Еврейское счастье Криса Кельми

Короче, это не биография музыканта и уж тем более не мемуары. То есть перечислять общеизвестные факты я не считаю нужным в данном издании. Типа: в пятнадцать лет основал рок-команду «Садко», которая была дублирующим составом популярной московской команды «Рубины»; в 1972 году взял псевдоним «Крис» в честь героя фантастического романа «Солярис»

Криса Кельвина, через пять лет окончил факультет мостов и тоннелей Московского ордена Ленина и ордена Трудового Красного Знамени института инженеров железнодорожного транспорта Министерства путей сообщения СССР (МИИТ), где его однокурсниками были

Владимир «Джеймс» Кузьмин, Михаил Харит и Владимир Слуцкер, а ещё через шесть – поступил на эстрадный факультет Государственного музыкального училища имени Гнесиных (ГМУ имени Гнесиных, педагог – Игорь Михайлович Бриль), где учился с тем же Владимиром Кузьминым.

«Увлечение рок-н-роллом началось с 1970 года, в мои пятнадцать. В 1972-м по желанию отца я поступил в Московский институт инженеров транспорта (МИИТ), оказавшийся центром рок-нролльного движения наравне с МАРХИ. Студенческая среда в те годы была интеллектуально подкованной и свободомыслящей. Увлечение музыкой перевесило здравый смысл и родительские наставления. Я поучаствовал в строительстве тоннеля в Краснодарском крае, а потом ушел из аспирантуры и попал в… андеграунд рока. За студенческим „Високосным летом“ настал черед нашей группы „Автограф“, получившей всесоюзную известность после рок-фестиваля 1980 года в Тбилиси, где мы заняли второе место следом за „Машиной времени“».

Насчёт «Ночного рандеву». Мы обсуждали как-то одно из интервью Кельми и мой экс-коллега по МК Олег Старухин резонно заметил:

«Деление на рок и попсу в 80-е и 90-е скорее не стилистическое, а техническое (рокеры выступали исключительно живьём, а попсовики – под фанеру или минусовку) и мировоззренческое. По большому счёту из суперпопулярных коллективов, называющих себя рок-группами в стиле рок играли немногие (Ария, Алиса, может еще пара команд). Но по большей части это были бардовские песни с рок-инструментами».

Дискутировал с Кельми (полемика, увы, не может быть продолжена): это рок-музыка или эстрада? Любопытное обсуждение случилось в Facebook’е:

Дима Мишенин, художник, идеолог нового эстетического тоталитаризма:

Крис Кельми такой же рок, как Богдан Титомир – хип-хоп, а Шура – рэйв.

Алексей Сорокин:

Как ни крути, Кельми был пионером, как и БОНЯ, в этой нише, а его участие в «Високосниках» давало ему пожизненное право быть рокером. Поп-рок, было же такое направление.

Александр Бурый, журналист + фотограф:

Ну, уж если Кельми и «Ночное рандеву» признать роком, тогда весь «Мираж» туда же надо отнести. Горбашовские гитарные рифы, которые он кстати, живьём выдавал на концертах, даблтреком на фанеру, чем не рок? Отличные запилы, кстати.

Иван Степанов, музыкант:

Осин, Осин, ну давай у Кельми спросим… Виктор Пеленягрэ, поэт: Ни Богу свечка, ни черту кочерга… Андрей Правдин, гитарист:

«В одной песни Криса Кельми „Замыкая круг“ рока больше чем во всём ленинградском „роке“. А „Ночное рандеву“ – первоклассный поп-рок».

Елена Гудзовская, журналист:

С ума можно сойти от комментариев! А вот вопрос ко всем комментаторам «Машина времени» – это рок? А «Воскресенье»?! Дальше продолжить? Рок – это, да не в нашей традиции, «Sepultura» и «Slayer» и прочие! А коллектив «Адо», может, повторюсь, никто не пытался послушать?

