Голос Древних

Коротыш. Приземистый, одутловатый этноид неизвестной Одиссею расы напряжённо пригнулся на одинокой платформе в ожидании удара. Его запавшие глазки смотрели внимательно и цепко.

Беззащитная. Прекрасная алорианка с гибким телом, прикрытым тонкой жемчужно отливающей тканью и тремя волнами пурпурных волос. У неё тоже осталась одна платформа, а на плече откуда-то взялась кровоточащая резаная рана, удар рассёк часть платья, которое сползло вниз и открывало грудь; девушка зажала рану и прикрылась пурпурной волной, в глазах мелькали страх и призыв о помощи.

Продвинутый. Ящерн в лёгкой технологичной броне, усиленный экзоскелетом: не воин, а скорее опытный спортсмен-экстремал.

У них было шесть секунд, чтоб изучить друг друга и принять решение.

– Помогите! – воскликнула алорианка и указала на ящерна, в её глазах горел страх.

Коротыш переводил быстрый оценивающий взгляд исподлобья с одного на другого, Одиссей кивнул ему, чтобы успокоить.

– Мир! – воскликнул ящерн-спортсмен. – В финал пройдут десять, давайте вместе?

– Псст, – шикнул Лучший, стараясь, чтобы услышали только Фокс и алеуд. – Я ему не верю!

Секунды утекали, Одиссей и Стратег одновременно указали друг другу, куда бить. И совпали.

Светящийся шар погас, мир содрогнулся, Продвинутый поставил щит, а Лучший ударил по нему; Коротыш потратил звезду, которую накопил раньше, чтобы восстановить себе платформу, и их снова стало две! Если звёзды можно тратить на любое действие, их ценность ещё выше, Фокс мимолётно порадовался звёздам, лежащим в его руке.

Алорианка защищалась, неожиданная атака Стратега столкнулась с её щитом и раскололась в синюю пыль. Но идущий следом удар Одиссея взорвал последнюю платформу, и изумлённая красавица в шоке замерла перед моментом падения. Её платье и волосы развевались, как в замедленном визио… но, как и визио, жалостная картинка была фальшивкой, которую смыла хватка чёрной дыры.

Сморщенное, округлое существо без рук и ног, но с несколькими мясистыми хвостами, медленное и неповоротливое от природы, оно было вынуждено развивать способность обманывать других. Каждый из окружающих увидел своё: беззащитную девушку, ребёнка с обломанными рогами, раненого ящерна. Но сейчас иллюзии смыло, и существо камнем рухнуло в провал.

– Менталисты, – презрительно протянул алеуд. – Уверены, что все вокруг глупы.

Новый спазм червоточины; пропасть словно раздвигалась навстречу платформам, которые начинали трескаться по краям от мощи, которую им приходилось преодолевать. Осталось меньше половины игроков; в этом испытании сплелись воедино стратегия, отношения и расчёт, удача и умение обуздать её. Каждое решение могло принести выживание или выбывание из игры.

Новый раунд длился всего пять секунд: Лучший лихорадочно замахал рукой на техноящерна, и Одиссей с алеудом и коротышом, не сговариваясь, грохнули Лучшего.

– Возомнил себя повелителем, червь, – спокойно сказал Стратег.

Одутловатый коротыш с цепким взглядом как-то незаметно примкнул к ним, ящерн тоже, и вчетвером они пытались выжить в нарастающем хаосе происходящего. Откуда-то прилетела звезда и вырубила ящерну платформу, когда он думал, что в безопасности и не ставил щит, а копил звёзды. Тут же маленькая агломерация Фокса ввязалась в смертельную битву с крошечной коалицией чужих, Одиссей потерял платформу, Стратегу пришлось хуже, он стоял на одной платформе, и звезда в запасе осталась всего одна. Ящерн тоже потратил накопленную, чтобы выжить.

Следующий раунд длился всего четыре секунды, вокруг царило безумие, на чёткую стратегию не оставалось времени; платформы снова сшибло вместе, близко, игроки едва успевали разглядеть новых соперников и сделать выбор. Фокс мельком увидел, как их ящерн и какая-то женщина-птица, каждый с одной жизнью, ударили друг по другу звёздами в надежде выбить беззащитного конкурента – и в ужасе рухнули в объятия чёрной дыры вдвоём.

Но сам Одиссей, не привлекая внимания и ни с кем не конфликтуя, сумел не потерять, а даже накопить дополнительную звезду и снова владел тремя.

Платформы дрожали, их края разламывались на мелкие куски; чёрная дыра зияла так близко и казалась такой необъятной, что вопреки защите Древних все чувствовали её ненасытный, неотвратимый гнёт. Над пропастью зависло меньше двух десятков игроков, Одиссей окинул взглядом почти всех, и на том конце увидел два знакомых силуэта. Внутри него давно была догадка и надежда, сейчас сердце пронзили одновременно радость и страх, впервые за весь ход Игр он по-настоящему испугался.

Схазма была где-то рядом, она затаилась, и Фокс понял, что сэлла, владычица биомассы, поменяла облик, чтобы её не выбили сразу. Она сдерживала свою природу, играла расчётливо и была так близка к Планете судьбы…

Сдавленный крик вселенной, новый светящийся шар: две секунды. Одиссей не успевал понять, как лучше, он разрывался: ставить щит, чтобы выжить, или помочь и спасти.

«Отдать звезду».

