Знатные истории: элита Гродно в период XVI—XVIII веков

Ценнейшими материалами, иллюстрирующими жизнь короля в 1586 году, являются воспоминания немецкого путешественника Самуэля Кихеля. Этот гость города над Неманом видел, как Баторий скачет на службу из замка в костёл. Вид короля, в шапке с чёрными перьями, показался путешественнику чрезвычайно величественным и шикарным. Монарха окружала свита из рыцарей и самых знатных сановников, а по обеим сторонам улицы Замковой стояли королевские гвардейцы. Самуэль отмечает, что король остаётся в городе только в воскресенье, и именно в этот день в Гродно проходят приёмы, остальное время монарх проводил на охоте.

Кихелю чрезвычайно повезло, и он увидел крайне запоминающееся событие, а именно: пожар в замке. Резиденция, впрочем, не слишком пострадала, так как достоверно известно, что Баторий именно во дворце Старого замка провёл свои последние дни.

В свите правителя Кихель особенно выделил некоего спутника, с которым у историков связана занимательная загадка. Этого человека путешественник видел поблизости от короля, а затем, во время пожара, незнакомец вылез на крышу замка. Самуэль называет человека Scotus, что можно перевести как «шотландец» или же понять, как имя собственное, что позволяет предположить: это тот самый Скотто из Пармы, который нередко, на страницах специальной литературы, назывался архитектором Старого замка ещё до того, как главным зодчим назначили Санти Гуччи. В некоторых публикациях Скотто даже величают «известным архитектором», и, видимо, настолько известным, что даже его существование стоит под вопросом.

Замок Батория в Гродно. Гравюра Т. Маковского, 1600 год.

Осмотрев Гродно, Кихель поехал дальше, и посетил ещё много городов, например, Псков, о населении которого он рассказал в хорошо знакомой манере: плохие дома, злобные жители и много водки.

Любопытно, что редактор издания путевых заметок Кихеля, в своём послесловии к книге Самуэля, где перечисляются различные яркие моменты путешествия автора, из всего массива данных о Речи Посполитой выбрал именно эпизод с гродненским Scotus-ом, которого называет zauberer (волшебник). Документы действительно показывают, что интерес Батория к оккультистам не ограничивался англичанами Ди и Келли.

Хотя монарх, как следует из записок Кихеля, продолжал производить впечатление крепкого мужчины, однако здоровье правителя стремительно ухудшалось. При этом король и великий князь не прекращал охотиться, в частности, в Кундинском лесу, находившемся в районе современной Кузницы.

Болезнь, смерть, вещи короля и его похороны

Болезнь Батория и его последние дни неплохо описаны современниками. Некий загадочный человек Ежи Хъякор (Jerzy Chiakor) за именем которого прятался, как считают, один из врачей короля – Николай Буччелло, описал финальный отрезок жизни выдающегося монарха. Вот перевод, сделанный по тексту в книге польского историка Юлиана Урсын-Немцевича.

«В тот момент, когда Веселини отправляет письма к примасу Его Мосци и сенаторам, информируя их о фатальной смерти Наияснейшего короля Его Мосци Пана нашего, я не хотел упускать случай для подробного описания того, как это произошло, потому что каждый день я записывал всё, что мне, как свидетелю, попадалось на глаза. Не без пролития многих слез приходится мне исполнять этот долг. Кто же эту смерть оплакивать не будет, а именно мы, венгры, остались в этой стране, как стадо без пастыря, потеряв с этим героем всех заслуг наших награды и надежды.

Сграффито с Баторием. Старый замок Гродно, реконструкция 10-х годов XXI века. Изначальный вариант (слева) и с исправленной титулатурой. Фото автора.

