«Линия Сталина» лейтенанта Старновского

Поэтому, когда немецкие танки принялись утюжить окопы русских, паники среди обороняющихся не обнаружилось. Красноармейцы маневрировали вдоль окопов, уходя с линии атаки. А если танк пёр вдоль окопов, то при виде грохочущего и смердящего выхлопными газами брюха панцера красноармейцы шустро, как жуки, на карачках переползали в сторону кормы, и, поминая чертову бабушку и употребляя другие крепкие словечки, со злостью кидали тяжелые связки гранат прямо на корму бронированных чудовищ. Сержант Васильев, следя за полем боя со своего НП, с удовлетворением отмечал, что ни одного паникера не было. Оно и понятно, после стольких боев в батальоне (вернее, в усиленном взводе) остались только самые закалённые бойцы. На них-то и нарвались немцы!

Да и гранат было много. Поэтому можно было спокойно связывать ручные гранаты РГД-33. При этом к одной, несущей гранате привязывали три остальных рукоятками в противоположную сторону. Для облегчения веса с них снимались осколочные рубашки (без них вес одной гранаты составлял 495 г. 4 х 495 = 1980 г, то есть почти 2 кг), так что уверенный бросок мог получиться только на дистанции до 10-ти метров. Так как время горения запала составляло 3,5—4 секунды, то этого вполне хватало, чтобы связка могла спокойно долететь и рвануть на корме танка. При этом не всегда получалось пробить броню. Кроме того, несколько связок гранат скатились с брони вниз и рванули впустую. Хотя нет, не впустую, танкисты, услышав взрывы, начинали нервничать и съезжать с окопов.

Младший сержант Георгий Анисин свою связку кидать не стал. Он с колотящимся от страха сердцем высунулся из окопа перед самым носом прущего вдоль окопа танка, примерился и сунул на пути гусениц связку гранат. Затем, нырнув на дно окопа, Жора, как жук, пополз вдоль днища танка. Немецкий панцер доехал до того места, где скрылась голова русского пехотинца, и принялся разворачиваться, чтобы засыпать вражеского солдата, и в этот момент под его гусеницей рвануло! Т-3 по инерции крутанулся дальше и застыл поперёк окопа. Тут подбежал еще один боец, положил на корму танка связку гранат, а сам сиганул под днище. Раздался еще один взрыв, и танк начал гореть! Его экипаж принялся лихорадочно выбираться из горящей машины, но младший сержант и боец сразили их. Первый из СВТ, второй штыком заколол танкиста, который вылез через боковой люк, расположенный между верхней частью гусеницы (уцелевшей) и нижними катками. Немец вывалился прямо в окоп, неудачно выставив руки, чтобы не свернуть шею. Он вскрикнул от боли и повалился на бок. Тут-то его и настиг русский четырехгранный штык. Войдя в спину, он окончательно пришпилил фашиста лицом в грязь окопа.

– Жри русскую землю! – зло сказал красноармеец, с трудом вытащив штык обратно. А наверху продолжал грохотать бой. Немецкая пехота, которая не полезла в лоб на оборонительные позиции русских, теперь атаковала с флангов, поддерживая свои танки и заставляя наших бойцов отвлекаться на них. Если удастся отсечь немецкую пехоту от танков, то можно всю атаку отбить. Это понимали как советские бойцы, так и немецкие солдаты. Схватка русского духа и немецкой дисциплины разгоралась с невиданной силой. И если с одной стороны была отчаянная решимость, то с другой стороны присутствовал холодный, нордический расчет. Вот уже половина немецких танков горела. Остальные семь вдруг разом рванули к переезду, словно ужаленные злыми осами разъяренные слоны. В это время немецкая пехота захлестнула окопы русских. Сержант Васильев понял, что настал решающий момент, и скомандовал своему мобильному резерву:

– Ребята, за мной, связист остается на месте!

Десяток бойцов, вооруженных автоматами, винтовками СВТ и двумя трофейными ручными пулеметами, устремился вперед. Немцы, которые заходили с правого фланга, от разгромленной батареи Варданяна, вдруг увидели, что к ним, в свою очередь, с тыла зашли русские и ударили при поддержке двух пулеметов. Находящиеся здесь немцы этого не выдержали и бросились наутек, падая, сраженные очередями. Но половина из них все же сумела удалиться от вражеского огня, сначала на безопасное расстояние, а потом нырнуть под сень спасительного леса, откуда они всего полчаса назад начали свою атаку.

