Лейтенант Старновский

– Вредительство это. Так близко дивизию к границе располагать. Да не успели они! Я так думаю!

– А ты не трус. Не побоялся правду сказать! Да и в бою уже успел побывать! Потому и доверяю тебе раненых и оборону моста. Так что знай, что твоя позиция важная, хоть и будет запасной! Мимо вас будут проходить отступающие войска, смотри, чтобы не разбежались твои безоружные. Если безоружных увидишь среди отступающих, тоже забирай себе.

– Бери, боже, что нам не гоже?

Капитан, не обращая внимания на его слова, стал что-то писать не листке бумаги, а потом протянул его Старновскому:

– Вот письменный приказ о строительстве оборонительного рубежа и наделения тебя полномочиями по комплектованию отряда из невооруженных красноармейцев.

– Мне б хотя бы несколько винтовок. Наших. И сержанта толкового!

– Лейтенант, не забывай, я остаюсь здесь. Забираю всех боеспособных людей. Мы держим этот участок дороги. Остальные уходят на Жабинку не просто так. Там собирается дивизия, и там наши будут готовиться к наступлению! Это же очевидно! А мы с тобой должны будем тут обеспечить им левый фланг. То есть осуществлять прикрытия с юга и юго-запада! Понял?

Старновский понял, что капитан просто забрал к себе абсолютно «лишнего и ничейного» лейтенанта, то есть его. А для придания вида крайней необходимости поручил ему как будто важное задание с использованием опять-таки «ничейных и ненужных» людей.

Хотя мост – это конечно важный пункт обороны. Запасного оборонительного рубежа.

А капитан продолжал:

– Как только тяжелораненых увезем в Жабинку, автомашины вернутся за остальными. Ах да, и обед горячий организуй. Ты же знаешь руководство колхоза?

– Знаю! Там и столовая есть!

– Ну вот и хорошо! Толкового сержанта я тебе дам, так что действуй, лейтенант! Назначаю тебя командиром укрепрайона моста и комендантом деревни Михасино! Приказ я подписал!

Старновский вздохнул. Ну, что тут скажешь? Не капитан, а прям Наполеон какой-то!

Глава 18. 22 июня 1941 г. Они что, сдурели?

3 часа 57 минут утра. Окружной артиллерийский полигон в 10 километрах юго-восточнее города Бреста. Стоят ровные ряды армейских больших палаток. Между ними быстрым шагом проходится дежурный сержант, останавливается возле курилки, где дымит папироской, сняв фуражку, чернявый старший лейтенант Варданян. На востоке все сильнее разливается заря. Наступает рассвет.

– Разрешите доложить, товарищ старший лейтенант!

– Докладывай, Синицын!

– Разводящий караула доложил, что часовой поста №3, красноармеец Сидоров, сообщает, что слышал со стороны Бреста гул самолетов. Говорит, что даже видел издалека самолеты, говорит, много их, и что летят на большой высоте.

– Так учения же идут! Смотри, сколько техники и людей сюда нагнали. Начальство из округа должно приехать. Наверное, и у летчиков начались учения!

– Разрешите с вами покурить?

– Садись, Синицын! Угощайся! – старший лейтенант достал мягкую упаковку «Казбека». Сержант с удовольствием закурил.

– Конечно, учения, – согласился он. – Я часовому так и сказал, а он мне – что летят со стороны германцев.

Они оба замолчали.

Старший лейтенант вздохнул и бросил окурок в поставленное между скамеек ведро:

– Пойду-ка, пожялуй, доложю руководству, пусть созвонятся с авиаторами! Нюжно соблюдать бдительность!

Сержант с удовольствием посмотрел на удаляющуюся фигуру Варданяна и тихо проговорил:

– Моё дело маленькое, доложить дежурному командиру, а уж потом пусть у него голова болит! А папиросы у товарища старшего лейтенант хорошие!

Варданян уже подходил к палатке майора Черкасова, как вдруг раздался взрыв между палатками и стоящими поодаль тесными рядами 76 мм пушек и 122 мм гаубиц.

Тут же стали разрываться последующие снаряды, которые ударили дальше в поле.

– Твою мать! – чертыхнулся старший лейтенант и буквально влетел в палатку командира.

Тот уже подскочил с железной кровати и ошалело вращал глазами, ничего не понимая. Увидев своего подчиненного, удивленно спросил:

– Что, уже учения начались?

Варданян торопливо, сбиваясь от волнения на легкий армянский акцент, сообщил:

– Товарижь майор! Часовой поста №3 далажыл, что видел самолеты, летящие са стараны гэрманцэв!

– Какие нафиг самолеты! Подай лучше мне мой китель!

Варданян бросился помогать одеваться Черкасову. Через минуту командир, торопливо застегивая ремень, выскочил из палатки. Снаряды больше не рвались.

К командирской палатке подошел подполковник Чиков из соседнего гаубичного полка и выдал первое предположение:

– Это, наверное, какая-то ошибка! Кто-то начал учения по сигналу учебной тревоги и случайно обстрелял наш участок полигона!

Майор радостно ухватился за эту мысль:

– Нужно срочно подать сигнал, что тут находимся мы!

– Верно! – оживился подполковник.

Черкасов обернулся к Варданяну и приказал:

– У меня в тумбочке лежит сигнальный пистолет, бегом несите его сюда и подавайте сигнал ракетами!

Старший лейтенант бросился выполнять поручение, но тут снова раздались взрывы, на этот раз дальше, рядом с припаркованными машинами и орудийными тягачами.

– Да ёшь, твою мать! Они что там, с ума сошли! – завопил подполковник.

Рядом уже собралось несколько командиров, которые, ничего не соображая, просто стояли рядом.

Тут майор увидел бегущего Варданяна, подскочил к нему, вырвал из его рук сигнальный пистолет и отстрелил красную ракету. Потом перезарядил и снова произвел выстрел.

Взрывы прекратились.

– Ну вот, я же говорил, ошибка! – обрадовался подполковник, оттирая со лба пот платочком. – Ну счас я доложу кому следует и куда следует!