Новый Вавилон

– Там большого ума не надо, главное скорость и силу рук сохранить. Я подманивал их рыбой, ждал, не двигаясь, и хватал севших на бортик птиц. Свернуть шею чайке не сложно.

Чайки, рыбешка и две акулы – весь рацион Франсуа за три месяца. У него было три армейских сухпайка в начале пути, их он растянул на три недели. Главной проблемой предсказуемо стало полное отсутствие пресной воды. Кровь и жидкости, включая желудки и кишки рыбешек и редких чаек, спасали ненадолго. Мы нашли его обессиленным, с потрескавшейся кожей и жутко распухшим языком. Лицо ссохлось и потрескалось, выпученные бесцветные глаза смотрели безжизненно. Со временем оказалось, что Пинар вполне симпатичный парень, но поначалу я шарахался от него как от рептилий.

– Сейчас бы я не допустил такой ситуации, – мечтательно проговорил Пинар. – С настоящим оружием мы могли задать им трепку ещё там, в порту.

Конечно, об этом думали многие. За три года войны, катастрофы, постигшей землю, большинство выживших научились эффективно сопротивляться. Разумеется, это не распространялось на женщин и детей, а также некоторых мужчин, кто проживал в глубине суши и занимался мирными профессиями.

Подразделение Франсуа Пинара атаковали до этого неизвестные миру, скрывающиеся от людей на протяжении всей истории человечества, черепахи. Или рептилии, как мы их иногда называли с претензией на научность терминологии. Неизвестно какие именно черепахи напали на порт и загружающихся в корабли военных. Скорее всего, это были высшие рептилии, те самые, что заперли нас в Вавилоне и породили других, более свирепых и неуправляемых йеклей.

Практически все из нас оказались на острове до катастрофы. Такие как Пинар, новенькие, составляли не больше двадцати процентов, а в последние месяцы их приток совсем прекратился. Наша задача как раз находить потерпевших крушение, выживших. Для этого мы курсируем вдоль берега и целыми днями не отлипаем от биноклей. В свое время такое круглосуточное дежурство спасло жизнь Франсуа.

Пинар служил в Африке. Его подразделение планово перебрасывали в другой регион, и ничего не предвещало беды. Когда началась атака, солдаты грузились на корабли, большинство было без экипировки и оружия. Начавшаяся в ночной тишине резня изредка прерывалась автоматными очередями и отчаянными криками людей, бросавшимися врукопашную на новых, незнакомых врагов.

– Я лично разрядил всю обойму в рептилию. Эта сволочь стояла спиной и даже не поинтересовалась, кто же там сзади такой смелый.

Франсуа спасался на небольшом корвете с несколькими товарищами. Они отплывали от берега и с ужасом наблюдали за затухавшей битвой в порту. Вопли разносились на большое расстояние, крики обжигали спасавшихся, корили их за трусость и малодушие. Только вот в воде таилась ещё большая опасность.

Они не успели отплыть далеко, рептилии нагнали беглецов и скидывали солдат с корабля в открытое море. Черепахи издевались над тонущими людьми, играли их телами. Пинар, вцепившийся в сложенный надувной плот, медленно отплывал от места бойни. Он видел подлетающих над водой товарищей и, стиснув зубы, заставлял себя молчать – Франсуа не мог никому помочь. Большая удача избежать участи остальных – Пинар на некоторое время оцепенел от страха и беспомощности, это спасло ему жизнь.

– В группе Диккенса есть парнишка, китаец. Их под конвоем перевозили из Гонконга, – пустился в воспоминания Ян, – Весь транспорт затопили. Он плыл на военном катере береговой охраны или типа того, не знаю точно. Главное на корабле были пулеметы стационарные, вот их калибр позволял разрывать панцири. Парень лично видел не меньше шести убитых черепах.

– Наверняка. Не могут же они быть непробиваемыми, – согласился Франсуа. – Только на этом чертовом острове нет такого огнестрельного оружия.

Мы убивали рептилий. Многие охотники использовали части панциря как щит. Мы ничего не знали о прочности этих пластин. У нас не было инструментов для распиливания, а тем более анализа состава, мы даже не смогли отделить чешуйки панциря – всё имеющееся на острове оружие не могло причинить им вреда. В условиях войны всех против всех люди охотно использовали добытые в боях трофеи, и панцири высоко ценились при обмене.