Немцы, атакующие с левого фланга и успешно прошедшие почти до центра русских позиций, по инерции еще вели перестрелку с отступившими вдоль окопа красноармейцами, но, увидев, как на противоположном фланге их собратья по оружию драпанули, сразу же отошли вдоль позиции русских, разорвав дистанцию перестрелки, и принялись укрепляться на левом фланге русской обороны. Сил ни у той, ни у другой противоборствующей стороны на новые атаки уже не было. Пришлось сержанту Васильеву смириться с тем, что полностью отстоять свои позиции не удалось. Но и отступать он был не намерен.

Обе стороны стали потихоньку окапываться, прорывая перпендикулярно основному окопу новые траншеи. Тем временем немецкие танки заехали на переезд и стали рассредотачиваться за железнодорожным полотном.

– Всё, хана, окружили, сволочи! – зло выругался Анисин, передавая цигарку сержанту Васильеву.

– Не боись, Жора, чуть что, уйдем на позиции Варданяна, а оттуда и будем прорываться к своим. Не вечно же германец тут будет стоять, им тоже на восток переть надо! Вот отобьем следующую атаку, потом и будем потихоньку отходить!

– Может, прям счас, а, Григорий Иванович? – Анисин с надеждой посмотрел на сержанта. Тот покачал головой, затянулся цигаркой, блаженно выпустил дым, а затем посмотрел на Георгия, словно на неразумного новобранца.

– Вот ты, Жора, вроде умный и толковый командир, а линию партии и правительства не понимаешь!

– Это как?

– А вот так, выйдем мы к своим, а там в особом отделе нас и спросят, а чего это вы, субчики-голубчики, позиции свои бросили, ведь вам был дан приказ удерживать переезд. И что ты скажешь? Немец окружил, и мы сразу же драпанули?

Анисин виновато потупил взор под пристальным взглядом сержанта. Тот тяжело вздохнул:

– Вот то-то и оно, Жора. Тут порой свои страшнее врага будут. Так что будем пока дорогу на переезд держать, сколько сил хватит. А уж потом будем уходить! А это уже совсем другой расклад. Не драпанули, а с боем прорвались к своим! Чуешь разницу?

Младший сержант молча затянулся цигаркой, а затем, кивнув на остовы подбитых немецких танков, вдруг с гордостью сказал:

– А красиво мы их уделали? Ох и красиво!

Глава 4. Последний козырь командарма Коробкова

25 июня 1941 года, вторая половина дня

Тем временем немецкие танки разъехались за железнодорожной насыпью, развернули башни в сторону позиции русских и открыли огонь из пушек. Со стороны немецких пехотинцев, которые захватили правый фланг, заработали два пулемета. Они давали короткие предупреждающие очереди, чтобы красноармейцы не вздумали прятаться от артобстрела на позициях немцев, чтобы не сунулись в атаку (по траншеям, разумеется).

Один пулеметчик контролировал тянущийся в сторону русских окоп, а второй стрелял поверх него. Красноармейцы, однако, и не думали высовываться, все просто присели на самое дно траншей. Снаряды и осколки свистели поверху бруствера и особого вреда бойцам не причиняли, но на нервы действовали – а вдруг будет прямое попадание?

– Выставить наблюдателей! Остальным в укрытие! – крикнул сержант Васильев.

Немцы могли запросто в это время начать атаку. Красноармеец, которого назначили следить за противником, лишь изредка высовывался, осматривался и снова нырял в окоп. Неожиданно обстрел прекратился. Васильев сам осторожно выглянул наружу. Немцы атаку проводить и не думали.

– Наверное, надоело впустую кидать снаряды! – высказал свою мысль Анисин. – Нашей атаки опасаются. Не знают, что нас всего-то тридцать два человека осталось.

– Да и их, наверное, немногим больше.

– Наверное! – сержант Васильев обернулся в сторону высотки, где до начала боя располагалась батарея Варданяна. Там были поваленные деревья, зияли воронки. Пикировщики бомбили с поразительной точностью. Эх, если бы хоть одна пушка уцелела!

Анисин тоже посмотрел туда и высказал свои соображения:

– А может, там какую пушку перевёрнутую, но целую, найдем? А?

Васильев ответил:

– Немцы там уже успели похозяйничать. Если бы что и было, то давно бы против нас развернули! Но мысль сходить туда верная! Нам счас патроны нужны, а убитым они уже без надобности!

Младший сержант весь подобрался и с готовностью сказал:

– Давай я сгоняю туда с тремя бойцами, может, что стоящее и найдем? А может, вообще туда отступить, там на высотке будет шикарная позиция!

– Нет, нам дорогу держать надо! Но ты сходи! Патроны нам нужны! Да и потом раненых туда можно будет отнести от греха подальше!

