Вятичи

– Всё уж готово, – вальяжно проговорил Сивояр. – И проконопачена, и просмолена, и парус починил.

– А как же кони? Ведь в степи без коней никак… – Вячеслав знал ответ на свой вопрос, но спросил просто так, желая ответом Василя подтвердить свои мысли.

– Хазарские возьмём. В волчьей стае надо быть волком, а кто им не станет, того волки загрызут, – в ответе Василя сквозила такая уверенность, что Вячеслав уже не сомневался, что всё будет так, как он говорит.

– Ты, Сивояр, после тризны подгони ладью к оврагу, что выходит к реке напротив моего дома, – продолжил Василь. – Да старайся, чтобы не видели тебя. Ни к чему это.

– О чём это он? – Вячеслав толкнул локтем друга. – Какая тризна? У нас всё сгорело.

– Мужики из града пришли помогать убиенных собрать, да брёвен приготовить для костра. От них и узнали, что ты в темнице с дядькой Сивояром. А для стравы дядька Василь кабанчика дал. Мужики уже, наверное, приготовили всё.

Векша был прав. На поляне недалеко от землянки, в которой спал опоенный травами и перевязанный Зимавой Станко, на сложенных брёвнах, обложенных хворостом, лежали все погибшие от хазар жители деревни. Большинство из них были родичи Вячеслава. Несколько выживших детей, успевших скрыться в лесу, сиротливо прижимались к взрослым, которых было совсем немного. В основном это были мужики из града, да несколько человек из дальних деревень, до которых не добрались хазары.

Сивояр подтолкнул Вячеслава к кострищу:

– Поджигай, Вячеслав! Станко немощный, а после него из мужчин сейчас самый старший в роду – это ты. Тебе и поджигать.

Оказывается, все ждали его. Руки родичей принимают на свет рождающегося младенца, руки родичей должны отправить к богам и покинувших этот свет. Эти невидимые кровные узы крепко-накрепко привязывают между собой людей в роду, делая каждого из них ответственным за жизнь и смерть близких.

Вячеславу стало горько в груди. Он представил, что зажжённый им огонь унесёт в небо всех убитых из рода его деда Голуба, а также из прибившихся к их роду и живших вместе с ними жителей деревни. И никогда он больше не увидит ни свою мать, ни Сфирько, ни мужа Жилены Святозара, ни других погибших. От этого горестного волнения у него проступили слёзы и, он никак не мог выбить искру кресалом. Наконец искра попала на сухой мох и не потухла. Вячеслав нагнулся и осторожно подул, подкладывая кусочки бересты. Появился маленький дымок, а затем и огонь. Загорелись тонкие ветки, а затем и толстые ветви хвороста, которым были обложены брёвна. Огонь разгорался и поднимался всё выше и выше. Вовсю занялись смолистые брёвна, и в небо устремился чёрный дым.

Вячеслав смотрел на разгорающийся костёр и понимал, что не вернёшь уже то время, когда за него всегда всё решали старшие. Неизвестно – выживет ли Станко? А пока он – глава этого разгромленного хазарами рода у этого разгорающегося костра дал слово не лить слёз, как бы ни сложилась судьба.

Толчок в плечо вывел его из забытья. Рядом стоял Векша и протягивал ему чашу и кусок запечёного кабаньего мяса. Вячеслав машинально отхлебнул из чаши и передал её дальше. Вкус был кисло-сладкий и мало напоминал медок.

– Что это?

– Это вино ромейское. Дядько Василь принёс. Ешь давай, да и пойдём. Здесь и без нас всё закончат. Дядько Сивояр уже за ладьёй ушёл.

Солнце клонилось к горизонту, когда Василь с отроками отворил дверь в заборе, окружающий его дом. Здоровенный волк как шаловливый щенок обрадованно закрутился возле Василя. Выждав момент, лизнул хозяина в щёку, положив передние лапы ему на грудь. На вошедшего следом Векшу он не обратил внимания, а на Вячеслава сердито заурчал.

– Уймись, Серко, – Василь сделал знак отрокам остаться, а сам зашёл в дом.

Через мгновение из дома, прихрамывая, выбежала встревоженная Зимава, а за ней и Иоанн.

