Последний герой: Навсегда

– Они всегда у нас в отделе, – спокойно ответил следователь Востров.

К шуткам Вострова давно привыкли, но порой он сам, Андрей Востров, раздражал. Было в этом человеке что-то странное, весь коллектив это интуитивно чувствовал, и никто не хотел это признать. Востров легко сходился с людьми, это помогало в работе. Следователь взял папку с делом. Там фигурировала молодая девушка, с законом у нее все в порядке, с полицией проблем не было. Девушку подозревали в сговоре с экстремистской группой – так говорилось в деле. Детективы подтверждали, что видели ее с лидерами одной группировки. Вострову предстояло провести допрос.

Как обычно, капитан проговаривал буквально каждый шаг следователю: как работать, что говорить, где надавить. И ничего, что он работает уже 8 лет, для него привычно слушать глупые наставления начальства. Он слушал и не спеша пил кофе. Снова эти экстремисты, бандиты, мошенники… Заставляют в тысячный раз слушать этот бред и мешают пить кофе!

Востров вошел в комнату допроса. У девушки не было вида жертвы, она сидела будто в гостях у подруги. Он отметил про себя смелое поведение девушки.

Востров раскрыл папку с делом перед ней.

– Узнаете? – спросил, вытаскивая фотографии из папки и раскладывая перед девушкой. На них была она и еще пара человек. Оба числились в розыске и считались лидерами группировки.

Девушка молчала. Она сидела, прямо откинувшись на спинку стула, и не смотрела на следователя.

– Меня зовут Андрей, – нарушал молчание Востров.

Тишина.

– Скажи свое имя, – глупо, конечно, спрашивать, ведь он и так его знает.

Снова молчание. Девушка взглядом скользила по потолку и стенам комнаты, избегала прямого взгляда.

– После ареста, если вы откажетесь говорить… – Андрей Востров вздохнул: он представил на миг картинку, что бывает с теми, кто отказывается говорить, и выражение его лица сказало все за него. – Ты этого хочешь?

Девушка дрогнула, будто споткнувшись об это «ты».

– Ты явно не понимаешь своего положения, – продолжил следователь. – эта организация причастна к убийству людей, и если будете молчать, мы сами решим вашу судьбу.

Девушка молчала, и все же следователь заметил, как она поджала губы.

– Если будешь молчать, мне придется встретиться с человеком, который изображен на медальоне, – девушка хотела что-то сказать, но Востров опередил: – Вашего жениха ведь Алексеем зовут?

– Не нужно! – воскликнула девушка.

Следователь добился результата и видел, как она занервничала.

– Будешь дальше молчать, мне придется послать за Алексеем группу…

– Нет! Не надо этого делать!

Востров молчал и смотрел за ее реакцией. Так легко все дается, зачем только меня послали? Успел бы еще пару пышек съесть с кофе.

Теперь молчание следователя раздражает девушку. Андрей Востров сложил руки на груди; он почувствовал себя усталым, кофе подействовал как сонное зелье. Следователь зевнул и потянулся, девушка испугалась. «Как он может зевать, когда меня могут посадить в тюрьму?!» – подумала Анна.

– Что вы сделаете со мной?.. Вы меня посадите? – ее голос дрожал.

– Нет. Мы просто хотим разобраться.

– Я не хочу в тюрьму.

– Говори как есть, – сухо бросил Андрей.

Девушка очень волновалась. Она не знала, что говорить, и не хотела, чтобы любимый пострадал из-за нее.

– Вы не хотите давать показания, поэтому вами займутся другие люди, – Востров оперся локтями на стол и приблизился к девушке: – Они не знают про права человека. Улавливаешь?

Снова молчание. Следователь смотрел в глаза девушке. Последняя фраза эхом отозвалась в комнате, она будто навалилась каменной плитой, а молчание лишь добавляло веса плите. Сердце бешено стучало в груди, ей казалась, что следователь слышит ее сердцебиение. Эмоции прорвались наружу, как вода через плотину.

