Арбитр

Ангелина хочет помочь мужу. Найти хоть какую-то работу, но поясница хронически болит. Почти каждый день ломит, словно прут вкручивают. Денег лишних на лекарства и врачей нет. Она это знает. Зачем волновать его лишний раз? На работе и так задёргали совсем. Хочет приготовить мужу на день рождения любимое блюдо – рыбу. Слишком редко они могут себе её позволить. И дочке бы пальто новое. Пытается накопить, иногда сидя с детьми соседки. Ненавидит себя, когда злые слова рвутся изо рта. Ничего не может с собой поделать. Когда боль накрывает, себя не осознает».

Ненавидит. Ненавидит. Ненавидит.

Они увидели друг друга, словно впервые. Такими, какие они есть на самом деле. Со всеми изъянами и достоинствами. Со всеми мотивами, страхами и желаниями. Говорят, генаси, такие, как крошка Риши – одна из моих покойных спутников в Ниаттиисе, всю жизнь именно так чувствуют своих сородичей. Знают их, как самих себя.

Я соединил на миг разум двух человек, и, надеюсь, этого хватит. Ах да, осталось ещё кое-что. Пока Ангелина, пошатываясь, пыталась осознать всё, что узнала, я коснулся её поясницы, проговаривая слова Исцеления.

Мои возможности на Земле увеличились многократно. Быть может, даже Седонию смог бы откачать, но я прогнал эту мысль прочь. Не время. Золотистая вспышка, и заклинание зарылось вглубь её тела. У женщины даже поза изменилась. Перестала крениться на один бок.

Пока одуревшие супруги смотрели друг на друга, я ретировался из их квартиры.

Надеюсь, я уменьшил количество зла.

Глава 5

Я спал и видел своих мёртвых друзей.

Воспоминания, подобно нестерпимой мигрени, пульсировали болью в моей голове.

Седония, смотрящая на меня сквозь опущенные ресницы. Её журчащий голос, нежность и тепло. Её голова, лежащая на моём плече. Жар её податливых губ. Её тело, гниющее у меня на глазах.

Аларик хлопает себя по ляжкам, глядя, как я впервые держу в руках лук и безуспешно пытаюсь поразить мишень. Мой первый соперник и первый друг. Он же, лежащий на каменном полу почерневшим спёкшимся костяком.

Кадми??р, этот русоволосый дворф, смеющийся и хлопающий меня по спине, стуча о стол большой кружкой эля. Он исчезает за поворотом извилистой тропы, чтобы прикрыть наш отход, когда отряд попал в засаду в хребтах возле Алмазной Кручи. Больше я его не видел.

Идакалис, седой маг, ставший моим первым учителем, раскуривает трубку. Морщины вокруг его улыбающихся глаз образовывают сетку. Он телепортировал наш отряд прочь, когда Владыка напал на Парящий город Миальфа?н. Его обломки усеяли равнину на много километров вокруг. Победа над стариком далась Драэгамату большой ценой.

Ри?ши, невысокая гена?си, переливающаяся бирюзовым цветом, как морской прибой. Она всегда упрямо верила в человеческую доброту. Её оптимизм и упорство придавали мне сил, когда тяготы бесконечных странствий и сражений становились невыносимыми.

За три дня до атаки на твердыню Владыки демонов её похитили прямо из лагеря нашей армии. Драэгамат знал, что грядёт час решающей битвы и хотел выведать наши планы. Вот только крошка Риши так ничего ему и не рассказала. Владыка распял её на наших глазах на стенах своей крепости. Посчитал, что это сломит наш боевой дух.

Он ошибался.

Почему они мертвы, а я всё ещё жив? Почему я, кто должен был защищать их и вести за собой, уцелел, а лучшие представители Ниаттиса давно лежат в земле?!

Я задал этот вопрос Цигарис во время нашей последней беседы, и она отделалась утешительной банальностью. «Они обрели покой». Меня тогда накрыла алая пелена, и я почувствовал, как дрожит в моей руке Лазарь, сжатый до хруста. Он реагировал на мои эмоции и подпитывался ими. Мечу было плевать кого убивать – Владыку демонов или богиню.

Рывком пробудившись ото сна, я материализовал в руке клинок. Оглядевшись, отпустил его.

Да, ему было плевать, кого убивать. Мне – нет. И сегодня меня ждала работа.

* * *

Когда-то…

Когда-то здесь собирали машины, а, может быть, станки или сельхозтехнику. Когда-то тут кипела жизнь, и сотни людей добывали себе пропитание, созидая что-то полезное. Сейчас завод выглядел скелетом огромного кита, что выбросился на берег. Его мясо давно сошло с массивных рёбер, обнажая внутренности бетонных коридоров. Выбитые окна слепо щурились на редких прохожих.

От метро мне пришлось идти больше двадцати минут, прежде чем впереди показалось шестиэтажное длинное здание. Во время поездки мне всё время казалось, что полицейские в метро с подозрением смотрят на меня. Словно уже каким-то образом связали со смертью гадёныша Павла.

Одна проверка документов, и я мог встрять по-крупному. А ещё я осознал, что сильно сглупил. Я, конечно, постарался прибрать за собой и свести к минимуму возможное количество улик. Однако не сомневался, что умелый криминалист многое сможет узнать в этой квартире. Если даже отпечатки не снимут с поверхностей, камеры в подъезде меня точно засекли. Отвык я от технического прогресса, ничего не скажешь. Mea culpa.

И всё же я не жалел о своём выборе.

