Квант Удачи

– А гендос-туризм у вас в системе развивается? – невинно спросил Фокс.

– О да! – ещё сильнее оживился Крассий, его глаза заблестели. – В этом году популярность маленьких друзей несказанно подскочила, их рекламируют по всем ближайшим мирам. Спрос на гендос-терапию вырос в разы, а очередь за нашим гражданством тянется до Кассиопеи. Ну а как иначе? Всех манит перспектива долголетия. Наверняка и вас.

Старичок с пониманием подмигнул и заговорщицки понизил голос.

– Теперь мне бы в жизни не получить такого малыша. Счастье, что успел добровольцем в третью волну, и мой кроха прижился.

Он пощекотал кактус, будто тот правда был морской свинкой, и пояснил:

– Тогда не все приживались, часть усыхали или отторгались. Да и слухи ходили всякие: скептики утверждали, что нас обманывают, а гендосы вредны. Не обижайся, маленький, они ж идиоты. Знаете параноиков и их теории заговоров? Всегда ищут, в чём подвох.

Экспедитор махнул рукой и, не дожидаясь ответа, хихикнул:

– Мамуля без конца твердила: «Кассий, как ты можешь вживлять в себя какого-то паразита, ни в коем случае этого не делай!» А я не послушал, – он волнисто улыбнулся. – Никогда её не слушал, и вот результат. И кто теперь жив-здоров, а кто в могиле, а?

Последний вопрос Кассий адресовал своему интосу.

– Ты прав, сынуля, – с готовностью согласилась имитация почившей родительницы, дребезжащим голосом. – А я подурела на старости лет, уж не серчай.

– То-то и оно, – довольно кивнул мудрец.

– Что стало с теми слухами? – Одиссей не терял нить разговора.

– Да постепенно утихли, – Кассий пожал плечами с острыми железными набойками. – Факты говорят громче! Людей помирать стало меньше, это ведь факт. Хотя в последние годы у нас на Кольце и несчастных случаев стало в разы меньше, знаете ли, новые технологии. Но они выручают снаружи, а гендосы изнутри. Вот я: почти не болею и полон бодрости, в семьдесят девять-то лет и без дорогущих апгрейдов! Нас с малышом двое, вот врачи и смотрят за нами вдвое зорче.

Он фыркнул.

– В общем, все убедились, что гендосы полезная тема. Ну, конечно, не такие чудодейственные, как надрываются в рекламе. Но с каждым малышом человеку ставят особую прошивку и берут на мед.контроль. Вот вам и результат!

Он горделиво выпятил впалую грудь, упёр кулаки в худощавые боки и вздёрнул ирокез, светясь оптимизмом.

Для почти восьмидесяти лет, без апгрейдов категории А+, молодящийся Кассий и правда оставался в хорошей форме. Но всё равно он был стар. В действительно развитых и богатых мирах пожилые люди могли отрастить себе новые ткани, вплоть до нового синто-тела вокруг незаменимого мозга – и выглядеть куда лучше и моложе, чем рабочий класс с планеты средней категории. Представители элит на лучшем обслуживании доживали до двухсот, иногда двухсот пятидесяти, в исключительных случаях до полновесных трёхсот лет.

Гендосы, по непроверенным обещаниям, подарят носителям три-четыре десятилетия, и это было прекрасно. Потому что они казались куда более доступным вариантом для более широких масс. С парой «если» и «может быть».

– Хм, – Ана издала хоть какой-то звук: удивлённый. – В официальной презентации госпрограммы «Благолетие – каждому» ничего не сказано о специальной прошивке. А вот слайд про особый врачебный надзор есть.

– По-честному, программа должна называться «Благолетие самым полезным», – доверительно сообщил Кассий с кривой усмешкой. – Гендосов уже давно не раздают просто так, а только ценным гражданам. Инвесторам, заменитостям, послам: всем, кто работает на рост нашей крутости. И правильно делают, потому что жизнь улучшается! Я родился и вырос в бедности, а теперь каждый день кушаю йогурт с новым вкусом.

Глаза наследного экспедитора затуманились.

– Мы с предками жили в модульных вагончиках, составленных в струны такой длины, что они дрожали и раскачивались от вибраций. Сорок струн вдоль и поперёк орбиты, на нас держалось всё Кольцо! Приходилось носить вестибулярные стабилизаторы, а от них ты… весь притупляешься. Ещё и скаф снимать нельзя, дыши в трубочку, и даже помывка внутри. Глухо мы жили, глухо. А теперь у меня свобода.

Кассий воодушевлённо развёл худыми руками.