– Нам нужны медузы, я смогу обследовать территорию на много миль вокруг, доплыть до затопленных кораблей, – я в очередной раз затянул всем надоевшую историю.

– Тебя схватят по дороге, и ты не сможешь дотащить оружие сюда, – также банально ответил Пинар.

– Попробовать надо. Три года уже здесь сидим, – из Яна бил энтузиазм. – Рано или поздно сюда придут существенные силы и нас сметут с этого острова как перекати-поле.

Ян был прав. Мы боялись массированной атаки и не могли противостоять большим силам противника. Людей не хватало, даже имеющиеся наличные силы были разрозненны и преследовали сиюминутные шкурные интересы. Я объединял своих людей идеей перебраться на материк.

– Я обещал, я в теме, – твердо подтвердил договоренности Пинар. – Но Семён сам изменил планы. Теперь мы ищем его женщину.

– Она не моя, – буркнул я.

– Ты говорил, но уперся рогом, как будто она твоя, – включился в разговор Кшиштоф.

– Я должен, иначе я не смогу себя простить.

– Да, знаю-знаю, – отмахнулся поляк.

Кшиштоф прибыл на остров одним из последних. Большой транспортник неведомо как добрался до нас два года назад. Поляк выделялся из всех прибывших и местных жителей своей колоссальной физической силой. Думаю, не встречал людей, способных похвастаться подобными природными данными. Мы называли его медведем, и, пожалуй, он единственный мог на равных противостоять рептилиям. Конечно, не всем, а только йеклям. С поляком мы могли изредка разговаривать по-русски, я скучал по родному языку, а мои русские товарищи были в далеком прошлом.

– Смотри, что у нас получается – Франсуа разглядывал самодельную карту Вавилона, такие были в каждой группе охотников – Вот здесь на Западе три поселка. Один из них ваш. Как вы его назвали? Волга? Глупое использовать всемирно известную реку в названии, но ладно. Здесь она проживала с остатками твоей группы. В нескольких километрах по обе стороны еще два небольших селения. В одном всего тридцать человек, они добывают соль и ни к кому не примыкают. Во втором народу больше, такие же бездельники, как и в вашей Волге. Оба поселка мы проверили, врать им не зачем.

– На Юг она пойти не могла, – подключился Кшиштоф. – Она же языками не владеет, правильно? А там одни азиаты. Мне кстати у них понравилось.

– Да, хорошая идея у них там агломерации. Пятнадцать поселков, но все по сути один большой город. Только сельскохозяйственный. Никуда не лезут, культивируют свои промыслы. Если у нас тут не заладится, к ним подамся, авось примут.

– Нафига ты им нужен, лягушатник, – привычно подколол Франсуа поляк.

– Я, между прочим, лягушек ни разу не пробовал, – Пинар и не думал обижаться. – Итак, на Юг мы не идем. Это наше первое допущение. На Востоке у нас что? В основном англосаксы, – сам себе ответил француз. – Туда она в одиночку не дойдет. Будем надеяться, и не попытается.

Путь на восточную часть острова проходил через пустыню, которая разрезала наш Вавилон широченной полосой с севера на юг. Встречающиеся в изобилие оазисы и скалистые группы позволяли путникам находить воду и укрываться от непогоды, но кишели мародерами и разбойничающими шайками. Опасное место даже для опытных мужчин и совсем неподходящее для одинокой женщины.

– Я там ни разу не был. Семён говорил у них серьезные достижения.

– Это было год назад, сейчас не знаю. Но да, они подошли к вопросу выживания фундаментально, напоминает фильмы про Дикий Запад. Домики, шерифы и прочее буйство Голливуда наяву.

– Дикий Восток, получается, – довольно хихикнул Кшиштоф.

– Не отвлекаемся, – прервал, зарождавшиеся было шутки Пинар. – Остается Север. Сюда она могла бы дойти. Множество мелких поселений, но везде уж очень лихие люди. Без зачатков самоуправления. Боязно за девушку, сами знаете местные нравы.

Мы знали. Почти во всем Вавилоне действовало право сильного, но в обжитых областях, особенно Юге и Востоке люди старались сохранять подобие правовых систем своих стран.

– Нечего гадать, она пойдет на Мыс, – я талдычил это уже неделю. – Пол острова знает нашу цель. Логично искать меня там.