– Вятко, это правда, что хазары Агапе в полон взяли? – Зимава не могла сдержать дрожи в голосе. – Ты сам видел?

– Я видел следы на земле и её корзину, с которой она шла в град. Её полонили и Младу.

– Отец, я с тобой! – Иоанн повернулся к вышедшему из дома Василю.

– На кого мать оставишь? – сурово спросил Василь. – Один ты за мужика в доме остаёшься. А ты, мать, слёзы не лей, – обратился он к Зимаве. – Дочь в полоне не оставлю. Если не отобьём, то выкуплю. А если надо будет, то и к ромеям вернусь. Там, в моём доме много злата спрятано, всех выкуплю.

– Нельзя же тебе к ромеям! – Зимава приложила руку к груди. – Ищут же тебя там. Найдут – голову снесут.

– Что им моя голова? Сколько лет прошло! Уже и забыли, наверное, а может и не искали совсем. А Агапе спасу, и детей Бажена и Древана в обиду не дам. Вот это всё, – Василь обвёл кругом руками, – они мне помогали строить. И если я не позабочусь, то кто? Конечно, людей хороших много – земля всегда сирот подымет. Но, понимаешь, это должен сделать я.

Зимава всхлипнула:

– Ну вот, всегда ты у меня такой…

Василь обнял Зимаву:

– Что ты, что ты? Я ж не впервой уезжаю. И Сивояр со мной. Перестань.

Зимава всхлипнула:

– Ты воин, а там Агапе – дитё.

– Ничего, молиться будет – Бог в обиду не даст.

Василь повернулся к Вячеславу и Векше:

– Пойдёмте, подберёте себе что-нибудь.

Он подвёл их к отдельно стоящей избушке и открыл дверь: все стены были увешаны различным оружием, причём некоторое оружие было богато украшено. Такого количества мечей, булав и кинжалов Вячеслав ещё не видел. От восторга он оглянулся на Векшу: тот стоял спокойно, видно это ему было не в диковинку.

– Переодевайтесь! Вам в этом в степи будет удобнее, – Василь бросил им к ногам два набитых одеждой мешка и вышел.

Векша достал из мешка кожаные штаны и такую же рубашку, а затем и сапоги:

– Чего стоишь? Переодевайся. Дядько Василь знает, что говорит. Он не первый раз в степи…

– Мне дядько Сивояр рассказывал, – вздохнул Вячеслав.

Переодевшись, Вячеслав опять начал разглядывать оружие:

– Векша, ты себе какой меч возьмешь?

– У меня есть кнут, а мечом надо уметь владеть. Лук возьму да кинжал.

– А я тоже, пожалуй, лук со стрелами возьму. Мой дед Голуб луки хорошо мастерил. А я так хорошо пока не могу. Но стрельнуть – стрельну. Да ещё пару ножей прихвачу, – Вячеслав выбрал два подходящих ему ножа и засунул себе в сапоги.

К вышедшим из избушки отрокам подбежал Серко и обнюхал. Вячеслав с опаской косился на него, но волк не проявлял никакой злобы.

– Ха, вам бы ещё косички – вылитые степняки были бы, – заметил Иоанн.

Рядом стоял Василь с мечом на поясе с лежащими на земле тремя большими тюками:

– Вот для каждого приготовил.

– Что здесь, дядько Василь?

– Не на прогулку идём. В походе всё пригодится: подстилка, чтоб не на голой земле спать, еда и ещё всякая всячина. Мало ли что… Иоанн, – позвал он сына, – ты снеси ещё запас стрел к ладье.

Тюк был не тяжёлый, но из-за большого размера нести его было неудобно: ветки так и норовили зацепиться за него. Из-за этого Вячеславу приходилось то и дело поправлять его на спине. Сзади пыхтел Векша, а впереди с неразлучным волком, который ни на шаг не отходил от хозяина, шёл Василь, и не заметно было, что он несет свою ношу с какой-то натугой.

На берегу около ладьи их ждал Сивояр. Ладья могла вместить человек до пятнадцати и управлялась двумя парами вёсел, но при необходимости на ней устанавливался и парус.