Космический капкан

– Ты, стало быть, сильно вежливый. Или весь на понтах? Ну, так мне интересно. Точнее, может, мне и не очень интересно, но надо же тебя как-то к миске с баландой звать? Все-таки вместе чалимся.

– Меня зовут Лукас. Лукас Раук.

Глеб хмыкнул, остановился, вгляделся в лицо лемурийца, едва различимое во тьме.

– Не пойму – ты что, издеваешься? У тебя имя, как у латиноса.

– Я получал паспорт в латинской зоне.

– Да что мне твой паспорт? Кликуха у тебя есть? Или как тебя по-настоящему зовут?

Лемуриец угрожающе зашипел.

– Эй, эй, да я не имел в виду ничего плохого! – пошел на попятный Жмых. – Не хочешь говорить – не надо. Буду тебя хоть Родригесом звать.

– А я и не сказал ничего плохого, – заявил Лукас. – Так меня зовут по-лемурийски. Вряд ли ты сможешь произнести.

– Ну, почему же, – на мгновение задумался Глеб. – Шшшзвдзвжжж!!!

– Нет, совсем не так, – печально опустил уголки губ лемуриец. – Даже близко не похоже. А клички у меня нет. Я же не закоренелый бандит.

– Ясно, – хмыкнул Глеб. – Слушай, твоя река из дерьма никак не заканчивается! А только становится глубже. Темно уже, как… В общем, не важно где. И просвета не видно.

– Думаю, идти уже недалеко.

– Ладно, пошли, тьфу ты. – Во рту после болтовни в канализации стояла такая мерзость, что оставалось только все время отплевываться.

– Запах действительно не очень приятный, – будто бы только что заметил лемуриец.

– А ты думал, канализация пахнет фиалками? – Раздраженно поинтересовался Глеб.

– Кстати, в природе существуют цветы, имеющие запах испражнений, – с улыбкой на лице заявил Лукас.

– Очень ценная информация. Лучше бы в природе имелось дерьмо, от которого так и несет тонким ароматом духов.

Шагов через пятьдесят впереди заплясали лучи фонарей.

– Опа! К нам идут фонари, – заключил Глеб. – С одной стороны, это хорошо, а с другой – вдруг они вооружены?

– Разве что резиновыми дубинками, – откликнулся лемуриец.

– Почему? Ты знаешь, кто это?

– Служба ассенизации космопорта, – сообщил поэт, – нам немного не повезло. Как раз сейчас они делают обход тоннеля. Я всегда говорил, все в жизни зависит от слепого случая. А дубинки им нужны, чтобы отбиваться от крыс.

– Тут еще и крысы водятся? – опасливо вжал голову в плечи Жмых.

– Да. Мутанты. С кролика размером. Но их мало. Редко встретишь крысу в здешних тоннелях. Дело случая, как я уже говорил.

Глеб снова сплюнул, еще более яростно.

– Это в твоей жизни все от слепого случая зависит. А в моей жизни я сам решаю, когда и что должно произойти. – Он замолчал на мгновение и неожиданно заорал, да так, что лемуриец вздрогнул всем телом: – Эй вы, скорее сюда, нам нужна помощь!

– Кто здесь?! – испуганно закричали с другой стороны. Для них вопль из темного тоннеля, похоже, тоже стал неожиданностью. Пятна света побежали по стенам и высветили поочередно сначала бледное лицо лемурийца, затем растянутую в широкой неестественной улыбке физиономию Жмыха.

– Мы здесь, друзья, – проорал он. – Дубинки с вами? Потому что мой приятель зацепился за какую-то железяку, которая никак не хочет его отпускать.

– При чем тут дубинки? – шепотом поинтересовался лемуриец.

– При том, – ответил Глеб и выкрикнул: – Эй, вы, так дубинки с вами или нет?

– Кто вы такие? – пришел с небольшой задержкой ответ.

– Да не слепи ты нас фонарем, дурак. Подойди поближе да посмотри сам, кто мы такие. – Глеб пощупал в кармане «глюк», надеясь хрястнуть ассенизаторов рукояткой по макушкам, как только представится удобный случай. Но доставать пистолет из кармана не стал. Ассенизаторов не разглядишь, может, у них в руках оружие? Тогда, увидев пистолет, они сразу начнут стрелять.

– И вообще, – нашелся Жмых. – Знаете, кто мы такие? Мы… Вы вот проверяете канализацию, а мы пришли проверять вас! Ясно?

– Точно, – вякнул поэт, – мы вас сейчас хорошенько проверим!

– Ты же не унижаешь себя ложью, – выдавил Глеб, несколько удивленный выступлением лемурийца.

– Сейчас другой случай.

Вскоре, привыкнув к свету, бьющему им в лица, Жмых и Лукас смогли рассмотреть двух крепышей в форме космопорта и высоких рыбацких сапогах. Голенища сапог доходили им до самого паха. Один из крепышей ростом был огромен, почти подпирал потолок. Другой, напротив, был маленького роста, но наружность имел угрожающую. Тяжелая нижняя челюсть и большие хрящеватые уши выдавали агрессивность натуры. Остановившись поодаль, ассенизаторы с подозрением разглядывали гостей канализационной системы космопорта.

– Проверяющие? В таком виде? Нас на мякине не проведешь! – отрывисто заявил высокий ассенизатор и сдернул с пояса парализатор.

– Дубинки, говоришь, у них только. – Глеб задумчиво посмотрел на лемурийца. – У тебя, вообще, с головой как, поэт? Влип я из-за тебя в историю.

– План составлял не я, – поэт дернул плечами.

– А кто?

– Приятель мой! Но с него теперь уже не спросишь.

Глеб хотел было обругать поэта последними словами, потом вспомнил, что случилось с приятелем лемурийца, и счел за благо промолчать, хотя на языке так и вертелись очень славные многоэтажные выражения и просто обидные слова.

– К стенке, – приказал высокий ассенизатор.

– Так сразу и к стенке, – хмыкнул Глеб. – Вы, часом, не расстрелять нас собираетесь? Документы бы хоть проверили.

– Надо будет, расстреляем, – угрюмо сообщил маленький. – И документы проверим. А сейчас – мордой к стене!

– Ваше поведение негуманно, – отметил лемуриец. – Общественность вас осудит.

– Вот дам тебе сейчас по роже, узнаешь, кто из нас негуманный, – неожиданно обиделся маленький. – Здесь канализация! Понял? Ты вообще можешь отсюда не выйти!

– К стенке, – повторил высокий.