Афанадор

– Я дам тебе два дисколета “Пламя” и два “Тайфуна”, – ответил Адамсон. – Больше свободных боевых дисколетов у меня просто нет. Как скоро они тебе нужны?

– Чем быстрее, тем лучше.

– Я отдам распоряжение через пятнадцать минут. Думаю, использовать экстренный режим полета смысла не имеет. Поэтому они будут у тебя часа через три.

– В них есть пеленгаторы?

– И пеленгаторы, и локаторы, и детекторы тепла. Все, что положено.

– Отлично.

Блескальцев коротко кивнул и нажал кнопку сброса видеофона. Ему нужно было созвониться со многими людьми.

Глава двенадцатая

Два покушения и одно похищение

Мама согласилась на то, чтобы Дима учился в школе при московском институте, на удивление легко. Она рассказала Диме о визите Раисы и участкового, что мальчика развеселило. Хотя веселиться, собственно говоря, было нечему. Милиционер явно был поддельный. Визитка его была напечатана на таком же пластике, как и временный студенческий билет Димы, который он сдал Дермидонтову.

Когда сам Галкин гулял вечером по деревне, соседки расспрашивали его о собеседовании. Слово “собеседование” они повторяли, многозначительно поджав губы, будто бы в нем было что-то не совсем хорошее.

В Ковалевку Дима прилетел в четверг, и надеялся, что спокойно поживет дома три дня. Но мама была непреклонна.

– Завтра съездишь в школу, позанимаешься, чтобы не отстать, – заявила она. – Попрощаешься с учителями, с ребятами. Может быть, в Москве тебя не очень и ждут – или самому не понравится… Имей в виду, что в свою школу ты всегда сможешь вернуться.

Мама была права. Но тратить день на то, чтобы вновь встречаться с Ряхиным и его компанией, Диме совсем не хотелось. Он бы с большим удовольствием разобрался с новыми возможностями своего компьютера и изучил бы сеть Уфонет. И все-таки в школу поехать было интересно. Узнать, как дела у Носикова, увидеть Леру Лазееву. Может быть, она захочет написать ему в Москву письмо. Или он напишет ей… Ведь на каникулах он будет жить дома.

Духи маме очень понравились. Она только удивилась, что стипендию Диме начали платить еще до поступления в новый колледж. А приемник мальчик припрятал, чтобы вручить отцу, когда он приедет домой в отпуск. Обычно это случалось летом.

Весь вечер Дима пытался дать лад купленной в супермаркете академии приставке с доступом в Уфонет. Приставка, несомненно, работала. Дима смог выйти на некоторые сайты Интернета, почитать сообщения на досках объявлений Уфонета, поиграть в какой-то «мраззл». Но в информационной сети продвинутых он ориентировался плохо, и решил разобраться со всем на следующий день – очень хотелось спать.

В пятницу утром Дима покинул дом в половину седьмого. На этот раз его провожала мама. Довела до калитки, поцеловала на прощание и приказала не задерживаться в городе до вечера. Вновь поля вокруг укрывал плотный туман. Снова Галкин был совсем один – его сосед Смирнов выздоровел еще в среду, уехал в интернат и жил там. Но на этот раз на дороге не появилось загадочных машин. Подошел автобус, Дима втиснулся туда и без приключений доехал до школы.

Первым, кого он встретил в пустом коридоре, был сияющий Носиков. На Диму он посмотрел с опаской. Как понял Галкин, Андрей опасался: не испортит ли Галкин его триумфа?

– Ну, ты как, Митя? – осторожно спросил он. – Что нового?

– Да ничего хорошего, – ответил Галкин.

Носиков немного повеселел.

– Мне уведомление прислали. Зачислен в колледж первой ступени. Занятия начнутся в ноябре. Обещали, что повезут на стажировку в Соединенные Штаты в следующем году! Ты представляешь?!

– Еще как, – ответил Дима.

– А у тебя что не сложилось? – притворно-участливо спросил Андрей.

– Да не понравился я их самому главному.

– Вот оно что, – протянул Носиков. Изобразить грусть у него получилось с трудом.

– Тебя назад кто вез? – спросил Галкин.

– Не знаю. Какой-то мужик. Не тот, что нас отсюда забрал. Просто шофер, наверное. Ты сам куда делся? Я даже беспокоился.

– В Москву уехал, – коротко ответил Дима.

– В Москву? – сразу потускнел Андрей. – А что ты там делал?

– Главному в департаменте я не понравился, но приехал министр из столицы, – не вдаваясь в подробности, которые Носикову никак не нужно было знать, ответил мальчик. – Он сказал, что принимает меня в колледж при авиационном институте.

– В колледж, – облегченно вздохнул Носиков. – Это дело другое.

По его реакции Дима сразу понял, что Андрею стало кое-что известно об организации “продвинутых”. А Носиков достал из кармана серебристый брелок, чем-то напоминающий тот, что был у Димы, и принялся им поигрывать. Галкин, чтобы не показать излишней заинтересованности, повернулся и нос к носу столкнулся с Ряхиным.

– О, Митяй! – обрадовано заорал тот. – Я уже огорчился, что тебя от нас забрали к самым умным! Не есть нам больше твоего варенья, не видеть твоей скучной физиономии!

Компания Толика заржала так, что, казалось, обвалится потолок. Дима спокойно подождал, пока дружки Ряхина отсмеются, и тихо ответил:

– Так и есть, Толя. Уезжаю я от вас. Сегодня – последний день.

– Отец, что ли, к себе забирает? – настороженно спросил Ряхин.

– Можно сказать и так, – туманно ответил Дима.

– Начистить ему чайник нужно напоследок, – заявил маленький Грызлов.

– Отвянь от него, Петя, – заступился вдруг за Галкина Ряхин. – Пусть едет, если собрался.

Грызлов огорченно потупился. Он понял, что теперь чаще будут избивать его – ведь на кого-то нападать все равно придется, а Галкина рядом не окажется…

Табловин и Мордовцев, подтверждая догадки маленького Пети, дали ему по подзатыльнику и прошествовали в класс. Следом за ними вошел и Ряхин.

Поток ребят, вливающийся в школу, усиливался. Это подходили городские – те, кто жил неподалеку и посещал занятия вместе с интернатскими. Перед самым звонком пришла и Лера Лазеева с двумя подружками. Девочка, казалось, даже не заметила Диму, терпеливо ожидавшего ее появления в коридоре. Тогда Галкин тоже вошел в класс, сел на свое место и принялся разбираться, как работают его новые часы. Раньше всего он научился пользоваться дальномером. Оказалось, что до потолка от его стола было три метра, до доски – пять метров шестьдесят сантиметров, а до входной двери – три метра. Температура в классе после ночи установилась хорошая – девятнадцать градусов. Играя с часами, Дима боялся ненароком включить радио. И, конечно, случайно включил его, когда в класс вошла Клавдия Афанасьевна, учительница физики.

– Напрасно, Галкин, ты думаешь, что победителям олимпиад все позволено, – пророкотала она на весь класс. – Выключи немедленно приемник!

Дима был бы рад это сделать, но он еще не разобрался, как отключить радио или хотя бы ослабить звук! Когда через минуту музыка по-прежнему играла, Клавдия Афанасьевна громко приказала:

– Вон из класса!

Дима сначала огорчился, а потом решил, что гораздо проще собрать вещи сейчас, когда в общежитии интерната никого нет. Он поспешно покинул класс, причем вслед ему лилась гневная речь учительницы. Клавдию Афанасьевну обижать не хотелось, и Дима думал о том, что надо извиниться. Только как это сделать? Не показывать же ей часы с радио и дальномером, объясняя, что купил их только вчера?

Немного грустя, Галкин вошел в интернат и забрал те свои вещи, что хранились в бытовой комнате. Возвращаться на следующий урок было глупо. Дима решил побродить по городу и ехать домой. До сих пор он прогуливал уроки очень редко, но случай был особым – он уезжал из родных краев надолго.

Людей на улицах Синегорска оказалось не слишком много. Небо хмурилось, в любой момент мог пойти дождь. Дима брел по тротуару, рассматривая витрины магазинов. Конечно, им было далеко до супермаркета Авиационно-космической академии. В одной из витрин Дима увидел огромную игрушку – пушистую собаку светло-коричневого цвета. Собака была размером с хорошую овчарку. Она добродушно улыбалась прохожим, спешащим по серым улицам. Взглянешь на нее – и сразу становилось веселее и уютнее.

– Куплю Лере, – решил вдруг Галкин. – Оставлю под дверью, а сам спрячусь наверху, на пятом этаже. То-то она будет рада. Наверное, и не догадается, от кого подарок. И хорошо…