Четвёртого числа, месяца декабря 1586 года, Светлейший Пан вернулся в Гродно и провёл три дня на охоте. Через два дня после этого, король отлично себя чувствовал, и доктору Буччелло разрешили поехать к своему маленькому племяннику, который заболел в его имении. Шестого числа, в воскресенье, король почувствовал тяжесть и какие-то боли в теле, со всем этим он был на службе и публично ел обед. Вечером он не хотел спать, и согласно рецепту Буччелло, он хотел, чтобы ему растёрли всё его тело, но доктор Симмониус посоветовал только потереть руки и ноги, а королю, чтобы заснуть, посоветовал два кубка старого вина с кусочком хлеба. Так и случилось, и король пошёл отдыхать. Из-за лихорадки, и от головной боли, король не мог уснуть, он встал и пошёл в малый боковой алькеж, где окна были всегда открыты, чтобы охладиться. Когда он вернулся оттуда на него навалилась слабость, и так, что он без чувств упал на землю и о скамейку сильно, но не глубоко, поранил правое колено. На этот шум прибежал Веселини, поднял короля и осмотрел кровавый ушиб. Король не помнил, каким образом с ним произошло такое; ведь он сам вернулся в постель.

Позваны, сразу же, Веселини и вместе с ним доктор Симмониус. Этот приложил яичные белки к ране с небольшим количеством миры и сказал, что в этом случае всё произошло из-за головокружения между пробуждением и сном, а, кроме того, из-за дувшего ветра, но это не будет иметь малейших последствий, если только король примет немного манны на следующий день и останется в постели ради более быстрого заживления раны.

Король проснулся очень ранним утром, вызвал к себе Веселини и приказал ему пойти к канцлерам, чтобы они не приходили к нему в этот день с какими-нибудь делами. Более того, он строго рекомендовал ничего не упоминать о случае, который произошёл ночью, и, если кто-нибудь спросит, следует сказать, что из-за обычного геморроя он остаётся в постели.

Он также приказал, чтобы ключи от покоев отдали Веселини. Никому, поэтому, кроме трёх этих людей, не разрешалось войти к королю. Симмониус приготовил лекарство в комнатах, дал его королю, а позже сам принёс обед. Обед состоял из ячменной каши, телятины и стью из каплуна. С разрешения Симмониуса он также пил вино и воду с корицей столько же, сколько пил обычно, когда воздерживался от вина.

Между тем употреблённое королём лекарство мало или ничего не дало.

Баторий и Гейденштейн, его историк. Киприан Дильчиньский, 1886 год. Национальный музей в Кракове.

Вечером явился доктор Буччелло, вызванный Веселини, и, услышав о болезни из уст короля, он попросил, чтобы сам Наияснейший Пан несколько дней воздерживался от вина. Но король сказал:

– Мне ведь позволил вино доктор Симмониус.

– В данном случае, – сказал Буччелло, – вместо вина должен король пить приготовленный шалфей с сахаром или лимонад, как приятный и укрепляющий голову напиток.

Тем временем Симмониус узнал, что Веселини привёз Буччелло из деревни, и стал его упрекать, что выглядит это так, будто собственных знаний Симмониуса недостаточно и нужно ещё кого-то позвать. Разгневанный, он на ужин не пришёл к королю. Во время этой еды, король настоятельно просил вина, и Буччелло, хотя и долго сопротивлялся этому, но позволил, наконец, вино, смешанное с водой. Король, попробовав только, предпочёл пить воду с корицей. Симмониус пришёл после ужина. В присутствии Веселини Буччелло сказал ему:

– По-моему, это болезнь, с которой не нужно шутить и победить её нужно либо кровопусканием, либо сильным слабительным.

– Нет ничего опасного, – ответил Симмониус, – не нужны кровопускание или слабительное, не нужно короля беспокоить, он еле-еле и на это лекарство согласился, достаточно дать больному персиковую конфету, которую тот хочет принять. Буччелло долго спорил со своим коллегой, но в конце концов ему пришлось замолчать.

