающие из-за угла машины противника. Канониры первого орудия успели исполнить приказ капитана, до того как по щитам пушек защелкали пулеметные пули. На таком расстоянии было невозможно промахнуться, и уже первый, выпущенный из орудия снаряд поразил броневик в районе пулемётной башни. Машина ярко пыхнула языками огня, и из неё немедленно повалили густые клубы черного дыма. Горящий броневик перегородил дорогу идущим следом машинам, и они остановились, чем немедленно воспользовались остальные орудия батареи. В результате были подбиты все машины противника, что окончательно деморализовало осажденных измайловцев.

Едва к ним были посланы парламентеры, как запасники с радостью согласились сдаться, при условии сохранения им жизни. Естественно, условия были приняты, и выполнение было уже привычно гарантировано именем Верховного правителя Корнилова, что невероятно поднимало настроение у победивших кадетов. К большому сожалению Покровского, у артиллеристов заканчивались снаряды, а в арсеналах сдавшихся полков было только стрелковое оружие. Желая пополнить огневой запас, капитан приказал двигаться в Михайловское училище, где согласно донесениям конных вестовых его ждал полковник Кутепов.

Сражение за столицу шло успешно, поднятые вовремя полковником Кожиным сторонники Корнилова сумели вывести на улицы города большую часть будущего офицерского корпуса столицы. Удачный бой с Дыбенко и появление лихо гарцующих по улицам столицы кавалеристов Гагарина посеяли огромную панику в рядах сторонников Временного правительства. Вести о капитуляции запасников стремительно распространялись в остальные части гарнизона, незамедлительно обрастая различными шокирующими подробностями.

Эти вести стали самым лучшим аргументом юнкеров и кадетов в переговорах с агитаторами премьера из солдатских комитетов других столичных полков, которые пылкими революционными речами всё же пытались склонить будущих офицеров перейти на сторону Временного правительства. Но один только вид усталых и страшных своим безразличием фронтовиков, прибывших для наведения порядка с передовой, моментально отрезвлял зарвавшихся революционных горлопанов.

Узнав о расстреле измайловцев, отказали в помощи Керенскому преображенцы, семеновцы, ингерманландцы и гренадеры. Они дали твёрдое обещание блокировавшим их юнкерам не выступать против Корнилова, поспешно выдав всех находившихся в казармах агитаторов премьера и особо ретивых комитетчиков. Единственной частью, с которой произошло серьезное столкновение, был Кексингольский полк. Здесь долго велась винтовочная перестрелка, однако командовавший юнкерами лично полковник Кутепов проявил стойкость и напористость, желая поскорее смыть с себя неудачу февраля, когда он один мог полностью остановить разбушевавшуюся толпу. Окончательный перелом в сражение внесли два броневика, которые перешли на сторону корниловцев и своим пулеметным огнем полностью рассеяли противника.

Помимо Кутепова Покровский встретил в стенах училища Бориса Савинкова, недавно назначенного заместителем военного министра. Открыто поддерживая генерала Корнилова, он уже полностью освоился с ролью восставшего и, на момент прибытия капитана, лично совершил захват телеграфа и телефонной станции столицы с немедленным отключением Зимнего дворца и штаба Петроградского гарнизона. Окрыленный успехами, Савинков настойчиво требовал начать штурм Зимнего дворца и арестовать Керенского.

Но военные придерживались несколько иного мнения. Главной целью на тот момент они наметили скорейшее занятие и разведение мостов через Неву, желая тем самым отрезать рабочие окраины Петрограда от центральной части столицы, что не было сделано во время февральских выступлений. Тогда разгоряченные слабостью власти толпы народа смели жидкий заслон городовых, начавших наводить порядок в центре города, и окунули столицу в анархию вольности.

В этот раз казаки дружно поддержали кавалеристов Гагарина, едва те обратились к ним за поддержкой от имени Корнилова. Совместными усилиями они легко заняли почти все мосты через Неву, не встречая какого-либо сопротивления со стороны караулов. Единственный мост, где произошла осечка, был Дворцовый, и главная причина неудачи крылась в пришвартованном рядом крейсере «Аврора». Едва только всадники принялись занимать мост, как с крейсера было наведено носовое орудие, и казаки посчитали разумным ретироваться за угол ближайшего здания, чтобы в случае необходимости атаковать идущие по мосту силы противника.

