Вор на доверии

– Не понимаю. Почему погубишь?

– Сутенер, аферист, последний негодяй, сволочь, – это звучало образно. – Шел на свидание, а сам думал об одном, как бы тебя в кровать затащить! Представляешь, какой подлец?! – Разумеется, она так и думала, и теперь не понимала, что его тревожит. – Карина, я негодяй! Мне мало любить, надо, чтобы меня любили. – И чего психует, сейчас думает она, а он свое. – И не получается! Женщин много на свете, а нужна одна единственная! Нет, лучше уехать.

– Да почему уехать-то? – она не понимала.

Конечно, их общение подогрето алкоголем, иначе так не поговоришь, а душа уже нараспашку.

– Потому что я безумец. Люблю мечту. Вот тебя встретил, пока ты еще мечта, не хочу рушить. Уеду, чтобы остыть, охладеть. А вместе что нас ждет? Быт. Семейная лодка разбилась и потонула, они стучали пятками об стенку, и выпили любовь, до дна, чего хорошего. Лучше любить издалека и мечтать всю жизнь, чем владеть и зевать. Любовь не терпит пошлости!

Она не успевает сейчас это переваривать и думает, как это, он будет зевать? Постель пошлость? Владеть ею, и зевать?! И не надо понимать! А он продолжал, рассуждая как бы сам с собой.

– Мне нужна богиня, а не жена, подруга на ночь или домработница. Я готов отдать всего себя, что имею и не имею, что буду иметь, все мысли и чувства, всю душу, а вы? – Это про кого он сейчас сказал «вы», есть другая. Вас миллионы! Это он думал параллельно. – А женщины не понимают! Вам надо всего-то ничего, деньги. А взамен что? Предлагают постель! Господи. Вот она всех и губит, вместо любви – постель. Пошлость какая. Разве мы собаки, животные? Нет, Карина, лучше уехать. Деньги пока есть, уеду в Африку. В пампасы. Лучше жить среди обезьян.

– Не все женщины такие, – упрекнула она растерянно.

– Женщины разные, да. А постель одинаковая. Никакой разницы! Проверял миллион раз.

– Миллион, неужели, – прошептала она, снова прибегая к помощи ладони.

– Есть идея! – Драма начисто вдруг забывает про недавнюю печаль, и ладонь не замечает, обычное дело, вечно к нему пристают женщины, просто знакомые, малознакомые, ничего особенного. Именно выдержка возбуждает страсть. Она играет с ним, конечно, и доиграется, пока в кровать не упадет. – Сейчас тут завершаем! Прикупим пару бутылок, и нагрянем в гости.

– В какие гости? – она разочарована. Какие гости, зачем! Она ждала, что он домой завлекать будет, она возражать и оттягивать, а тут вдруг гости? – Уже поздно, Валера.

Ко мне в гости, злорадно думал он. Начни звать домой, начнет возражать! Обмануть проще.

– Не поздно! Здесь рядом, соседний дом.

– Не знаю, Валера. Неудобно, к кому. Без звонка?

Она сомневается, что он такой вот настоящий подлец.

– Еще как удобно! Доверься мне, не пожалеешь.

– А все-таки, – она капризничает, сама не понимая почему. – К кому?

– Это секрет! Внукам рассказывать будешь. Мальчика или девочку, кого хочешь?.. Гадалка живет. Не боишься? Все расскажет, когда свадьба, сколько детей родится. – Драма знал, что будет дальше, и Карина догадывалась, но игра есть игра. Заманили в сети, она не виновата. А про Бориса она ему расскажет чуть позже, через час или два, а пока не время девушку расстраивать. Что-то там у них серьезное произошло? Минут через пятнадцать они были в кровати…

12

А тем временем Герман закладывал за воротник и скалил вставные зубы, улыбка была лошадиной, он радовался. Борис и Жанна сидели на кровати, тискали друг друга и душили поцелуями. Да! Они в самом деле собирались жениться. Герман перебирал струны своей концертной гитары, от всей души желая влюбленным счастья. Возвращение гитары, неожиданное, давало ощущение праздника. Молодые были сильно пьяны, и он поспешил догнать честную компанию, глотая рюмку за рюмкой.