В Ниаттисе приходилось остерегаться ловушек и дозорных. Ну ещё иногда магии. До инфракрасных камер они как-то не доросли. Да и никогда не имел я ничего общего со скрытными проникновениями, маскировкой и профессией работника плаща и кинжала. Это всегда было сильной стороной Аларика. Он умел пробраться в укреплённую крепость невидимой и неслышимой тенью, чтобы наутро принести сведения о маршрутах и численности патрулей, осадных орудиях и наличии магов.

И всё же, будь у меня возможность отмотать всё назад, я поступил бы точно так же. Я много чего увидел в голове этого ублюдка. И, объективно говоря, там имелись вещи и похуже того, как он поступил с Лесей.

На этот объект мертвец приезжал восемь дней назад. Не хотел светить квартиру перед людьми Гюрзы. Передал им мою сестру и, не оглядываясь, укатил на вечеринку в клубе. Дальше первых двух помещений он не входил, поэтому его воспоминания мало что могли мне дать в части планировки. Будь у меня больше времени, я наметил бы иную стратегию. Постарался найти чертежи здания. Хотя бы старые. Но каждая потерянная минута повышала вероятность того, что Лесю перевезут в другую точку.

Оставалось действовать быстро и шумно. Как я и привык. Взять след высветил двоих человек на проходной. Мне нужно было переодеться для того, что ожидало меня на заводе, но делать это на улице не хотелось. Нет-нет, да и в стороне проезжали машины. Осенью темнело рано, и это играло мне на руку.

Толкнув дверь, я ввалился на КПП. Здесь навели минимальный порядок, полноценным ремонтом и не пахло. Добавили турникет и немного мебели. Похоже, ребята сидели на заводе на птичьих правах и готовы были рвать когти, как только запахнет жареным. Один из двух охранников, русский. рубился на ноутбуке в какую-то игру. Второй, щуплый, смуглый и чернобровый, не отлипал от телефона. Оба прятали пистолеты под топорщащейся тканью ветровок.

На шум среагировал кавказец и вяло поднялся.

– Частная территория, уважаемый. Проваливай по-хорошему, да? – с лёгким акцентом сказал он.

– Что вы знаете о пропавших девушках?

Меня мало интересовал ответ, хотелось лишь понять, насколько они замазались общим делом.

Первый даже подскочил со стула. Рука нырнула рыбкой за штанину, да только пистолет зацепился за резинку трусов и не желал доставаться. Смуглый ощерился и вполне профессионально, а главное резко, встал на позицию для стрельбы – расставил ноги и обеими руками сжал рукоять Макарова.

Только я начал смещаться, ещё когда их глаза ответили всё, что мне нужно было знать. Рывок. Перескочил палку турникета, отклонив руку с вытянутым пистолетом в сторону, и через бедро швырнул мелкого в игромана.

Того аж смело. Шестидесятикилограммовое тело с грохотом вбило светлого в стол, сбрасывая компьютер и ломая столешницу. Подскок, удар. Чёрт, всё-таки не рассчитал. Слишком кипела во мне злость. Эмоции многократно усиливали мощь. Кулак вместо того, чтобы лишь вырубить, в кашу смял черепную коробку второго. Первый же, ещё оглушённый, шокировано озирался, силясь понять, почему его напарник светит розоватой массой из виска и лобной кости.

Прикосновение покаяния.

«Петру двадцать семь. Детдом. Трудное детство и ещё более трудная юность. Органы опеки обманули с квартирой. Переписали на какого-то чинушу. Воровство. Разбой. Первое тяжкое телесное: порезал ножом в драке незнакомого парня. Первое убийство: нужно было показать себя главарю. По знакомству попал в банду Гюрзы. Тот обычно не брал русских, но порекомендовал Рашид, с которым вместе росли.

Девушек через КПП проводят часто: один-два раза в неделю. Обещают съёмки в кино, работу танцовщицей в Дубае, хостес в ресторане. Большинство из них приехали покорять Москву. У них нет родственников в столице, никто их здесь не хватится. Есть и исключения. Петру, например, нравится Карина, которая поссорилась с родителями и пошла бродить по городу. Её схватили на обратном пути. Обещание защитить её от дальнейших побоев помогло получить желаемое. Он собирается зайти к ней попозже ещё раз. Главное – духи захватить, самые дешёвые, а то в комнатушке так воняет, что в прошлый раз еле встал».

Я вынырнул из чужих воспоминаний. И вот эта человеческая накипь совершает подобное, потому что… привыкла? Нужны деньги? Не различает границ зла?

Я видел в Ревущих Землях, как сельский староста закрывал собой детей во время орочьего набега. Видел лекаря во время Дессонской резни, который отказался отступать и до последнего проводил операцию, пока саранча из демонов не смяла правый фланг. Золотаря, который вывел пять семей через Краан’Дорейскую канализацию, когда рушились прекрасные Кристальные Башни столицы.

Это были простые люди. Не солдаты. Не бойцы. Не герои в привычном понимании, однако каждый из них понимал одну простую истину: мы – это всё, что у нас есть. Если человек не будет помогать человеку, нам не выстоять.

Неужели без внешнего врага мы обречены?

Нога опустилась на шею бандита, вбивая кадык и ломая позвоночник. Теперь я знаю план здания. Пора браться за дело.

* * *

Этот комплект доспехов для меня выковал отец Кадмира в благодарность за спасение сына. В логове Шоггота мы нашли адамантовую жилу, и больше недели тот не отходил от кузни. Справедливость Титанов. Так он назвал эти доспехи и вложил в них всю свою душу. Все секреты предков, все хитрости и ремесленные тайны.

Говорят, такого не происходили с тех пор, как дворфы создали Лазаря для его прежнего владельца. Подземный народ не творил для людей и точка. У этого правила нашлось аж два исключения.