Семён

– Хорошо, вечером посидим, пороемся. Пока все факты сбоев выпиши.

Борис отключился.

Снова в кабинете

Секретарша облизнулась, встала с колен, на ходу вытерла губы салфеткой и вышла. В ту же дверь вошла Елена и села на пустой диван. Иван застегнул ширинку и вытянулся на своём.

– Почему мы никогда не говорим им правду? Они же не в наше прошлое попадают, правда?

– Да откуда нам знать, где правда?, – усталый голос Ивана почти не нарушал тишину. Взгляд бездумно плавал по потолку, мозг хотел отключиться. – Мы на 90% уверены, что они попадают в параллельные миры, очень похожие на наши. Потому и подбираем кандидатов умных, но без знаний в истории. Пусть думают, что меняют свой мир, для своих потомков. Так эффективнее. А мы, если он вернётся, узнаем для себя, стоит ли у нас такое внедрять. За проявленную инициативу с этой его идеей выражаю благодарность, полковник Джоли, -подколол Иван Елену, – я вздремну. Завтра с Таймыра привезут гения-оленевода. Будем настраивать на программу гипер-активного освоения Сибири с 1800-го года.

– Товарищ генерал, у Семёна есть шанс вернуться?

– Шанс есть всегда. Захочет ли? Кто он здесь, и кем там станет… Через неделю узнаем.

Полковник встала, козырнула и покинула уже спящего начальника, на ходу отключив все экраны и переведя диван в режим кровати.

ХХ век

1900 Терминатор прибыл

Сам переход был безболезненным, лишь напоследок шибануло так, что Семён скрючился в позу эмбриона.

«А ведь сработало! Что ж они хихикали? Может, Иван анекдот рассказал?»

Дышать было тяжело, почти как в сточном коллекторе, только вместо аромата фекалий к влажности и затхлости примешивался тяжёлый подземный дух, мышами воняло посильнее, чем весной в дачном домике. Вдоль ноги шоркнуло мехом, пот прошиб так, что озноба как не бывало. Стукнулся головой, но, несмотря на искры в глазах, светлее не стало. Зато сверху раздался приглушённый голос: – Негоже матушку и боженьку такими словами поминать к ночи.

Заскрипело, в светлом квадрате показалась седая голова.

– Ты как в мой погреб забрался, человече? С миром ли тут, али как? Вылазь на свет божий, коль не диавол.

Семён проскрипел тремя ступеньками и вывалился на грязный пол. Большая свеча на столе и несколько лучин по углам показали беднейшую деревенскую избушку и явно праздничный стол. Старик бросил из угла какие-то тряпки: – Срам прикрой, внуки у меня в гостях, Новый год как-никак.

Семён стыдливо отполз в тёмный угол, натянул штаны и рубаху без пуговиц, через голову. – А что благодетель, как зовут то тебя?

– Дедом Захаром кличут. Внуки вон Радимир и Людмила.

– Семён.

– Проходи к столу, отпразднуй с нами, чем бог послал.

Над столом из-под густых, соломенного цвета шевелюр, выглядывали четыре любопытно-испуганных глаза. Семён улыбнулся, головы спрятались. «Лет по 7-8, не больше».

Старик наполнил большие железные кружки из большой бутыли мутной самогонкой, из ковша в кружки детям плеснул кваса, судя по кислому запаху.

– Ну, авось, до весны доживём!

– С Новым годом! – брякнул Семён, осёкся и второпях добавил: – Чтобы этот год был лучше прошлого!

– Твои бы слова…, – дед Захар крякнул и снова налил. Семён тару освободил, горло перехватило – такой гадкой самогонки в жизни не приходилось пить. Закусил картошкой, рот почернел от золы. Окончательно смутился. Детские рты и глаза стремятся к бесконечности.

Захар шикнул, похватали горячую картошку, по ломтю хлеба и исчезли. На печку свет не доставал, но Семён и оттуда чувствовал их сверлящие глазёнки.

Третья кружка пошла чуть помягче. Семён всё никак не мог придумать, как объяснить своё появление в подвале. Внезапно выручил сам дед:

– Так ты и есть тот беглый, про которого намедни околоточный рассказывал? Значит, пока я за внуками ходил, ты и заполз в погреб то? Сказывали, ты в городе старуху процентщицу топором того… Или это внуки мололи..? Эй, про старуху вы откуда принесли?

С печки послышался тоненький голосок: – Это, деда, нам учительница рассказывала, мол, нехорошо людей до нитки обирать, вот её и наказал бедный человек. И сам потом измучился. Только он в Сибири, на каторге.

– Не, не я это, а в погреб залез чтобы не замёрзнуть, обчистили меня три мужичка с топорами. – Семёна несло. Потрогал шишку на голове и продолжил: – Больно приложили, теперь и не упомню, куда шёл, откуда… Дедушка, какой это город?

– Окстись, скажешь тоже, город! Деревня Развалинка, до города вёрст 10 будет. Ну, коли правду говоришь, завтра к власти пойдём, у нас принято страдальцам помогать. Видал, по какой свече всем выдали к празднику!

Вопреки ожиданиям, голова утром не болела. Ковш кваса сильно помог желудку. Радимир полил над ведром умыться, Людмила достала из печи горячую картошку.

Вернулся весёлый Захар с кулём. От него несло свежей самогонкой.

– Вот, рассказал соседу твою историю, он дарствует фуфайку и валенки. Ну и городской водочкой меня угостил в честь праздника. Не сравнить с той, что вчера у Кузьминишны выменял. От меня тебе штаны с рубахой, и в дорогу ещё подштанники дам. Зима нынче добрая, снегу много, стужи лютой не было пока. А то хочешь, оставайся до весны, мужик ты здоровый, вместе дров в лесу заготовим да продадим – всё легше дожить будет. У малых вон отца в армию забрали, дочка моя с ними да со свекровкой старой мается. И им поможем.

«Ни денег, ни жилья, зима на дворе…»

– Спасибо, дедушка. Чем дрова пилить будем?