На другом конце скопища платформ серо-синий пацифист со смешными ушами больше не улыбался, его обычно весёлые и сверкающие оранжевые глаза сузились от напряжения и подступающего отчаяния. Кто-то ударил в него, он начал падать в бездну – но внезапно получил чужую звезду и успел создать под собой новую платформу. В шоке замер, лёжа на краю, держась руками и мягкими щупами, пытаясь отдышаться и прийти в себя.

Тонкая фигурка дальше всех от Фокса атаковала шестиметрового инсектоида со сворой стрекочущих шуршар – весь их выводок рухнул в чёрную дыру, но инсектоид ударил в ответ, и фигурка начала падать вниз. Одиссей с невозможной для себя быстротой метнул звезду, чтобы создать под ней платформу; за один раунд он спас двоих.

Взгляды Стратега и Коротыша налились изумлением, как будто они увидели Фокса впервые. Они думали, что трое вместе до смерти, что другого выбора у них нет, у них союз. А этот странный человек потратил драгоценные звёзды на соперников с другой стороны битвы. Значит, когда они попадут на Планету судьбы, у него будет союз. Но не с ними.

Мир содрогнулся, шар, живущий одну секунду, таял так стремительно, что казалось, сейчас закончится вся вселенная.

Их оставалось всего тринадцать: Коротыш ударил в Одиссея, тот знал, что так будет и уже поставил щит. Стратег отбился щитом от удара какого-то удивительного существа, напоминающего конгломерат парящих геометрических фигур.

– Удручающе, – проронил он, глядя на человека, и его взгляд был непривычно-пронизывающим у всегда подслеповатых алеудов. – Нам не нужны предатели.

Стратег швырнул свою последнюю звезду в платформу Фокса, и она взорвалась. Опора под ногами утратилась, человек повис над распахнутой пастью беспросветной тьмы, беззащитный, но у него тоже осталась одна звезда.

И Одиссей должен был выбрать: спасти себя или не допустить Схазму со всем её проклятым орденом на Планету судьбы. Время замедлилось, человек сжал звезду и метнул её в последнюю платформу алеуда.

Тот рухнул вниз, большой и грузный, и его тело внезапно стало рыхлым, оно вздулось рассыпалось на десятки щупалец, гипнотизирующе танцующих в падении, переливающихся сиренево-серой бахромой. Ведь это с самого начала был не алеуд. Схазма пыталась уцепиться за платформы других, но Игра не позволила. Хватка чёрной дыры сковала чудовище и Одиссея, падавших в никуда.

«По крайней мере, я остановил апокалипсис, – подумал Фокс. Ему было страшно представить, что случится, если сэллы получат доступ к технологиям Древних. Он вспомнил тонкую фигурку на другом конце провала, которую только что спас. – И мне будет, за кого болеть в этой Игре».

Его перевернуло в падении, и Фокс увидел удивительные россыпи из десятков летящих игроков. Ведь это была настоящая чёрная дыра, хоть и крошечная – а значит, чем ближе к ней низвергались несчастные, тем сильнее они замедлялись. Те, что рухнули в бездну первыми, маячили уже на границе преломления света, неестественно растянутые и изогнутые под влиянием гравитационного поля червоточины. А упавшие позже медленно нагоняли их.

Град павших игроков на фоне чёрной дыры – это было зрелище на миллиард энзов.

Схазма поняла, что ей не удастся спастись, и метнулась к человеку; силовая хватка не пустила. Её щупальца выстрелили какие-то иглы и споры, она пыталась накрыть его ядом, волной мутаций, пульсары знают, чем ещё. Весь арсенал ордена пытался убить Одиссея, и тот улыбнулся, глядя, как бледное поле Древних блокирует одну атаку за другой.

Ослепительный всполох прошёл по чёрному провалу. Выбывших из игры втянуло в червоточину единым плавным рывком, выкидывая с Планеты судьбы навсегда. И Фокс осознал, что опоздал. Что даже упавшие с платформ, они со Схазмой стали десятым и девятой.

Их подняло наверх, створки пропасти с ужасающим грохотом сомкнулись, вода моментально разгладилась, и вокруг наступила полная тишина.

Звёзды мерцали в небе и отражались в тонком слое воды так же многоцветно и загадочно, как миллионы лет на этой странной планете. На поверхности окаменевшего Мира Ноль стояли десять… уже не претендентов, а игроков.

Одиссей Фокс, нарративный мифотворец.

Лум Весельчак, историк и эксперт по наследию Древних.

Схазма чудовищная, энфорсер ордена сэлл.

Свийс, ядовитый крулианский археолог-интеллектуал, старый знакомый.

Безымянный роевой трансформер из тысячи компактных техноблоков.

Охотек, одутловатый приземистый коротыш, владелец шестнадцати корпораций и ста тридцати миров, квинтиллиардер.

Зеро, айн-философ: два высоких робота, одно существо. На масках лиц светились прорези в виде многолучевых крестов – символа Стоиков.

Шера, поджарая хищница-кошка с белоснежно-полосатой шкурой в редкую крапинку, фазовыми когтями и голубыми линзами аугментированных глаз. Совершенная охотница.

Геометрис, сложный конгломерат меняющихся фигур и парящих колец, загадочный и непонятный.

И Ана, решительная и смиренная девушка, опередившая два с половиной триллиона игроков, чтобы попасть сюда, но так окончательно и не решившая, ради чего.

Глава IV