Бегущий по мирам – 2. Испытание

– Ладно. Спой им ещё что. Потом в каюту. Бренькай там.

Море вернулось говором чаек,

Песней прибоя рассвет пробудив.

Сердце, как друга море встречает.

Сердце, как песня летит из груди.

О море! море, преданным скалам

Ты ненадолго подаришь прибой.

Море возьми меня, в дальние дали

Парусом алым вместе с тобой…

Лель совершенно не помнил, чья это песня, он слышал её по радио ещё в юности, всего раз, но запомнил мотив. Потом он встретил текст песни в песенном сборнике и выучил.

Моряки одобрительно зашумели, на суровых лицах появились улыбки. Под их возгласы Лель спустился в свою каюту-каморку. Мысли крутились вокруг слов о цивилизации, сказанныеНэтом.

Но было ещё что-то, что Лель уловил, но сразу не обратил внимание.

Отчего изменилось выражение лица Нэта? Из-за песни? Да, песни. Нет! Языка исполнения! Нэт не назвал кому принадлежит язык. Он даже запнулся перед этим и назвал их – те. И кто же такие, эти те, что их не называют по имени? Странно. Интересно, это мир параллельный или прошлое моего мира? Как с этим разобраться? Как понять? Гитара. Она явно из другого мира. Хотя, я мало что знаю об этом мире. Судя по морякам, кораблю, оружию, то такие струны они не умеют делать. А если взять корпус инструмента, то он сделан идеально из нескольких деталей, тщательно обработанных, выверенных и склеенных! Неужели в этом мире существуют такие великие мастера? Вот опять вопросы и вопросы, на которые ответов нет. Или пока нет.

Он прилёг на кровать, прикрыл глаза и вызвал изсвоеобразнойфлешки в голове обучение. Травы и снадобья для обработки краёв ран, полученных разными видами оружия. Уже привычная боль сковала голову, стиснула стальным обручем. Боль была другой, не как прежде. Она оказалась сильнее раза в два, отчего Лель зажал ладонями виски и сильно зажмурил глаза. Тело выгнуло, пот обильно выступил на лице и груди. К счастью это продолжалось недолго. Отпустило.

Лель сквозь приоткрытые веки глянул на дрожащие руки, удивился, что в одно мгновение потратил уйму сил, и чувствует себя совершенно разбитым.

Неожиданный сон явился углублённым пониманием выученного и способах использования полученных знаний.

Проснулся, когда в каюте было темно. Он проспал весь день! Знание, которое он получил забрало очень много сил. Была бы магическая энергия, то, наверное, всё прошло в более щадящем режиме. Получается, чем больше получаешь, тем больше платишь. В данном случае энергией и временем. Тойо об этом не говорил. Возможно, и сам не знал.

Он нашарил рукой кувшин, сделал пару глотков. Обед и ужин приносили? Пальцы нащупали две деревянные миски. Одна из них наполнена чем-то жидким, а во второй фрукты. Он вытянул один из них и откусил сочную мякоть плода. Задумался и не заметил, как приговорил фрукт. Сладость от него долго ощущалась в полости рта.

Потянувшись за вторым, Лель ощутил чувство тревоги. Пока ещё не ясной, слабой, но ум отреагировал молниеносно. В полной темноте Лель умудрился собрать в мешок всю развешанную на просушку траву и сунуть туда же гитару и миску с фруктами, перекинуть лямку через плечо. Зачем и для чего он это сделал, объяснить не смог, если бы спросили. Чувство опасности становилось сильнее, отчего сердце бешено клокотало в ожидании чего-то страшного.

И как не готовился к встрече опасности, удар оказался внезапным и сильным. Что-то ударило в борт, а затем долетел голос сверху.

– Шторм! Убрать паруса! Живее черти! А то нас…

Сильный со свистом порыв ветра унёс в сторону все остальные звуки, и палуба под ногами превратилась в наклонную стенку.

Леля вжало в кровать, не давая встать. Корабль распрямился и завалился на другой борт. Удалось удержаться на кровати, благодаря доске, которая крепилась к ней как раз для таких ситуаций. Казалось, что корабль при помощи ветра и волн, не только бросает из стороны в сторону, но и крутит вокруг своей оси. Вокруг скрипело всё, что можно. В ушах стояла какофония звуков, через которые доносились крики моряков.