И только Анисин с группой бойцов скрылись в дальнем конце окопа, тянущегося в сторону левого фланга, как тут же из-за железнодорожной насыпи раздались выстрелы пушек. Отсюда было видно, как один из немецких танков вспыхнул, а второй буквально разнесло в клочья взрывом. От сдетонировавших боеприпасов башню немецкого Т-3 подбросило вверх метров на десять, и она гулко упала далеко в стороне.

– Неужто наши? – обрадовался сержант, и тут уже все бойцы закричали:

– Это наши! – Наши танки! – Подмога пришла! – Ура-а! Наши пришли!!!

Услышав крики «Ура-а!», немцы, сидящие на правом фланге, не на шутку испугались и открыли беспорядочный огонь, на что красноармейцы стали радостно отвечать своими выстрелами. Сержанту даже захотелось поднять людей в атаку, но он сдержался. Уж больно мало осталось бойцов от сводного батальона! А тем временем за железнодорожной насыпью разгорался нешуточный танковый бой!

Десяток танков Т-26 лихо атаковали стоявшие вдоль насыпи немецкие Т-3. Это подошел мобильный резерв командующего 4-ой армии генерал-майора Коробкова. Как говорится, не зря сержант Васильев звонил! Не зря «прибеднялся». Командир сводного полка позвонил в штаб армии, и там, оценив ситуацию в целом, решили бросить свой последний резерв – уцелевшие после самоубийственных контрнаступлений танки. Всего их у командарма было 25. И пусть это были устаревшие Т-26, но, как видим, немцам и этого хватило!

Главное было грамотно распорядиться этим резервом, что Коробков и делал. Он мастерски просчитывал все ходы гения блицкрига Гудериана, в результате чего немцы постоянно натыкались на мобильную группу русских, которая всегда оказывалась в нужном месте, в нужное время!

И наши Т-26, как в кино, в самый последний момент приходили на выручку своей пехоте! И пока немцы, теряя бронетехнику, солдат и время, прогрызали оборону русских, свежий резерв Коробкова успевал подъехать и накрыть прорывающегося противника метким огнем. Причем советские танкисты действовали по всем правилам военной науки!

Вот и тут высланные вперед разведчики-мотоциклисты своевременно обнаружили немецкие танки. Потом наши Т-26 тихо подкрались, дали залп, и после этого пошли в атаку!

Командир немецких панцеров сориентировался вовремя. Не испугался, не запаниковал, а хладнокровно драпанул, да так, что засверкали пятки. Ой, гусеницы!

Итог боя семи Т-3 против десяти Т-26 – два-ноль в нашу пользу. Два подбитых немецких танка ярко горели. Забегая вперед, скажем, что только эти два танка в немецкой графе «боевые потери» и были указаны. А остальные значились под разными обозначениями от «мелкого ремонта» до «капремонта» с отправкой на завод. А вот почему немецкий командир решил спасаться бегством, узнать было несложно. Просто немец знал, что против него действуют такие же профессионалы, как и он сам. Сталинские танки – сталинские экипажи еще Кадровой Армии! Единственное, чего не знал немец, так это того, что русские танки командарма Коробкова, по сути, являлись «последними из могикан» в 4-ой армии. Это был последний козырь в этой игре! Где гению блицкрига Гудериану противостоял простой советский генерал, причем его войска были в явном меньшинстве. Это вам не в хоккей играть трое против пятерых. Это была смертельная игра. За что Коробков и поплатился своей жизнью. Он был единственным командармом из всех трех командующих армиями, находившихся в районе Белостокского выступа, который дал достойный отпор немцам, не дав им окружить себя и свои войска. Это его и погубило. Забегая вперед, скажем, что командующих двух других армий (3-ей и 10-ой) Сталин не мог «достать», они со своими солдатами были в окружении. А Коробков – вот он, вышел же! Поэтому его было удобно схватить и расстрелять. Тут уже сам Коробков оказался не в то время не в том месте…

Потом, после смерти Сталина, генерал-майор Коробков Александр Андреевич был реабилитирован. Ну и оцените сами, как, имея 25 танков Т-26, суметь задержать гения блицкрига, имевшего на тот момент более 900 танков! И ведь ничего не смог сделать Гудериан 24-го и 25-го июня 1941 года. Русские стояли твердо и умело маневрировали своим мобильным резервом. Пока у них не кончились танки!

А если бы их было не 25, а все 512, которые были в наличии на 03 часа 59 минут 22 июня 1941 года? И если бы все их поставить в мобильный резерв?

Это уже был бы совершенно другой расклад, 512 наших танков против 980 немецких. Это вам не 25 против более 900.

Глава 5. С того света

25 июня 1941 года, вторая половина дня

– Младшой, слышь, что это? – спросил красноармеец с рябым лицом, подняв указательный палец вверх и повернувшись правым ухом в сторону позиций.