*****

Еврейские мудрецы говорили: «Тот действительно счастлив, кто радуется своей участи»:

«Первоначально эта фраза из «Пиркей Авот» звучит так: «Кто богат? Тот, кто доволен тем, что у него есть». В этой фразе заложен глубокий смысл: под «богатством» подразумевается внутреннее духовное состояние человека. Не материальное благополучие, которое мы обычно считаем недостаточным, сколько бы денег у нас не было, а состояние, когда человек доволен своим уделом. Именно тогда он счастлив.

<…>

В иудаизме счастье – это гармония с самим собой, с Торой и Вс-вышним. Она распространяется на все аспекты нашей жизни: на семью, на работу, на наш взгляд на самих себя, на наш духовный рост. Человек, который верит во Вс-вышнего, обречен на счастье, потому что вера в Б-га открывает перед ним бесконечные духовные и физические возможности для того, чтобы сформировать правильный взгляд на все аспекты жизни. Это, безусловно, наполняет человеческую жизнь смыслом и счастьем».

*****

Тот факт, что рок-культура в какой-то момент стала массово-популярной как бы доказал, что большой процент нашего, разных возрастов, населения, в принципе, способен быть свободным.

Тот факт, что не появилось нового поколения русского рока с философией жизни доказывает, что прежняя аудитория рок-лидеров не выдержала бремени свободы и переметнулась в попсу, т.е. предпочитает развлекаться, а не думать о вечном

То есть, если кто-либо напишет настоящую книгу о КК, то эти заметки могут послужить своего рода штрихами.

Здесь рассказано (прежде всего – самим героем повествования) о демонах, обуревавших творческую натуру и, по мне, вещества были лишь методом погружения в эскапизм человека, чей композиторский дар так и не был оценен критиками и тусовкой.

В книге много фото из личного архива Марианны Ефремовой, жены славного «машиниста» Валеры, а в качестве предисловия я использую ЖЖ-пост Всеволода Баронина от 6 января 2019 года. Не потому что этот музыкальный критик сочинил лестные рецензии на мои книги для «Книжного обозрения», а потому что коллега точно поставил диагноз.

НА СМЕРТЬ МУЗЫКАНТА. ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ

Этот материал написан в первые же дни после кончины Криса Кельми и впервые опубликован в Интернете 6 января 2019 года.

Земную жизнь пройдя гораздо более чем до половины, ты не то что понимаешь, а просто знаешь о том, что совпадений в нашем мире, тем более мире отечественного, условно говоря, шоу-бизнеса, не так уж и много. Однако нельзя отделаться от чувства, что новейшие интернет-разборки якобы молодых либо «модных и актуальных» как бы музыкальных обозревателей о том, кого из криворуких музыкантов сверхнового поколения считать нужными для молодой России, а кого – нет, не зря совпали по времени с кончиной одного из тех настоящих Музыкантов, стоявших у истоков русскоязычного, а никакого не «русского», рока. То есть нормальной рок-музыки совершенно западного образца, но с нормальными, а не какими-то там якобы протестными текстами на родном языке… Да, Крису Кельми за свою жизнь довелось написать немало песен, которые по-хорошему входят в золотой фонд нашей рок-сцены, очерченной временными рамками 1977–1987.

Те, для кого имена андерграундной ещё советской рок-сцены 70-х – не пустой звук, прекрасно помнят, что аура таинственности и некоей, как бы сейчас выразились, «продвинутости», окружавшей вторую после «Машины времени» по популярности московскую рок-группу «Високосное лето» становилась ещё таинственнее после рассказов счастливых свидетелей о её концертах. Все иные запретные плоды тогдашнего рок-движения меркли после баек о том, что в «Високосном лете» играет музыкант («кажется, клавишник» – как выражались те же свидетели), который в одной инструментальной пьесе изображает из себя скелет, прыгая в соответствующем костюме в свете стробоскопов! Самодельное студийное демо «Високосного лета» в народе особого хождения не имело, концертных записей «Високосников» тоже было не сыскать, и сильно положительное мнение о группе складывалось благодаря этому шоу-эпизоду.