И, вдруг, корабль словно на что-то напоролся, последовал сокрушающий удар, жуткий треск и грохот. А затем что-то чёрное и страшное снесло над головой потолок, открыв тёмное небо всего на миг. Столб воды обрушился на голову Лелю, оглушив и выбросив с корабля.

Оказавшись в холодной воде, он рванулся к поверхности, активно работая руками и ногами. И только успел глотнуть воздух, как огромная волна накрыла с головой. И опять пришлось рваться сквозь толщу воды к спасительной и бушующей поверхности моря.

Его сильно ударило по плечу. Но жуткая боль не лишила сознания, а наоборот, зрение, немного привыкшее к темноте, определило предмет, свалившийся на него. Часть мачты!

Здоровой рукой он обхватил бревно, наткнулся на остаток каната, крепко прикреплённый к мачте, и поднырнул под канат. Свободный конец поддел под закреплённый, натянул и увидел, что новая волна накрывает его. В этот раз не пришлось тратить силы, чтобы выныривать, остаток деревянной мачты справился без его помощи. Канат, прошедший подмышками слегка облегчил задачу удержания тела на плаву, но вот сколько он ещё сумеет удерживать здоровой рукой конец каната? Насколько ему хватит сил? Ему казалось, что шторм продолжается несколько часов. Сознание гаснет, но желание жить не даёт ему этого и позволяет давно одеревеневшей руке отпустить канат. С волны на волну, под волну. Его мотало, бросало, топило, но он продолжал цепляться за маленький шанс выжить…

Лель не мог себе позволить расслабиться, и даже когда океан утих, и на воде заиграли первые лучи солнца. Хотелось пить и спать, но он отгонял все мысли подальше, сосредоточившись только на удержании тела на плаву. В какой-то момент он окунулся в воду, всё-таки забывшись, и вынырнув, другими глазами посмотрел вокруг.

Ни облачка, гладь океана успокоилась, рядом ни души. Обломок мачты оказался достаточно большим с двумя перекладинами. Вот почему бревно не крутилось, а сохраняло остойчивость во время шторма.

Осмотр плеча, насколько это было возможно, дал обнадёживающий результат. Сильный ушиб, рассечение кожи, но переломов, по всей видимости, не было. Рука двигалась, вызывая жуткую боль, которая сейчас радовала Леля. Боль не давала уснуть. Веки, словно тяжёлые портеры закрывали глаза, и боль стала хорошим средством от сна. Удивительно, но мешок продолжал болтаться за спиной. Этим подарком и воспользовался Лель. С трудом удерживаясь за мачту больной рукой, он вскрыл мешок и достал фрукт. Груша! То-то вкус фрукта ночьюему напомнил ему что-то знакомое. С огромным наслаждением он заглотил самую вкусную грушу! Глянул в мешок на две оставшиеся и апельсин, подобрал слюнки и отказался от желания съесть всё и сразу. Кто знает, сколько ему ещё придётся скитаться по просторам морей и океанов.

Если «Принц Ройял» затонул, что стало со «Святым Георгом»? Уцелел или нет? Никаких следов кораблекрушения не видно. Возможно, что меня отнесло течением в сторону.

– Акулы! Как я мог забыть о них? Надо выбраться наверх, на мачту, – судорожно забормотал Лель, и сон на некоторое время растворился, словно утренний туман. – Хоть болтаться не буду, словно прикорм для них.

Взобраться на скользкое бревно стоило неимоверных усилий. Через адскую боль в плече, он не только выбрался на перекрестие брёвен, но и распустил канат на несколько более тонких верёвок, что позволило привязать тело к мачте и обезопасить от падения. Теперь ноги упирались в перекладину и находились в воде по колено. Всё лучше, чем они болтались бы под бревном.

Попытка найти травы для лечения разбивались о приготовление снадобья с помощью огня и пресной воды. Ни того, ни другого под рукой не было. Он лишь употребил травку для обработки ран и заживления, но не был уверен, что она поможет из-за солёной среды, в которой она побывала. Болеутоляющую травку попытался съесть, но его вывернуло наружу, как только сделал глотающее движение. Горькая и солёная, продрала горло и не возжелала попадать к нему в желудок. Прокашлявшись до слёз и соплей, он умылся, поднял голову, и замер.

