Истребители аварий

Боль, идущая от кончиков пальцев, стала разрастаться и охватывать все тело, которое забило крупной дрожью. Сердце разогналось, заколотилось бешено, «в разнос». Своей страшной работой оно раскачивало на разогрев, спасало все тело, пытаясь разлить по его наружным замерзшим тканям струи теплой крови… Я безнадежно хватала воздух губами и рыдала от боли, как ребенок! Натка словами, как могла, успокаивала меня, но что она, тоже беспомощная и испуганная, могла поделать! Только как-то поддержать морально, и мы рыдали вместе, как белуги… У вас когда-нибудь отходили руки после сильного замерзания? Вы помните, какая это боль? Вот так у меня болело все, все тело! В эти минуты я не знала ничего, кроме своей боли… Я чуть не умерла от нее! Но не умерла. Бабы живучи! Сердце выдержало, победило! Укрепляйте его тренировками, и оно спасет вас в судный час!.. Постепенно боль стала проходить, крики и слезы стихли. Накатилась волна жара, она прожгла все тело, совершенно ослабевшее и физически и психологически… И тело, и разум погрузились в мокрый теплый туман. Будто во сне почувствовала, как мой спаситель массирует руки и ноги. Массирует мягко и аккуратно, не задевая за женское… Потом пришло полузабытье, переходящее в сон. Его на какое-то время прервали, напоив меня чем-то теплым и сладким. Я почувствовала, что соображаю лучше. Ната тихо спросила, не надо ли мне выйти, и я мотнула головой в сторону… Тогда она произнесла странные слова о том, что Вадим Воронин не погиб, что это он спас меня и Сашу… Я улыбнулась такому пустячку, такой красивой сказке: Натка, конечно, придумала все это, чтобы меня успокоить в таком состоянии. Фантазерка! Тоже бредит!.. Уже совсем проваливаясь в теплый, сладкий сон, я почти не почувствовала, как меня переложили удобнее, и забылась, как младенец…

Из Мальмстрема… (Вадим Воронин)

«…Боже! Я узнал их сразу!.. Женя и Саша! Полураздетые и промокшие на диком ветре! В ледовом разломе, на краю потока, несущемся в страшный сточный люк!.. Как они там оказались? Где остальные? Что их туда занесло? К черту все! Спасти! Спасти хотя бы этих двоих!..

Веревка для спуска – к ним!.. На ледобуре!.. Вытащу полиспастом.[20 - Полиспаст – система увеличения усилия веревки (каната) с помощью подвижных и неподвижных блоков и применения нескольких ветвей веревки (каната) и изменения направлений усилий.] Да?.. Нет! Боковым полиспастом! И на полную длину веревки!.. Так!.. Расходный конец – для их обвязывания… Карабины! Ажур!.. Второй ледобур – у края, у перегиба, метрах в трех. Главное – подтянуть их сюда, за перегиб! Сначала ее, потом его! Дальше – ерунда!.. Скорее!»…

Система вытяжки, быстро возникшая сначала в голове, а потом и на льду, была достаточно проста. Веревка, закрепленная одним концом ледобурным крюком и вытянутая почти на всю длину, проходила свободно через карабин второго ледобура, завернутого примерно в трех метрах от перегиба ледового склона над крутым скатом, ведущим в расщелину. Оставшиеся несколько метров веревки с концевым узлом предназначались для спуска к потерпевшим. Нагружая веревку своим весом, Вадим рассчитывал максимально натянуть ее силой. Далее следовало надежно обвязать товарища подготовленным для этого куском расходной веревки, зафиксировать эту обвязку карабином и пристегнуть ее к узлу на конце натянутой веревки, максимально укоротив ее завязкой этого узла на незакрепленном конце. Затем Вадим предполагал вылезти наверх по веревке с помощью зажима на кошках и вытащить привязанного товарища волоком путем боковой нагрузки основной веревки в середине ее участка между ледобурами. Боковое нагружение позволяло в несколько раз увеличить усилие натяжения веревки, особенно в начальный момент, когда угол раствора веревки в точке приложения усилия близок по величине к развернутому углу… Так иногда усилием человека вытаскивают застрявшие автомобили. Подобная система отличается высокой эффективностью и предельной простотой.

Система обвязки длинным куском веревки тоже продумана ранее. На конце веревки завязывался узел с петлей, отмеренной примерно на полную длину ноги от стопы до пояса. Две петли замкнутой части веревки образовывали задний поясной охват с боковыми петлями, причем одна из ниток охвата закладывалась ниже, под бедра, и ее вытягивали вперед между ног с образованием третьей петли. Все три петли-перегиба замыкались карабином: после этого «беседка» для пояса и бедер была готова. Оставалось одинарным продолжением веревки завязать грудной охват с замыканием его узлом «булинь» и поддержкой наплечной петлей из того же конца веревки… Второй, подъемный, карабин встегнуть в грудную обвязку и наплечную петлю. При правильном завязывании системы нагружение этого карабина вызывало нагружение «беседки»…

На подготовку ушло несколько минут.