Получается, что Крис Кельми – а по сцене в шокирующем для той страны и той эпохи наряде скакал именно он – этим шоу напророчил собственное странное будущее: в глазах публики, пусть даже не пресловутой «широкой», он всегда выглядел не тем, кем был на самом деле. Своеобразный композитор, явно творивший себе кумиров, как сейчас слышно, из умного британского поп-рока 70-х и, в пьесах посложнее, из группы Supertramp, вошел в нашу общеупотребительную историю не как музыкант, а как светский персонаж не лучшего качества, написавший всего одну песню «Ночное рандеву», и судившийся с кем-то из-за неё…

Действительно, очень жаль: будучи своеобразным и очень узнаваемым мелодистом, Крис создавал песни, которые в лучших ситуациях могли бы стать становым хребтом нашей поп-роковой сцены. Мнение о Крисе, как мнимо несерьёзном музыканте подкреплялось ещё и тем, что во времена «Високосного лета» он отвечал за то, что в рамках разнообразного материала состава сами музыканты почитали за попсоставляющую. Конечно, знакомая по переизданию единственного магнитоальбома «Високосного лета» на CD «Мона Лиза» – абсолютный хит, так же как и никогда не записанные «Так надо», а равно и песни-посвящения коллегам из групп «Удачное приобретение» и «Машина времени». А с другой стороны в серьёзной части программы пьес Криса хватало: великолепная баллада «Мир деревьев», крайне малоудачно переарнажированная и исполнявшаяся в конце 80-х; взрывная «Песня о бунтаре» и совершенно гипнотический эпик «Похититель снов»…

Поэтому никого не удивило, что после роспуска «Високосного лета» в мае 1979 года Крис, даже всегда будучи любителем поиграть песни Slade с бас-гитарой в руках, уже в сентябре не отказался от предложения своего бывшего коллеги Александра Ситковецкого и примкнул как второй клавишник к ещё никому не известной группе «Автограф», который в результате в самом начале 1980-го получил тайную славу как «новый состав „Високосников“», хотя прежде всего идеологически это было неверно. Крис продержался в составе «Автографа» только до мая того же года, успел отыграть с группой на историческом рок-фестивале «Весенние ритмы. Тбилиси-80» и записать с коллегами шесть номеров. Один из них, «2000 лет» с музыкой собственно Криса, в новой аранжировке неожиданно свежо прозвучал на юбилейных концертах «Автографа» 2005 года.

Но, конечно, Крис Кельми 80-х – это в первую очередь его собственная группа «Рокателье», 24 сентября 1980 года сменившая в стенах Театра им. Ленинского комсомола прославленный «Аракс».

И опять – все помнят о театральной работе «Рок-ателье» в спектаклях «Звезда и смерть Хоакина Мурьеты», «Люди и птицы» и, в особенности, «Юнона и Авось», но даже сейчас мало кто знает, что группа под руководством Криса и покойного Павла Смеяна не так уж редко выступала с полноценной концертной программой в окрестностях Москвы.

Немногие, помнящие эти выступления, восхищаются ими и сейчас – мало, что «Рокателье» за счет пребывания в театре имела отличный сценический аппарат, так и программа по тем временам удивляла сочетанием вроде бы несочетаемого – основанные на поп-мелодике песни Криса уравновешивались непривычными фанковыми пьесами Павла.

К единому знаменателю этот экзотический коктейль приводили насыщенные и изысканные инструментальные аранжировки, благодаря которым пьесы «Взлёт (Посадки не будет)» и «Люди и птицы» даже и до сих пор нет-нет, да и мелькнут на отечественных поп-сборниках. Остаётся только пожалеть, что отличный десятипесенный альбом «Рокателье» в 1983 году так и не прошел, что неудивительно для тех лет, худсовета «Мелодии», и широкому слушателю пришлось утешаться только двумя миньонами – гибким «Распахни окно» (1981) и уже нормальным «Если метель…» (1982), разошедшимся в те годы каким-то совершенно умопомрачительным тиражом. А программа «дискагиганта», как тогда выражались, полностью увидела свет лишь в 2000 году на ретроспективном CD-сборнике «Рок-ателье» «Я пел, когда летал», прошедшему, увы, фактически незамеченным. Однако к началу перестройки «Рок-ателье» стало напоминать проходной двор – одно время в состав группы входил даже покойный ныне Александр Барыкин, группа «Карнавал» которого на тот момент была разогнана функционерами Министерства культуры. И так ли удивительно, что весной 1987 года Крис принял предложение Ованеса Мелик-Пашаева и оказался с совершенно новым составом «Рок-ателье» в одной концертной программе с излишне разрекламированным «Чёрным кофе».