– Ну и молчи дальше, – Востров почувствовал, как груз с души рухнул, и представил, как сейчас пойдет домой, примет душ, переоденется и пойдет на свидание с любимой… – Мне-то какая разница, не меня же обвиняют в сговоре, так?

Востров откинулся на стуле и сложил руки за голову, как будто он в домашнем кресле.

– Тебя переведут в другие места, где работают по-другому с людьми, и ты все расскажешь за 2 минуты. Ты будешь еще вспоминать наш дружеский разговор, – продолжал давление следователь, – а параллельно группа спецов по вышибанию дерьма из людей заглянет к твоему Алешке, – следователь достал медальон и положил на стол. Он был открыт, и девушка видела фотографию.

Она вспомнила, как он подарил ей медальон. Просто так, без повода. Они гуляли по набережной и любовались огнями вечернего города. Алексей протянул медальон, не сказав ни слова, и вытащил из-за ворота рубахи такой же на цепочке. Открыл его и показал фотографию Анны.

– Нет, пожалуйста… – сказала девушка, не отрывая глаз от человека в медальоне.

Востров взял медальон и встал. Он покрутил его в руках и резко закрыл. Андрей Востров швырнул с размаху медальон об стену. Девушка заплакала. Она плакала молча, лишь иногда всхлипывая. Слезы теперь не были для нее облегчением, они, словно раскаленный свинец, текли по щекам, обжигая кожу.

– Говори, – сказал Востров.

Следователь поднял медальон, еще раз кинул об стену и принялся топтать ногой, будто тот загорелся. Девушка закричала и согласилась все рассказать. Но следователь ее будто не слышал, он продолжал уничтожать медальон. Востров кинул на стол все, что от него осталось. Пока Востров уничтожал медальон, все, что нужно, девушка рассказала. Капитан и другие следователи наблюдали допрос за стеклом. Отдел уже действовал, у них была зацепка, им больше ничего не требовалось.

Теперь Анна не сдерживала себя: она рыдала. Она взяла кусочки медальона и перебирала их в руках, ища фотографию. Но ее не было. Плевать на медальон! Где фото?!

Следователь протянул ей фото Алексея.

– Советую тебе не выставлять на общее обозрение самое драгоценное, – сказал следователь и вышел.

Он стоял на улице и курил. Был приятный прохладный вечер. Андрей Востров достал свой медальон, вынул фото своей возлюбленной, а медальон выбросил в урну.

Метаморфоза

После учебы я быстро снял с себя и кинул на спинку дивана ненавистную школьную форму. Мать потом ругать будет, что не повесил брюки, пиджак и рубашку как надо: на вешалку в шкаф.

Мои дни похожи один на другой.

Утром школа, днем дома игра в компьютер. Ближе к вечеру я выходил во двор, и, когда собиралось достаточно людей, мы играли в футбол. Футбольной площадки не было, две палки вместо штанги, а о высоте перекладины судили по росту вратаря.

Чаще топтали асфальт района от безделья. Излюбленным местом обитания был детский сад – конечно, вечером, когда там не было детей. Я и еще пара пацанов из нашей компании ходили туда в детстве.

Обычно сидели внутри самой последней веранды, потому что в той стороне металлического забора была дыра. Когда сторожу было нечего делать, он вызывал ментов, и нам не нужно было терять время, чтобы перелезть через забор. Бежали через дыру в заборе. Помню, когда я ходил в этот садик, пару раз сбегал домой через тот же проем. Столько лет прошло, а ее все никак не заварят. Еще рядом с верандой были столики со скамейками – место для карточных игр. Играли без денег – на интерес.

Вот так проходили мои дни после школы. В выходные я мог сутки провести на улице, только когда живот сводило от голода, заскакивал домой – и сразу обратно. Потом в мою школу перевели Настю. Мы учились в разных классах.

Я на нее сразу обратил внимание, что-то в ней притягивало. У нее были длинные волосы, зеленые глаза, характер спокойный, дружелюбный.

Не один я на нее заглядывался. «Жалко, что учимся в разных классах», – всегда думал, глядя на нее.