А в это время в Зимнем дворце происходила бесконечная перепалка между Керенским, его министрами, штабом Петроградского гарнизона и Дыбенко, который сумел благополучно добраться до корабля и теперь вел свою игру, позабыв обо всех прежних договоренностях с правительством. Все были напуганы нежданным появлением в городе регулярных фронтовых частей и их успехами, сообщения о которых поступали с завидной регулярностью. Запасные полки один за другим объявляли о нейтралитете, деморализованные из-за пролившейся на улицах города крови. Все лучшие агитаторы Временного правительства были брошены на агитацию застрявших на железнодорожных станциях солдат генерала Крымова, а оставшиеся плохо справлялись со своей ролью.

Но больше всего столичных революционеров пугало имя генерала Корнилова, которое в одночасье стало знаменем для всех униженных и оскорбленных патриотов страны.

Известие о возведении мятежного генерала в ранг Верховного правителя России, доставленное в Зимний дворец по телефону ещё до того, как он был отключен, окончательно развалило хлипкое единство во Временном правительстве.

Запертые в стенах Зимнего дворца министры яростно спорили между собой, подозревая вся и всех в двойной игре и измене. Керенский то впадал в истерику, то посылал своего адъютанта на встречу с Дыбенко, требуя от него решительных действий против мятежников, которые не теряли времени даром.

Убедившись, что полки гарнизона не поддержали премьера и северные районы города временно изолированы, Покровский и Кутепов отдали приказ о выдвижении всех своих сил к Зимнему дворцу вместе со всей артиллерией. Заняв без боя здание Генерального штаба, два батальона Покровского и юнкера вышли к Дворцовой площади, в центре которой стоял Александрийский столп. Они чуть-чуть опоздали, поскольку буквально десять минут назад от дворца в сторону американского посольства отъехал автомобиль с премьером Керенским. Александр Федорович окончательно разуверился в силах русской демократии и решил искать помощи у западных союзников.

Дыбенко же, наоборот, развил активную деятельность, подведя крейсер «Аврора» вплотную к Дворцовому мосту; он с минуты на минуту ожидал подхода вооруженных отрядов рабочей гвардии, к которым обратился с призывом о помощи. Отдельные отряды красногвардейцев уже маячили на набережной Васильевского острова, но пока так и не решались перейти Неву по Дворцовому мосту. Кроме того, Дыбенко послал телеграмму в Гельсингфорс, призывая Флотский экипаж Балтийской эскадры прислать в столицу для поддержки свободы побольше революционных матросов. Центробалт немедленно откликнулся на просьбу своего бывшего председателя и обещал прислать помощь к середине завтрашнего дня. Корниловцы ничего не знали об этих переговорах, но, следуя здравому смыслу, стремились завершить всё к исходу ночи. Поэтому, кроме батареи полевых орудий, что так помогала Покровскому в течение всего дня, из Михайловского училища к Генеральному штабу были экстренно переброшены две мощные гаубицы.

Площадь перед дворцом была абсолютно пуста, только в окнах со стороны крыла Зимнего дворца, где располагался лазарет, мелькали лица людей, испуганных видом солдат, готовых к штурму.

Протяжно и громко ухнули гаубицы, стрелявшие навесным огнём через дворец. Два снаряда упали в Неву, высоко взметнув белые фонтаны взрывов. Корректировщики огня с крыши Генерального штаба немедленно дали поправку, и вскоре гаубицы дали новый залп. Артиллерийский обстрел крейсера был полной неожиданностью для Дыбенко, он ещё имел какие-то иллюзии, но гаубичные снаряды, всё ближе и ближе ложившиеся к месту стоянки крейсера, разрушили все расчёты бравого моряка.

После второго залпа гаубицам попытались ответить два орудия со стен бастиона Петропавловской крепости, но едва только один снаряд упал на Дворцовую площадь, а второй – на крышу Зимнего дворца, бастион был немедленно обстрелян полевыми орудиями капитана Покровского. Бастион крепости немедленно покрылся разрывами снарядов и больше не предпринимал попыток вести огонь.

<< 1 2 3 4 5 6 7 8 9 >>
На страницу:
5 из 9

Другие электронные книги автора Евгений Александрович Белогорский

Другие аудиокниги автора Евгений Александрович Белогорский