– Реальная атмосфера, дыши-надышись, настоящий город под куполом и личная секция в большом доме с парком. Разве такое было? Отродясь не было, а теперь есть! Ходи, гуляй хоть в маечке, дорожки красивые, улицы чистые, дома с подвижными фасадами – загляденье. Везде эскалаторы, визоленты и цветы, на каждом углу утилизатор, и мелкие мусороеды подчищают любой плевок…

Старичок улыбнулся, несинхронно блестя зубами, и Ана опустила глаза. Он так восторгался улицами и йогуртами, что принцессе стало стыдно за свою идеальную обеспеченную жизнь, которой лишены девяносто девять процентов галактики. Но Кассий ещё не закончил:

– В прошлом витке весь транспорт Кольца сделали бесплатным, как на самой планете. Повсюду строят и украшают: только в этом году на орбите открылось четыре новых стационара. Два из них жилые, и такие роскошные!

Старичок был крайне доволен переменами и возможностью похвалиться ими перед парой залётных шлемзов. Он был лишь экспедитором без особых перспектив, но испытывал настоящий душевный подъём от сопричастности лучшей жизни – даже зная, что ему достанутся крохи.

Одиссей провёл много лет в бедности, познал неустроенное нутро общества сразу нескольких планет – и хорошо понимал этот механизм. Замещение. Неустроенные люди стремятся разбавить свою непростую реальность проживанием чужой роскоши; они всегда готовы принять общие достижения как свои. Почти вся аудитория элит-стримеров, ведущих глянцевую жизнь напоказ – небогатые люди, которым она недоступна. Не важно, смогут ли они вырваться из неустроенности к лучшей жизни – пока не вырвались, у них нет иных способов уравновесить дурное хорошим.

Это, впрочем, не отменяло радикальных перемен к лучшему, которые за последние полвека наступили в системе Гендар. Здесь было чем восхищаться.

– Если дела дальше пойдут тем же ходом, – рассуждал преисполненный надежд экспедитор. – То и на мою долю перепадёт. Вот дадут мне на пенсии мини-купол с садиком, кто знает! Я всё-таки носитель гендоса, а не какой-то шофл. Наших малышей защищает специальный эко-закон.

Он энергично подмигнул обведёнными тушью глазами, и Ана заметила ногти старика: обгрызенные от неуверенности и потрескавшиеся от однообразной еды. Его худоба не была такой уж спортивной и такой уж добровольной. Принцесса ощутила пронзительный укол в груди.

– И вовсе не удивительно, что в последние годы стало меньше недовольных, да? – незначительным тоном спросил Фокс, глядя на пушистый кактус. – Ведь дела у Гендара идут так хорошо.

– Пфф, шофлам и нытикам всё равно не угодишь, – Кассий слегка болезненно скривился и махнул рукой. – Сначала они ругались на то, что им навязывают гендосов; теперь завидуют и критикуют власти за то, что гендосов не хватает! И даже не замечают, как противоречат себе, ну, каковы дураки? Хотя ты прав, незнакомец, в целом возмущаться стали поменьше.

– Как думаешь, почему?

– Да потому что единство проснулось, общая гордость за Гендар. Вот, слушай: «Из пыли и руды мы взрастили сады, и достойными стали отцов. Из камней и труда мы взрастим города, и достойными будем детей». Чуешь, как сильно сказано, верней, спето? Ты подумай, осознай полный смысл. Это Рубаи поёт, а мы вместе с ним, истинно-народная песня.

Экспедитор разволновался, пытаясь убедить двух незнакомых шлемзов, что жизнь удалась.

– За мой век всё так сильно поменялось, особенно в последние годы. Вот и не хочется возмущаться, охота жить и радоваться, раз теперь можно! Скоро госпрограмма сработает, гендосов хватит на всех, и недовольные наконец заткнутся.

В просторной кабинке наступила тишина.

– Спасибо, Кассий, – искренне сказал Одиссей. – Ты очень помог.

Экспедитор пригладил взмокший клок волос, хотел добавить что-то ещё, когда двери с другой стороны кабинки распахнулись: внутрь ворвался бурный и веселящий поток детей. Все в оранжевых термо-костюмах с вакуумным капюшоном и перчатками для кратких выходов в космос, они торопились на экскурсию в сопровождении пары молчаливых робо-нянь.

Живая волна устремилась внутрь, торопливо захлёстывая каждый уголок и непрерывно клокоча, смеясь и толкаясь. Большинство детей были людьми, но Фокс с умилением разглядел в толпе маленького плечистого гобура, похожего на хмурый бочонок, ловкую фигурку луура, который сразу запрыгнул наверх и уселся на поручни, а ещё пушистую ранцеллу с бантиками, которая взбежала вместе с ним и повисла на лапках вниз головой. Пара разных ящернов выделялись из толпы цветом и чешуёй, но в основном вокруг смеялись и толкались обычные человеческие дети, лет семи-восьми.

Они сразу заметили стеллаж ярких коробок, окружили тележку, стали тыкать пальцами и кричать:

– Вот, мне такую!

– А мне уже заказали!

– Пусти, дай посмотреть!

– Я тоже куплю!

Ане бросилось в глаза то, как замолчали и отодвинулись те, кому при всём желании гендоса было не получить. Не люди. Гобур насупился и заявил:

– Я тоже возьму.

– Тебе-то зачем? – засмеялись рядом.

– А просто.