Вдали открылся берег! Сердце бешено застучало, а тело задрожало, словно в лихорадке. Оценил, что течение несёт его к спасительной суше, и ничего не стал делать, кроме наблюдения за приближением неизвестной земли.

Оставалось метров двести до берега, когда матча начала разворачиваться обратно в море. Лель с досадой оглядел спасительное средство и с некоторым сожалением, покинул его. Плыть было сложно. Течение и боль заставляли соразмерять взмах рукой и координировать своё местонахождение. Берег маячил перед носом, но сильное течение серьёзно выматывало. Пришлось сжать зубы, забыть про боль, и работать на пределе сил.

Удар песчаного дна по ногам явился неожиданностью. Радости не было. Сознание ускользало. Лель уже в беспамятстве добрёл до сухой полоски песка, и рухнул всем телом, полностью забывшись сном.

Жажда разбудила его под вечер, когда солнце начало клониться к горизонту. Перевернулся на спину, размял затёкшие руки, смахнул с лица прилипший песок, сел, и некоторое время бездумно вглядывался вдаль.

Мог ли он мечтать о таких странствиях в своём первом мире? Конечно, нет. Тот мир другой. Пропитанный ложью и обманом, со своей правдой и законами, в которой правит ограниченная избранная кучка людей, насаждая всем демократию. Когда Лель впервые прочёл в одной из книг известного политолога, что такое демократия, и поразился тому, что демократы даже не скрывают своего истинного лица. Леля везде учили, и в школе, и в университете, что в переводе с греческого демократия – власть народа, а оказалось, что везде просто не договаривают какого-народа. «Демос» – определённая ограниченная кучка богатых людей, а «кратос» – править. Получается, что маленькая группа людей правит всем миром! Остальной народ назывался «охлос»! То есть народовластие должно звучать как охлоскратие! Это открытие, которое есть в интернете и в других книгах различных авторов, привело к шоку. Несколько дней тогда Лель не мог привести свои мысли в порядок, так долбануло его внезапное открытие. Рассказал другу, а тот только пожал плечами, сказав, что ему без разницы, это никак не отразится на его финансовом состоянии.

И чего сейчас в голову пришла эта демократия? К чему?

Лель не сумел объяснить самому себе. Вспомнилось почему-то.

Он вытряхнул из мешка травы и гитару. Гитара не вздулась, не расклеилась, как он предполагал. А вот травы потеряли свои лечебные свойства от долгого нахождения в солёной воде. Две оставшиеся груши не утолили жажды, но ненадолго приглушили позывы.

Он расстели на песке мешок для просыхания, а гитару покрутил в руках, остановил взгляд на верёвке мешка. И вот уже за спиной Леля надёжно закреплён музыкальный инструмент. Разорванная рубашка перекочевала на голову, образуя своеобразный головной убор. Мокрые ботинки, которые выглядели страшновато после купания в солёной воде, остались лежать и сохнуть рядом с мешком.

Тёплый песок приятно щекотал пятки. Лёгкий ветерок обдувал лицо и шелестел малочисленными тонкими деревцами на неприступной отвесной стене высокой горы.

Лель решил обойти вокруг и узнать, что за место, куда его занесло. Попытка пройти в одну сторону накрылась медным тазом. Гора уходила в море и скрывалась под толщей воды. Плыть не хотелось. Он развернулся и побрёл в обратную сторону. На это раз прихватил с собой и мешок, и ботинки. Длинная горная стена закончилась внезапно, открыв плато с лесом, травой и птицами.

– Робинзоном я ещё не был, – усмехнулся он, и направился вглубь небольшого леса.

Почти в центре буйной растительности бил родник. Лель припал к нему и долго маленькими глотками пил холодную вкусную воду. Напившись, обнаружил недалеко сучковатую палку, похожую на посох. Взял, покрутил, оценил её как боевое оружие. За неимением лучшего сойдёт и это.

Обнаружил знакомые травы и ягоды. Так что удалось обработать рану и слегка утолить голод.

Спать улёгся недалеко от родника на мягкой траве. Других вариантов всё равно не было, и проспал до утра, словно младенец.

Утренний моцион. Небольшая физзарядка и работа с посохом. Изучение боевого искусства чуть не лишило сознания. Поток знаний оказался мощным, и ослабевший Лель с трудом выдержал усвоение. Последний фрукт, апельсин, был съеден вместе с кожурой.