Это были другие и не самые известные слушателю песни – альбом «Мы знаем» (1988) на фоне тогдашнего условного рок-половодья прошёл почти незамеченным за исключением отчётливого поп-хита «Ночное рандеву», в результате принесшего своему создателю массу неприятностей в форме непонятных судилищ за его вокальную дорожку. Несмотря или благодаря этому медиа-скандалу «Мы знаем» так и не переиздан на CD даже 30 с лишним лет спустя! Однако именно этот не самый внятный период существования «Рок-ателье» принёс Крису тот большой хит, по которому его будут помнить все те, для кого история московской рок-сцены 70-х и 80-х – не пустой звук. Пьеса «Замыкая круг», исполненная сборной командой первых имён нашей профессиональной рок-сцены от Александра Градского до Марины Капуро, не только попала, что сейчас видится совершенно невероятным, в новогодний «Голубой огонёк1988», но и имела все шансы стать гимном нашей рок-сцены на века.

Этого, однако, не случилось. Качественный поп-рок «Рок-ателье» и его лидера оказался никому не нужен с приходом двухкопеечной сахариновой попсы, один из первых лиц которой, что символично, предложил сейчас денег на похороны Криса, а там и 90-е уже были не за горами.

К огромному сожалению, Крис чересчур всерьёз воспринял поганый журналистский постулат той эпохи, что «лучший рок-н-ролл – это русская попса», результатом чего стали предельно невразумительные песни, написанные в соавторстве с различными псевдогламурными текстовиками и выступления на далеко не лучших поп-сборищах.

Как говорится, из такой песни тоже слов не выкинешь, и всё же мы ещё столкнулись с настоящим Крисом-музыкантом, а не сомнительным светским персонажем – тому примером уже упоминавшийся альбом «Я пел, когда летал» и участие в московском реюнион-концерте «Автографа» в июне 2005 года в «Олимпийском». Но свора трескучих пидоров и блядских дочек больших начальников, окопавшаяся на федеральных и иных телеканалах, не говоря уж о прочих СМИ, ни о каком Крисе-музыканте и слышать не желала. Дело дошло до того, что в Интернете невозможно обнаружить фото Криса эпохи его рок-героизма.

Автор этих строк знал Криса именно как музыканта и просто хорошего человека, и ему непонятно, какая дьявольская сила влекла его на эти малахольные телепосиделки с громкими воплями, где речь шла о чём угодно, но только не о музыке.

Возможно, музыкант полагал, что эти появления на экране как-то поспособствуют его возвращению в рок-н-рол, на что он, судя по его разговорам в последние годы, всё же надеялся.

Увы, образ Криса стал окончательно ассоциироваться не с рок-н-роллом, но алкоголем и антиобщественным поведением – в том смысле, как это понимают поклонники трескучих телепидоров. То есть и в последнее десятилетие Крис играл роль не того человека, которым он был в действительности…

Ничего не остаётся, как снять шляпу перед решением похоронить музыканта тайно – в противном случае количество лиц, желающих попиариться на кончине человека, которому они и в подмётки не годились, окажется зашкаливающим до неприличия. Трескучие телепидоры, пожалуй, ещё чуть-чуть повякают об одном из рок-героев нашей юности, да и забудут. Оно и к лучшему.

Но наш долг, как людей, не предающих идеалы своей молодости – переиздание всего песенного наследия «Рок-ателье» в надлежащем формате и объёме.

И невозможно забыть музыканта, который в далёком 1971 году робко позвонил в дверь квартиры такого же юного Александра Ситковецкого и задал вопрос вполне в духе тех лет: «Скажи, а ты и есть тот парень, что умеет играть на гитаре соло из „Let It Be“?»