Стройлит. Повесть

Ого! Это ещё круче, чем образцы в университете! Сплошное занудство! Впрочем, литература давно уже переведена в разряд инженерных дисциплин из гуманитарных. Творчеству в ней места не осталось. Только точный математический расчёт.

Страницы мелькали одна за другой, количество мелких и ненужных на первый взгляд деталей поражало воображение. За пару часов общая картина произведения успела несколько раз принять чёткие очертания и тут же размыться до неузнаваемости. Действие должно происходить в пределах одного города. При этом на выбор представлялись десятки разнообразных строений, парков и площадей. Дома пестрились вариантами комнат, организации – невообразимым числом сотрудников, путь главного героя – бесчисленным множеством случайных прохожих. А варианты самого главного героя? Ну, №1, что называется, классика жанра: молодой парень, среднего роста, среднего телосложения, европеоидной расы. Над расой смеяться не надо. Это ещё самый безобидный вариант. Герой №24, к примеру, человек «неопределённой национальности со слегка зауженным разрезом глаз и смуглой кожей». №17 – тридцатилетняя блондинка с пятнадцатью лишними килограммами. №22 – худощавый дедушка, еле передвигающий ноги, с седой копной волос и трясущимися руками. Кому же предстояло стать героем «Дружбы»? Лично мне симпатичнее дедушка. Особенно если ему выпадет быть фотокорреспондентом.

– Алло! Юра? – громкий голос сидящего напротив Василия Сергеевича заставил подскочить от неожиданности. Страницы «Сюжета» скользнули из рук на стол. – Ты чего в актах исполнительных анализов поставил? Откуда взялось 48 тысяч? Максимум 36. Кто сказал? Нам заказчик столько не закроет! Ты этого омуля не слушай. Я тебе что говорил? Не сходится? Завтра поедем и всё посчитаем вместе с ним. Пусть доказывает. Давай. Всё, давай, до свидания.

Градус непонимания продолжал расти и в скором времени грозил зашкалить. Что такое омуль? Наверняка же не фамилия!

– Александрыч, ну мне опять на завтра машина нужна, – Штиль убавил громкость на два тона до вполне приемлемого уровня. Значит, хардовый режим только для мобильника.

– Бери. Только Валеру сегодня предупреди.

А Валера, стало быть, водитель.

– Тебе с этим «Восходом» совсем работать не дают. Пока туда съездишь, пока обратно, – отвлеклась от монитора Мария Николаевна и повернулась в мою сторону. – Василий Сергеевич у нас литнадзорит повесть «На восход». Подрядное издательство находится в соседнем районе в ста пятидесяти километрах.

– Часа два с половиной в один конец с учётом пробок, – прокомментировал Штиль.

1,5

Тёплый вечер плавно опускался на уставшие за день от снующих прохожих улицы. Сумерки лениво стекали по стенам домов и собирались в пока ещё небольшие лужицы у цоколей. Резвый ветерок то и дело подхватывал сухие листья вперемешку с разноцветными клочками обёрток, но те упорно стайками вились за проезжающими автомобилями. Южный октябрь в этом году выдался месяцем бабьего лета, что радовало не только вездесущую детвору, но и спешащих по домам к ужину рабочих. После тяжёлого трудового дня вообще хочется забиться куда подальше, чтобы никто не трогал. Но у меня ещё была запланирована встреча в недавно открывшемся кафе «Примус» на Чернышевского.

Белая неоновая вывеска, крутая лестница вниз со ступеньками, отделанными белым кафелем, два зала. Некурящим повезло – каждый столик огорожен резными деревянными ширмами. Но чтобы туда попасть, нужно пройти мимо курящих. Здесь я оказывался уже во второй раз. Знакомые деревянные панели в половину человеческого роста и чёрно-белая компьютерная графика в рамках. Преимущественно городские пейзажи.

Дальний левый угол зала для некурящих занят средневозрастной парой. Меня же интересовал предыдущий столик, за которым в прорези узорчатой ширмы просматривалась девушка в короткой облегающей футболке с прямыми рыжими волосами чуть ниже плеч.

В который раз поймал себя на мысли, что представительниц противоположного пола приблизительно моего возраста по-прежнему именую девушками, хотя на пороге тридцатилетний рубеж.

– Привет! – встретила меня Рита как всегда жизнерадостной улыбкой и потянулась через стол для ритуального поцелуя в щёку. Ладони ощупали плечи под тонкой кожаной курткой. – Похудел?

– С моим-то телосложением? – улыбнулся в ответ и опустился на стул напротив. – Скорее отощал.

Многозначительная пауза.

– С чего бы это?