«Скорее! Скорее! Успеть!..»

Он понял сразу, как угнетены товарищи холодом, как уже оцепенели они в этой ледяной расщелине… Их слабый крик стонал мольбой!.. Они не понимали, кто он и откуда!.. Только успеть!..

Первой вытащил Женю. Оттащил от края и уложил со льда на коврик. Она сгибалась и разгибалась с трудом, почти не соображала, она легла куском страдания…

Чтобы извлечь Сашу, пришлось снять крепления системы, обежать водоворот и закрепить веревку на другом берегу… Что помогло, так это свет Луны, вдруг выглянувшей из-за туч, как будто посмотреть на драматическую развязку этой ночи…

Бросив спасительную веревку, взвалив Сашу на плечи, Вадим отнес его к своему рюкзаку. Саша, кажется, соображал лучше, кое-как понимал обстановку и на вопрос: «Сможешь ли немного потерпеть еще?», – кивнул, тихо пробурчал: «Ничего, потерпим…», и стал копаться, пытаясь негнущимися пальцами развязать заиндевевшие ботинки.

Вадим начал срывать с Жени промокшую одежду… Она приняла это согласно, но потом, когда дело дошло до мокрого нижнего белья, оказала слабое сопротивление. Когда же он, как мог, уговаривая и отводя глаза, преодолел это сопротивление, она всхлипнула и тихо заплакала. Ее все же успокоила фраза: «Ведь темно, ведь не смотрю же!..» Быстро одел ее в свою сухую одежду, – одел, как ребенка, как много раз одевал своего сынишку. Потом, силой разжав ей рот, заставил выпить полсотни граммов разведенного спирта…

Сухой одежды для Саши уже не было, поэтому его Вадим тоже раздел и укутал в свой спальный мешок. Уложил на коврик ногами к ветру, а ноги упрятал в рюкзак. Также напоил разведенным спиртом…

– Подождешь?!

– Подожду!.. А вы, ребята, откуда?..

– Какие ребята? Я – Вадим, понимаешь?! Ваш Вадим! Воронин! Шурка! Я не погиб! Не погиб, мне удалось спастись!..

– Вадим?.. Вадим!?.. Воронин!.. Димка! Так это ты!.. Откуда? Боже правый!.. Ты спасся?..

– Спасся, Саня… Потом расскажу! Сейчас отнесу Женю в палатку. Ты постарайся хоть чуть-чуть отогреться. Уложу Женьку и приду за тобой!..

– Вадим!.. Я в отрубе!..

– А где остальные? Кто-нибудь погиб?

– Ушли за помощью… Все, кроме тебя, живы!.. Наталку поломало лавиной!..

– И я жив! Живой! Вырвался!.. Наталку видел, но она мне ничего толком не сказала. Как же вы так?..

– Залетели мы… Сорвались… Круто залетели…

– Понял, потом расскажешь! Ну, я потащил Женьку. Жди, и я вернусь! Скоро! Грейся! Держись, Шурка! Нам бы до палатки! А там будет и тепло, и чай, и каша!..

Женю, одетую в сухую одежду и пуховку с накинутым капюшоном, он охватил под спину и бедра петлей из расходного куска веревки. Не без труда накинув обе боковые петли себе на плечи, с усилием встал, подняв тяжелую ношу, и быстро зашагал, опираясь на палки, которые позволяли хоть чуть-чуть разгрузить плечи.

«Так, куда идти? Где же палатка? Как бы не уклониться в сторону… Все живы! Слава тебе господи! Никто не погиб в этом переплете!.. Радость-то какая! Боже мой, какая радость!.. В жизни ничего такого не было!.. Огонек!.. Огонек! Опять сверкнуло! Да! Это от палатки!.. От палатки. Она там! Прекрасно! Теперь не ошибусь! Но кто же может подавать сигнал фонарем? Неужели кто-то еще вышел к палатке? Ночью?… Вряд ли… А Наташка?.. Наверно, очнулась… Вот девчонка! Вот молодчина! Догадалась просигналить! Живем, Женечка! Сейчас уложу в тепло, в уют, в спальничек! Только отходи „на сугрев“, милая!.. Как хорошо, когда не один, с друзьями! И когда все живы!.. Ах, Наташка, молодчина!.. Но она же еще, наверно, не сообразила, что я спасся… Вот явление „черного альпиниста“ с ношей!.. Как бы не напугать нежданным появлением. Что бы сделать?.. Как буду подходить, запою! Одну из наших песен… Визбора… Еще не было поющих призраков. Поют только живые!..»