На следующий день король с разрешения Симмониуса съел за обедом персиковую конфету, выпил вина и весь остаток дня веселился. Во время ужина, видя, что Буччелло очень кривится, когда принесли вино, он выпил только один кубок и два воды с корицей. После ужина, перевязав рану, Симмониус сказал:

– Надейся на лучшее, Твоё Королевское Величество, опасности никакой нет.

– Я прекрасно знаю, что нет, – сказал король нетерпеливо, но тут же выкинул ноги из постели, закатил глаза и начал скрежетать зубами.

Напуганные присутствующие стали руки заламывать и кричали, чтобы король успокоился.

– Что вы делаете? – воскликнул король.

– Тебе плохо, Твоё Королевское Величество, – сказал Веселини.

– Правда, – ответил король, – я чувствую жар и ужасную головную боль.

Эти слова прерывались из-за тяжёлого дыхания. За ними последовали беспокойство и тошнота.

Только тогда было замечено, что этот пароксизм случился в то же время, что и последний.

Затем Симмониус согласился, чтобы Буччелло дал королю пилюли, и, поскольку их король не любил, их растворили в воде ландыша с пятью граммами экстракта морозника. Это вызвало лёгкий понос у короля четыре раза.

За обедом снова разгорелась ссора из-за вина, но победило мнение Симмониуса о приближении пароксизма и о том, что вода может навредить. Тогда Буччелло настоял на том, чтобы хотя бы вино было смешано с водой.

– Сначала я хочу выпить вино, – ответил король, – а затем, саму воду.

Но после того, как он выпил два кубка самого старого вина, король сказал, что этого достаточно и вода не нужна.

На обед были яйца, бульон из каплуна и печёные яблоки с сахаром.

Через час он много разговаривал с коронным канцлером, дышал медленно, и почти не было видно, что он болен.

Стефан Баторий. По некоторым данным, портрет создан в Гродно, в год смерти короля. Национальный музей, Краков.

При этом Буччелло, видя, что король намеревается не отказываться от вина и считая его самым опасным при этой болезни, попросил коронного кухмистра предупредить канцлера о состоянии короля, так как эта болезнь была очень тяжёлой и ещё тяжелее от того, что в лечении не соглашались оба врача. Так что пусть сенаторы решают, что им в этом случае делать.

Это же самое он сказал подканцлеру Литвы, попросив его сообщить об этом виленскому каштеляну, но, однако, самым тайным образом, из-за королевского запрета.

Пришло время ужина, и король не хотел пить воду, говоря, что после неё всегда становится хуже.

Когда он собирался спать, случился третий пароксизм, но он был легче первого. Потом пароксизмы случались каждый день. Буччелло заклинал короля и увещевал Симмониуса, чтобы прекратили давать вино.

Соизволил наконец король и пообещал. Здесь снова вспыхнул спор между врачами о типе болезни, Буччелло, называл её эпилепсией, Симмониус астмой.

Причина этого спора заключалась в том, что они с трудом соглашались насчёт лекарства, которое нужно было дать. В итоге, они согласились на отвар иссопа, поскольку он не вреден ни при каких заболеваниях, добавили несколько капель купоросного экстракта, поместили четырёх пиявок ему на спину, двух на крестец – эти до восьми унций крови высосали, добавили немного безоара и лосиного копыта, которые король всегда с удовольствием употреблял.

Камень безоар. Подобным пытались лечить Батория.

Во время обеда Симмониус не показался, потому что пообещал Буччелло, что в этот день он будет молчать о вине.

Буччелло, чтобы предупредить все просьбы об этом напитке, приготовил разнообразные приправленные воды, между которыми одна была с сахаром и гренками из пшеницы, а король остывшим пил это во время обеда. Блюда были почти такими же, как и раньше.

После обеда, король об обычной для него во время лихорадки воде попросил, в которой растворяли консервированную розу. Выпив это, он крепко спал в течение двух часов.

Проснувшись, он приказал позвать литовских канцлеров.