Попалась!!!

– На работу устроился.

Следующая многозначительная пауза.

– Да что из тебя каждое слово, как клещами вытягиваешь?! Надоел!

– Хорошо-хорошо, – примирительно положил руки на стол. – Наконец-то после года перерыва устроился на новую работу, практически по специальности. Теперь я – литнадзор!

– Кто-кто?!

– Инженер литературного надзора. Даже не спрашивай, кто это и с чем его едят – сам не знаю. Сегодня был первый день, я ещё не разобрался.

– Это ты теперь писать что-то будешь? – в голосе прорезались нотки пренебрежения. И на то была веская причина: Рита работала корреспондентом в местной газете, а корреспонденты, как известно, страшно не любят писателей. У них это взаимно.

– Нет, что ты! Ни единого слова. Так, генподряд, работа с сюжетом, контроль, наверное…

– Ты же уже был сюжетником!

– Ну да. Только сюжетники сюжеты разрабатывают, а литнадзоры с ними потом возятся. Помогают реализовать в произведении, что ли. Не знаю толком.

– Что заказывать будете? – официантка подкралась незаметно. Чёрная форма, белый фартук, чёрные волосы, белая шапочка. Да и сама какая-то бледненькая. Как из чёрно-белого кино.

– Говорят, у вас тут капучино вкусный. И пирог яблочный, – покосился в сторону рыжей собеседницы.

– Ты это специально сделал! Девушка, мне то же самое.

Официантка делала пометки в блокноте, пока лицо Риты наливалось праведным гневом. В моё первое посещение «Примуса» она заказала именно капучино с яблочным пирогом.

– Ты же не любишь капучино, – прошипела журналистка, когда обслуживающий персонал скрылся за ширмой.

– Ошибаешься! – разговор продолжал приносить удовольствие удвоенными порциями. – Я не люблю кофе. Но капучино – это же, помимо всего прочего, почти полкружки молочной пенки!

– Чучело!

– Приятно познакомиться!

– Ты – чучело! Не человек, а его глупое подобие из сена и соломы! Знаешь, таких ещё в поле выставляли – ворон отпугивать… – заметив, что я готовился выпалить очередное издевательство, Рита отчаянно замахала руками. – Стоп! Забудь про ворон! И вообще, меня не так просто отпугнуть! Я сказала: ЗАБУДЬ ПРО ВОРОН!!!

– На самом деле я хотел в первый раз с тобой согласиться.

– Да ладно?!

Мне таки удалось перевернуть её мировоззрение.

Не очень похоже на разговор двух влюблённых. Но мы ими никогда и не были. Мы оба любили каждый свою половинку. У неё – муж и двое детей, у меня – жена и сын. Но мы оба любили жизнь. Непредсказуемую, бурлящую, неиссякаемую. Любили смеяться и болтать о всякой чепухе. Изредка встречаться и делиться новостями. Вытягивать друг друга из скучных серых будней и пить капучино. Вот как сегодня. Хотя кофе я не люблю!

– Знаешь, временами я действительно чувствую себя подобием человека. Вокруг семья, друзья, интересные увлечения, интересные люди. И крыша есть над головой, и кусок хлеба. А вот не хватает чего-то. Какое-то беспокойство, будто жизнь проходит мимо. Ускользает, и схватить её никак не получается…

– Эй, ты чего? Выше нос!

– Да не депрессия это. Тоска. Ты не замечаешь? Что-то важное уходит безвозвратно. Оно с каждым днём всё дальше и дальше. А куда бежать? Как остановить?

– Потому я и работаю корреспондентом. Встречаюсь каждый день с незнакомыми людьми. Всё время новые истории, впечатления. Да, редакция жёстко цензурирует материалы, но все и так знают правду. Я свято верю, что приношу миру пользу. Пусть не открываю другим глаза, но поддерживаю добрым словом. Вроде как не зря живу.

– Так и я не зря живу. И любой так же: что-то да для других делает. Но… не могу объяснить. Работу вон сколько раз менял. И дома сидел, в своё удовольствие жил. Не то это всё.

– Не понимаю. Кризис среднего возраста, что ли? – Рита слегка поникла от невозможности поймать мою мысль за хвост и, похоже, острила уже на автопилоте.

– Ладно, проехали. Не будем портить вечер! – бодрость в голосе прозвучала несколько фальшиво. – Вот и кофе несут!

Капучино с пирогом материализовались на столе, источая соблазнительный запах. Журналистка машинально погрузила ложечку в пенку и как-то глубокомысленно замерла. Пришлось бестактно выставить локти и, подперев подбородок, буркнуть: