Голос Древних

Оорт из пояса астероидов, тяжёлый и одышливый, он только что решился на Игру – из нужды. Жизнь впроголодь, нескончаемая тяжёлая работа и тиски долгов: дни Оорта полны лишений. Внезапное явление Мира Ноль выглядит как чудо и шанс, который нельзя упустить. Работяга поддался нестерпимому порыву всё бросить, всем рискнуть – и выиграть. И таких, как Оорт, вокруг очень много: миллиарды тружеников, честных бедняков, но и тёмных личностей, преступников из неблагополучных миров. Больше всего на свете они хотят изменить свою жизнь.

Легконогая и длиннорукая Ландри с планеты Бинар не пропускает значимых событий, ведь она лайв-хроник, в её сознание включено столько фолловеров! Она бежит вместе с пульсом событий, чтобы дать своему кругу всё самое лучшее! В галактике процветает достаточно миров, жители которых не знакомы с нуждой. Разительно не похожая на Оорта, Ландри стремится быть в центре главных событий, жаждет обратить на себя внимание всего мира, прославиться и стать важной для других… Одиссей знает, как сильна тяга к самовыражению и в какой мере она руководит действиями и жизнью многих существ. Никогда не стоит её недооценивать.

Финнифнат Уханду, надутый делец с Позитрона-5, считает по-своему. Дела у него всегда идут неважно: жизнь полна дураков, которых легко обобрать, но они цепляются за скользкие щупальца Финнифната, норовя облапошить его в ответ. Спотыкаясь каждым тентаклем о поверхность колючего мира, который он жаждет обчистить, Уханду проклинает всех и вся: «Разрази великая засуха гримасы шершавой судьбы!» Им руководит жажда наживы, чистый и незамутнённый эгоизм. «Да пошли они все к сухой лягуше, пусть горят на солнечной стороне, а я буду чавкать в трясине богатства, нагваздайте мне побольше, вы обязаны, мир мне должен, моё, всё будет моё. Вернее, оно уже моё, надо только отобрать».

Резким контрастом с трясиной Финнифната оказалась четвёртая из движущих сил: альтруизм-идеализм, стремление к высокой и важной цели. Когда Олашши Т’рин победила в Игре, она выбрала в награду две ключевые технологии, которые заложили основу будущего Содружества, – но философию и подход придумала сама. Она всего лишь хотела улучшить непростой уклад своей перенаселённой системы – а ей удалось изменить историю всей галактики и жизнь сотни тысяч миров. Сегодня младший коммунизатор Бимос, маленький роевой снифф из колонии №14-006КН223, аугментированный для выполнения социальных функций, жаждет сделать нечто подобное. Всё его крошечное сморщенное существо мечтает о потоке реформ и перемен. Нюх-нюх.

А это – безымянный и бестелесный айн из почти безграничного океана цифровых реальностей гуманоидного кластера миромоделей. Он лишь функция, одна из сил виртуальной природы, отвечает за обсчёт и реализацию потоковых природных явлений в атмосферах – можно назвать его божеством цифровых ветров. Ему никогда не требовалось больше, чем просто быть. Но сегодня, изменённый новостью о возвращении древней планеты, сервисный айн принял решение встроиться в процессы. За доли секунды он утвердил с админами смену статуса, сконструировал себе личность, выбрал имя, сформировал внешность и получил от высших айнов кластера собственное материальное тело. Наверняка оно понадобится в испытаниях.

Зачем он нарушил размеренный покой и гармонию своей цифровой жизни и вышел в несовершенный оффлайн? Ради чего выделил целых три процента вычислительных мощностей под обработку личностных черт и замкнутого сознания? Ради великого Познания, у которого нет пределов и конца. Ибо как можно упустить редчайший шанс, один на сотню поколений, и не принять участие в загадочной игре на рукотворной планете, которую создали неизвестные Древние с неясной целью? Слишком много нестандартных вероятностей сходятся в одной точке пространства-времени, чтобы мыслящее существо могло проигнорировать их.

Теперь у айна есть имя, его зовут Познатель-16-Парадокс, и он ощущает любопытство, страх и нетерпение, совсем как другие живые существа. Но, пожалуй, более дозированно и управляемо. А где-то на фоне мелко-минутного существования его новенькой личности дуют комплексные ветра из мириадов факторных потоков, сворачиваются и разворачиваются сложные циклоны цифровых атмосфер…

Схазма Чудовищная вошла в игру по совсем другим причинам. Неимоверно сильная, как боевой фактор и как личность, она выделялась даже из бесчисленных толп. Витальный энфорсер ордена сэлл, изменчивый биоморф с фанатично стойким личностным ядром, своё имя Схазма получила от тех, кто её ненавидит и боится – но с гордостью приняла его. «Я Чудовище», соглашается она, убивая и изменяя тех, кто стоит на пути ордена. Схазма сделает всё, что потребно и непотребно, чтобы победить в этой странной игре и получить должное. Ведь чудовищной сэллой движет долг. Как и миллионами других: солдат, чиновников, эмиссаров, миссионеров и детей кланов или родов. Они здесь не за себя, а ради чего-то большего, каждый из служителей представляет какую-то общность.

Нужда, самовыражение, корысть, идеалы, познание и долг.

Эти движущие порывы были сильнейшими, они двигали невообразимым количеством личностей в несчётном числе миров. Мелькали и другие: злоба и месть, желание навредить, злорадное предвкушение «подождите, сейчас я учиню такое…». Философское: «Почему бы и нет», и «Мне всё равно, ведь ничто не имеет смысла». С такими и многими другими помыслами миллионы игроков вошли в Игру. Кажется, были даже отдельные эксцентрики, которые собирались победить и загадать невыполнимое желание, чтобы посмотреть, приведёт ли оно к коллапсу вселенной. Или хотя бы галактики, вот будет номер! Но носители редких мотиваций терялись в общем хоре, их индивидуальные голоса были слишком слабы.

И это хорошо. Ведь чувствуя цели и настроения других, Одиссей старался не думать о себе и не осознавать свою личность – чтобы остаться незамеченным. Цель, с которой он шагнул сюда, лучше скрыть. Если человек сумеет пройти испытания и окажется на Планете Ноль, участников будет совсем немного, и понимание движущих сил каждого из соперников станет преимуществом. Лучше не давать его другим.

К счастью, Фокс был в абсолютном меньшинстве, и вряд ли кто-то его заметил.

Весь этот ворох удивительных ощущений длился не больше десяти секунд. И после взрыва сумбура, многоголосого осознания себя и всех остальных, единство начало умолкать – с каждым мигом нарастали неподвижность и тишина.

Потому что в центре этого не-пространства, где собралось внимание всех участников игры, возник символ. И все старались понять, что он означает. Ключ входа в игру был уникален для каждого игрока, а этот символ – одинаков для всех. Наверное, сразу подумал Фокс, это знак загадочной древней расы, создавшей Мир Ноль. И поняв этот символ, можно строить догадки о тех, кто его начертал.

Увы, человеку это оказалось сложновато. Странный, изменчивый кривогранник вращался внутрь, на глазах у Фокса схлопывался сам в себя, но каждая исчезающая грань рождала новые грани, они расходились в разные стороны, как фрактал. Выходило, что символ постоянно и стремительно разрастается, ведь он прибавляет много граней за каждую схлопнутую… однако почему-то он оставался прежнего размера. Брр, у Фокса зарябило в мозгах.

В единстве «зашумело» множество реакций, кажется, символ узнало лишь абсолютное меньшинство, и кто-то скрывал это знание, а другие, наоборот, транслировали остальным. Но три секунды спустя символ изменился: фрактальное разрастание и схлопывание прекратилось, теперь кривая фигура просто вращалась сама в себя, словно какая-то игрушка или пазл, всё ещё сложная, но уже на порядок проще предыдущей. Одиссей до сих пор не знал, что всё это значит, как и подавляющее большинство участников игры. Но целые миллионы то ли самых образованных, то ли самых необычных существ уже поняли, в чём смысл. И осознание распространялось по единству со скоростью мысли.

Символ плавно упорядочился и стал кубом, обычным кубом – и тогда детектив хлопнул себя по лбу. Измерения! Сначала был пятимерный объект, вернее, его проекция, чтобы символ могли воспринимать обычные трёхмерные инвалиды, которых в галактике подавляющее большинство. Затем символ стал четырёхмерной проекцией куба, а теперь собственно трёхмерным кубом, привычным для большинства существ. Через пару секунд он превратится в двумерный квадрат, затем в линию, а после в бесконечно малую, но всё же чётко различимую точку. «Пять, четыре, три, два, один, ноль».

Это был отсчёт до начала Игр.

Смех, облегчение и подобные реакции прокатились по всему единству. В голове у Фокса пронеслось, что, если Древние были пятимерными существами, это многое объясняет. Их могущество, их панибратское отношение с временем, может быть, даже их исчезновение. И это подтверждало цель, ради которой Одиссей давным-давно хотел стать участником Игры. Но думать над этим было некогда, он отложил вопрос в сторону и перевёл разум в режим полной готовности. Испытания вот-вот начнутся.

Квадрат, линия, точка. К этому моменту уже половина единства разобралась, что к чему, и молча ждала первый отборочный тур, тогда как вторая половина устроила невыносимый гвалт. Но Одиссей уже научился отключаться от ненужных частей единства, чтобы сосредоточиться на нужном.

Точка погасла, и что-то неуловимо изменилось.

Игры начались.

Напротив опять появился первый фрактальногранный символ, который неудержимо рос во все стороны, при этом оставаясь на месте. А затем, перегородив его, перед каждым из двух с половиной триллионов участников возник непроницаемый чёрный провал.

Фокс смотрел на него меньше секунды, а уже знал, что делать. Он рванулся вперёд так быстро, как только мог, и канул в темноту. Пока подавляющее большинство претендентов разглядывали странную штуковину, просчитывали и анализировали её, пытались понять, в чём суть испытания… испытание было завершено. Потому что первой ступенью на пути к участию в игре – была проверка на готовность участвовать в ней.

Те, кто первыми шагнули в провал, прошли в следующий тур. Остальные выбыли, не успев осознать, что происходит, или успев осознать, рванувшись вперёд, но опоздав на миллисекунду.

Во второй тур прошёл ровно триллион игроков. Остальные полтора триллиона ахнули, возопили и замолчали: в шоке, разочаровании, гневе, с облегчением и множеством других чувств. Но их безжалостно и равнодушно отсекло от единства и выбросило обратно в скучные будни. Они потеряли свой шанс.

Годы спустя они будут с болью вспоминать этот момент – когда от участия в величайшей игре своей жизни их отделяло простейшее действие из всех возможных: сделать шаг вперёд. Им не хватило для этого доли секунды и грана решимости, и они остались на обочине судьбы…

А Одиссей сделал первый шаг к Планете Ноль.

Глава II

5-4-3-2-1

Напротив висел четырёхмерный символ: кривогранник, вращавшийся сам в себя. Значит, это не только знаки отсчёта, но и отметки пройденных испытаний. Чтобы попасть на Планету Ноль, нужно пройти ещё четыре?

Перед Фоксом родился сгусток света, тёплого и нежного. Он сиял умерено и мягко, человек шагнул поближе, чтобы рассмотреть, но сияние сразу стало ярче, почти слепя, от него повеяло жаром и странным ощущением бушующей энергии, так, что даже волосы на руках встали дыбом.

Одиссей отпрянул назад, и свет заметно угас, а жар и ощущение энергии пропали. Хм. Детектив шагнул ещё дальше: руки слегка похолодели, а сгусток побледнел настолько, что внутри показалась смутно различимая фигура.

Свет слегка танцевал, красивый и манящий, и огромное количество игроков, не раздумывая, сунули руку, пытаясь нащупать, что же внутри. Это было инстинктивное и обманчиво-верное решение: ведь только что решительность и скорость действия оставила каждого из них в игре. Не успев подумать, они повторили предыдущее действие – и это стало их роковой ошибкой.

У Фокса инстинкты сразу восстали против того, чтобы совать в сгусток руку: именно потому, что новое испытание не могло в точности повторять предыдущее – что бы это была за игра? Если в предыдущем испытании нужно было решительно шагнуть в провал, доказав готовность играть по-крупному, то здесь речь шла об опасностях Мира Ноль, ждущих впереди.

Так и вышло, миллионы торопыг, сунувших руку в сгусток, зажмурились от слепящего сияния, но реагировали в стиле: «Ага! Вот оно!», как будто чего-то нашли. Но тут же игроки стали вскрикивать, потому что сгустки резко вырастали и пожирали их в ответ. Нет, проигравшие не умирали, их просто выкидывало из Игры, на этом этапе создатели были ещё милосердны. Но Древние хотели, чтобы игроки понимали опасность.

Умно, пронеслось в голове Фокса: те, кто не готов к угрозам, не пройдут в третий тур. Пройдут лишь осторожные. Направленный отсев.

Однако испытание зашло в тупик: двести миллионов нетерпеливых разом покинули игру, остальные поняли, что трогать свет нельзя – и застыли. Наступила пауза, никто не знал, чего ждать. Сейчас все, кто проявил осторожность, перейдут в третий тур? Шли секунды, ничего не менялось.

Одиссей уже догадался, что всё не так просто, ведь сунувшие руку в сгусток – нащупали тот смутный объект внутри; они восклицали в духе «нашлось!», и лишь потом исчезали в волнах взбешённого света. А раз там что-то есть – нужно стать одним из первых, кто поймёт, как достать и не быть сожранным.

Человек протянул руку к сгустку – и свет стал слепящим; отступил – и сгусток угас. Чем ближе, тем ярче и жарче; чем дальше, тем бледнее и холоднее. Но как достать нечто, если свет готов поглотить тебя тем сильнее, чем ближе ты подносишь руку? Как быть, если свет мешает и стоит на пути?

Фокс закрыл глаза и повёл рукой вперёд-назад. С закрытыми глазами ничего не менялось: не становилось жарче, волосы на руке не вставали дыбом. Вот как. Влияние света зависит от того, видишь ты его или нет? Детектив вдохнул для уверенности – и резко вытянул руку вперёд.

Конечно же, там висел маленький куб, ведь испытание являлось переходом из четырёхмерной фигуры к трёхмерной. Фан-факт: у создателей Игры было чувство юмора.

Вынув куб, Одиссей стал шестнадцать тысяч семьсот четвёртым, кто догадался и успел пройти в следующий тур. Кстати, с самым первым их разделяло всего четыре с половиной секунды.

Их тут же отсекло от единства, чтобы они не могли подсказать остальным, и те проходили испытание сами. Оно длилось ещё примерно минуту, которая потребовалась миллионному игроку, чтобы безопасно достать куб. Фокс с интересом наблюдал, как подействовали разные способы: кто-то снял одежду и накрыл ей сгусток света, это тоже сработало. Невидимый глазу, свет прекращал быть препятствием и угрозой. Хммм, интересный концепт. И вообще, с каждым новым фактом Древние становились всё интереснее.

Символ куба повис перед миллионом игроков. Одиссей ощутил лёгкое напряжение от факта, что на уровне миллиона он уже играет в высшей лиге галактики, и его медлительный неапгрейженный разум может стать критическим недостатком… Но тратить время на размышления об этом он, разумеется, не стал.

Перед Фоксом возникли три объекта, каждый странный по-своему. Первым висел колючий звездогранник, его лучи торчали во все стороны, как у морского ежа, но не так плотно. Они были толще, чем иглы, и примерно одинаковых форм, однако немного изогнутые и со множеством выемок-вмятин по бокам. С одной стороны виднелось углубление: несколько торчащих лучей располагались ниже остальных.

Вторым объектом оказался маленький выгнуто-вогнутый клин, похожий на пирамидальную семечку с острым концом, какой-то невнятный и неброский. А третьей была спираль переменной толщины, витки которой поднимались снизу вверх, обрисовывая… довольно ровную сферу, незаполненную внутри. Верхний конец спирали смыкался в гладкую «шапку», а нижний слегка выгибался и торчал наружу.

Каждый объект выглядел неуловимо-притягательно и приятно: они были такого мягкого серого цвета с оттенком морской волны и с такой матовой поверхностью, что Одиссею хотелось взять их и погладить, рассмотреть. Прислушавшись к ощущениям единства, он понял, что форма у трёх предметов совершенно одинакова для всех игроков – а вот фактура, текстура и цвет для каждого свои. Секунду подумав об этом и ощутив новый прилив симпатии к странным штукам, Фокс догадался, что признаки зависят от того, какой ты расы, и объекты специально такие приятные, чтобы каждому хотелось взять их в руки. Это намёк от Игры, но для чего их брать?

Куб отсчёта, висящий в воздухе, мигнул. Ещё раз, неторопливо и плавно. Человек понял, что с каждым «мигновением» символ будет исчезать и появляться быстрее, пока не замельтешит с сумасшедшей скоростью, и раунд не закончится. Нужно успеть пройти испытание до того: кажется, у Фокса всего двенадцать-тринадцать секунд. Он мигом вспотел от напряжения: лучший детектив галактики, пятисотлетний долгожитель, такой особенный – как глупо будет проиграть сразу миллиону соперников! Впрочем, миллиону из двух с половиной триллионов… Ненужные мысли панически лезли в голову, но детектив умел с таким справляться.

Нужно выбрать один из трех объектов? Но какой из них правильный? Нет, это не может быть выбором, они не случайно все три одинаково притягательны. Фокс не особо разбирался в топологии, геометрии и механике, зато он умел экстраполировать, и его мысли бросились в сторону собственно Игры.