– Это при условии, что она ищет тебя, – поправил Франсуа.

– Ну а кого как не нашего героя, – хохотнул Кшиштоф.

– Ладно, будем считать хорошим знаком, что мы изначально шли к Мысу, – француз сложил карту и заботливо убрал её в полиэтиленовый пакет. – Значит у нас впереди Кратер, а потом Мыс в трёхдневном переходе.

– Значит, находим женщину, потом плывем на остров амфибий, Семён с ними шушукается, и они помогают нам свалить отсюда? Если получится, я вас всех расцелую взасос! – Кшиштоф сложил губы уточкой.

– У нас цель, – Оуэн появился со стороны пляжа и говорил тихо. – Один. Думаю йекль.

В принципе наших сил могло хватить и на полноценную рептилию, но йекль попроще. Они более агрессивны и мобильны, но сопоставимы с нами по размеру и не так сильны. Мы используем одно и то же скудное оружие вне зависимости от противника, если черепах несколько, то лучше отступить.

Через двадцать секунд команда была готова следовать за Оуэном. Костёр привычно закрыли легким алюминиевым тазом, запертый без кислорода огонь практически мгновенно затух. Разобрали оружие и в тишине вышли на охоту.

Черепахи выходят на берег в самых неожиданных местах, их цели нам до сих пор не ясны. Иногда они прибывают группой, чаще поодиночке. Мы стараемся убить их сразу, возле воды. Некоторые пытались проследить за передвижением рептилий, понять, что они ищут, куда направляются, но долго преследовать черепаху не получается, тебя быстро обнаружат.

Этот экземпляр был йеклем. Некрупная рептилия, подвижные лапы. Йекль осматривался, он недавно вышел из воды и приводил в порядок, настраивал дыхательные пути – лучшее время для атаки. Многие энтузиасты-дипломаты пытались вести переговоры, гордо шли с белыми тряпками и без оружия навстречу с черепахой. К сожалению, то, что возможно с высшей амфибией, не проходит с йеклем. Эти ребята сразу бросаются в бой, они заточены на убийство и похоже не испытывают страха.

Кшиштоф и шотландцы синхронно заходили с разных сторон, у всех были самодельные сети из веревок и проволоки. Наша с Франсуа задача, как и всегда, отвлечь внимание твари на себя. У нас длинные копья и тесаки, у Пинара метательные ножи и мы начинаем первыми.

Загонщики, как нас называли в команде, смело могут материться или читать возвышенные стихи, главное быть громким и отвлечь жертву от флангов. Когда йекль сосредоточился на нас, француз начал метать ножи. Они не приносили черепахе особого вреда, но отвлекали и раздражали рептилию. Когда она, видя только нас, приблизилась, началось самое сложное – сдерживать черепаху копьями.

Я научился вполне сносно владеть холодным оружием, включая копья и багры, хотя наибольших успехов достиг в стрельбе из лука. Ни разу не пробовал стрелять дома, в те, мирные времена, хотя множество стрелковых клубов зазывали рекламой и приемлемыми ценами. Здесь пришлось учиться быстро и совершенствоваться в реальной обстановке боя. К счастью я мог почти не целиться, стрелы кучно ложились в цель интуитивно, без долгой подготовки – «на глазок».

– Эй, тварь, – продолжал орать Пинар, размахивая пикой.

Йекль шел на нас как у них принято – без оружия. Одного, даже такого умелого бойца как Франсуа черепаха одолеет. Они верткие с очень сильными руками. Один раз я видел особо хитрую рептилию, она не уворачивалась, а бросалась на выставленную пику панцирем, древко после очередного удара треснуло, и загонщик был на грани неминуемой смерти. Поэтому мы всегда действуем в паре – моё копье мешало йеклю двигаться ровно и эффективно уворачиваться от ударов Пинара.

Тем не менее, животное успело схватить лапой моё оружие, я не мог вырвать копье обратно и отчаянно размахивал зажатым обеими руками древком, пытаясь вывести черепаху из равновесия. У Франсуа никак не получался сильный удар, он только сдерживал страшную тварь на расстоянии в полтора метра – вся фора, что нам давали пики. Кшиштоф первый накинул сеть, йекль пропустил его появление и дернулся, но с другой стороны его уже накрыли сети Макгроу, теперь черепаха не могла двигать руками.