Ах, что за дни такие настают!
Куда уводит дальняя дорога?!
Она ведет ни мало и не много
В заветный сад на улицу твою!..

– Наташа!.. Нат! Натка! Это я, Вадим Воронин! Я, Вадим Воронин! Я не погиб, мне удалось спастись! Мне удалось спастись! Я иду с Женей! С Женей!.. Натка, здравствуй! Какая же ты молодчина! Натка! Натка!..

– Вадим!.. Вадим!.. – ослабевшая Наташа захлебывалась от слез, – Как же ты, как же это так?.. Где Саня?..

– Саня на леднике, я сейчас за ним пойду… Он с Женей попал в дикий переплет. Но, слава богу, живы. Расскажу потом, сейчас не время. Да и самому не все понятно… Уложу к тебе Женечку. Сильно она переохладилась. Согрейтесь вместе, и успокой ее, как можешь. Она очень слаба от холода… Видимо, в ледяной воде искупались, а потом на холодном ветру… Не могли вырваться из трещины. Ложитесь вместе в спарку, так теплее… Вот так! Пуховка есть?.. Возьму свою… Сашины вещи… Его надо переодеть… Эх, весела работенка пошла!..»

Взмок от этой работы!.. Саша не хотел, чтобы его несли, шел с поддержкой сначала медленно, но к концу немного «разошелся». Вадим сделал жесткий массаж обоим, размяв и руки и тела, согревая движением. В палатке от этого поднялся плач и стон. Они плакали, как дети, но кротко повиновались приказам спасителя.

Убедившись, наконец, что товарищи согрелись и отходят в тепле, и что конечности сгибаются без потери чувствительности, Вадим сообщил всем, что ненадолго уходит, закрыл палатку и устремился назад, на ледник с пустым рюкзаком и бачком от примуса. Вернулся, прихватив и воду, и большую часть брошенного снаряжения. Спасительную веревку оставил на леднике, – ее, закрепленную на льду, можно снять и утром… Интересно, что бы он делал без нее?..

Через час весело шипящий примус уже грел и палатку, и воду для чая.

«Кажется, успел!.. Но в последний момент! В последний!.. Вот цена одного темпа!.. А если бы я его проиграл? Подумать страшно!»…

Напряжение борьбы спало… Всех напоил сладким чаем с сухарями. Больше ничего не принял из солидарности с ребятами, – можно ли им есть в таком состоянии? Может не пойти впрок. Пусть отдохнут так. Утром для них приготовлю… Да и голода почему-то не ощущал…

Так, четверо ушли за помощью?.. Новая тревога! Еще не легче… И эта фраза Наталки со слов Сергея: «Полчаса спуска, и в боковое ущелье…» В получасе нет ущелий с пройденными перевалами! Только Маршала Конева, но это… О-го-го… Их может вынести на такие зубья в сочленении Каинды и левой ветви Путеводного… Там «дырки» хребта могут быть все на «3Б»… В их-то состоянии психологической травмы… Без схем, без описаний…

И что это за странная фраза Наталки: «А ты ложись с Женечкой. Это будет хорошо…» Чего-то здесь она не договорила. А может, померещилось? Внешне похоже на намек, или проговорилась?.. Женя, кажется, вполне согрелась и успокоилась. Спит, как ребенок. Жар есть, но тихо спадает. Дышит ровно. Это хорошо. Вот благодать-то!

Но что же дальше?.. Ладно, утро вечера мудренее и значительно длиннее… Надо будет обдумать положение. Оно совсем «не сахар», учитывая состояние Наташки. А что, если вызов помощи задержится?.. Темп! Темп!.. Сидеть здесь и ждать… Рискованно!.. Ладно, посмотрим утром по состоянию ребят… Перевал Предутренний… Он здесь, часах в полутора… Его ребята знали только понаслышке, а ты, злодей, и знал и ходил… Он может быть ключом к ситуации: полтора-два дня, – и я на заставе, а вертолет здесь. Но такой перевал в одиночку?! А почему бы и нет? Ведь только спуск. А участок закрытого льда за ним совсем небольшой… Есть и закрытый ледник на подъеме. Вот если бы ребята меня проводили до седловины… Ладно, посмотрим утром… Спать!.. Может, уже завтра придет помощь!..

Образ похода: Вдохновение

Ты весь не при деле, ты весь на пределе!
Нет больше ни духа, ни сил,
Все «еле» и слабость в измученном теле,
Ты штурмом его надломил!

От воли несладок – лишь мутный осадок,
От мыслей – без смысла дурман,
А весь ты – упадок и жалкий остаток
Обмана и ноющих ран!..

Но вопли моленья и стон настроенья
Стряхни с обессиленных рук
Порывом паренья, искрой вдохновенья,
Восторгом во взгляде, – и вдруг!

Из тайны навета, какого секрета,