– Значит, братан, ты стреманулся! Не выдержал, значит. Решил ментам сдать, уморил. Такие, Жанна, сейчас братаны пошли, в огонь и в воду. Мента подослал! – Борис крутил головой.

– Да я вам объяснил! Никакой он не мент, – в который раз оправдывался Герман. – Это Драма, мой знакомый. Я к нему обратился денег занять. Вот она грозилась в милицию, тысячу долларов запросила. Откуда мне знать, я сам испугался.

– Ну, и где они? – с пьяным сарказмом поддел Борис. – Тысяча долларов.

– Драма их в кабаке пропивает. – Герман не знал, как загладить свою вину. – Кстати, с твоей знакомой. Карина! Помнишь ее? В палатке работает.

– А! Шлюха эта.

– Какая шлюха? – встрепенулась Жанна.

– Любовница моего папаши. – Борис отмахнулся от оплеухи пьяной невесты. – Герман! Ты расскажи, как меня в жулики записал, к Драме поехал. Братаны со смеху сдохнут! Фугаса не надо.

– Ну. Я приехал денег занять, поделился горем.

– Он что, такой крутой? Драма этот, – Борис нетвердой рукой налил всем водки, обильно полив и без того грязную скатерть. – Что-то я того, краев не вижу. Он кто такой?

– Крутой не крутой, а деньги есть. Кто-то должен был выручить, – Герман пожал плечами. – А что делать? Рассказал, конечно, как ты меня обул меня с гитарой.

– Слышь, братан, – Бори поднял ладонь. – Хорош. Ты получил ее обратно?

– Получил. – Герман не хотел неприятностей.

– Вот и заткнись, не попрекай. Иди за мной!

Борис тяжело встал и, пошатнувшись, вышел из комнаты. Герман глянул на хихикающую Жанну, и пошел следом. Борис стоял в коридоре перед открытой кладовкой. Там лежала целая стопа пуховиков в магазинных целлофановых пакетах.

– Выбирай! Себе и Люсе. Размер там, цвет. Чтобы все путем! Подарок фирмы. Зарплату, блин, дали товаром. Выбирай, братан.

– Зачем, не надо, – попытался отказаться Герман.

– От души, братан. Или я сейчас все это дерьмо в окно выброшу. Ну?

– Спасибо, – вконец смущенный Герман начал перебирать пакеты.

– Контейнер афганцам пришел из Австрии. Налички нет у них, не надо, в другом месте заработаем. Выбирай, это все мое, не стесняйся! Мужские, женские, детские. Во! Ты пацану своему выбери, с капюшоном, по весне самое то. И не возникай, понял? Это подарок. Да что ты возишься! – Борис отодвинул Германа, и наметанным глазом выбрал, вытащил подходящие размеры. – Вот! Три штуки, держи. И никогда о людях плохо не думай. Жизнь такая! Сегодня густо, завтра пусто.

Герман взял выданные пуховики в охапку и, шурша целлофаном, вернулся в комнату. Оконфузился он, с Драмой. Навыдумывал, черт знает, что. Борису стало плохо, он поспешил в туалет, начал там блевать. Лишь бы опять приступа не случилось!

– Чего же ты панику подняла, – Герман положил пуховики, укоризненно смотрел на Жанну. – И я людей побеспокоил. Вы продали квартиру или нет?

Бывшая любовница пьяно хихикала, вернулся Борис.

– Так, братан. С твоей стороны есть претензии?

– Нет, конечно! – Герман поднял руки, словно сдаваясь. – Извини, был не прав.

– Штраф. – Борис взял бутылку и налил полный стакан водки. – Пей, братан!

– Куда столько.

– Плохо обо мне думал? Пей. – Борис ждал.

Герман медлил. В принципе, для него не проблема. Стакан выпьет, а потом? Жанна снова прыснула.

– Эх, братан, слабо? – Борис взял граненый стакан и, задрав голову, вылил содержимое себе в глотку, как в раковину, без остановки. Очередной фокус! Не закусывая, достал из-под стола бутылку, сорвал пробку, снова налив полный стакан, подвинул Герману, тут уже деваться некуда! Герман выпил залпом, и закусывать тоже не стал.