Сотник. Уроки Великой Волхвы

Елька пошмыгала носом, но рассказывать принялась обстоятельно и без утайки. Да, собственно, что там скрывать…

Малявки давно рвались в лазарет – помогать старшим девкам развлекать отроков. Их иной раз и допускали, но, случалось, и прочь отсылали. Особенно они опасались Юльку – та старших не могла прогнать, а вот их гоняла – и непонятно, по делу или просто настроение у нее испортилось. Спорить с лекаркой девчонки не решались, а потому старались проскользнуть к раненым, когда той поблизости не наблюдалось.

Как-то раз, когда они опять вертелись возле входа – Юлька тогда как раз куда-то отлучилась – и столкнулись с Красавой. Обычно при встречах девчонки отступали и спешили уйти от нее подальше, а та только посмеивалась, глядя на их испуг, а тут… Нет, вначале-то они сами струсили, но уж очень не хотели такой удобный случай упускать, да и в лазарете не Красава хозяйничала; она сама от Юльки таилась. Потому и не уступили на этот раз.

А вот дальше началось совсем удивительное: маленькая волхва, когда их увидела, на полушаге споткнулась! И вид у нее стал такой, как будто она с разгону обо что-то ударилась. Постояла, подумала, а потом развернулась и пошла прочь! Они сперва не поняли, что случилось, решили – случайно вышло, или просто она передумала из-за Юльки. А потом еще раз у собачьих клеток то же самое повторилось. Потом сами уже нарочно ее подловили и окончательно убедились – это она от них пятилась! Каждый раз, как их видела, так разворачивалась и уходила.

Причины столь неожиданного явления девчонок совсем не заботили – они откровенно обрадовались, что отныне не они от нее шарахаются, а она от них, но неприязнь никуда не делась. Да и сторонилась Красава только троих – Арининых сестренок и Ельку, подружки из десятка по-прежнему перед ней оставались беззащитны. Рада отроков и мужей не так опасалась – те-то сами никогда к девчонке не подходили и нарочно не задевали, а эта поганка никогда не упускала случая хоть как-то напугать дочку Плавы – власть свою проверяла.

Все знали, что в крепости внучка Великой Волхвы отиралась только из-за Саввушки. А если его вылечить, то она больше не нужна окажется, решили девчонки. Получилось же у них с дядькой Андреем? Конечно, там они вместе со старшими это делали, но ведь и Саввушка еще не взрослый муж, да и не от смерти они его спасать собрались, а только исцелить. Девчонкам казалось, что это намного проще.

К тому же вспомнили, как Анна с Ариной рассуждали про то, что присутствие девиц около раненых действует на тех благотворно. Вот и решили: девки с ранеными сидят и просто разговаривают и, выходит, тоже лечат? Значит, дело обычное и не столь хитрое – почему бы им и тут не попробовать?

Остальные, выслушав воодушевленных подружек, с готовностью согласились поучаствовать. Судя по всему, в заговор удалось вовлечь и кого-то из старших, так как им все-таки удалось несколько раз пробраться в комнату, где спал мальчишка, и устроить возле него «лечебные посиделки», но Арина не стала допытываться, кто им помог. Главное, что ничего у девчонок так и не получилось: Саввушке лучше не стало, хуже, впрочем, тоже – и то слава богу. А незадачливые «целительницы» пришли к Арине, надеясь выведать у нее неизвестные им тайны. Впрочем, они и сами не знали, на что грешить, в первую очередь, конечно, саму Красаву в кознях подозревали.

– Небось, выведала ворожбой, что мы затеяли, да специально навредила! – закончила рассказ Елька. – Противная… Правильно Юлька ее давеча в клетку загнала! Так ей и надо…

Арина вздохнула и печально оглядела девчонок. Ругать их было не за что, а что неразумны пока – так иные и взрослые бабы не понимают, чего уж с этих взять…

– Дурочки… Когда дядьку Андрея лечить помогали, вы для чего сюда напросились? Его спасать или от любопытства?

– Да ты что?! – задохнулись от возмущения сестренки. У Феньки аж слезы от обиды выступили. – Мы же его любим!

– И я люблю! – выпалила Елька. – Мы же помочь хотели! Я-то всегда знала, что он добрый… Он, когда никто не видел, мне свистульки делал! И вообще…

– Ну вот, – удовлетворенно кивнула Арина. – Вы его любите. И лечили мы все его любовью – только так и можно. А Саввушку вы любите?

Девчонки переглянулись.

– Ну… Жалко его.

– Наверное… он же совсем блажной… и не говорит…

– И помогать больным да несчастным надо… – промямлили они вразнобой.

– Ага, значит, помочь хотели? – прищурилась Арина. – Или все-таки Красаве гадость сделать? Из крепости ее убрать?

– Ты же сама говорила, чтобы мы от нее подальше держались? – захлопали глазами сестренки.

– И говорила, и еще скажу! Но тут не в ней дело, а в вас! Вы не Саввушку всем сердцем любили и жалели, вы Красаве зла желали. Так?

– Понятно… – вздохнула Елька. – Но теперь мы так, как надо попробуем… Чтоб, значит, его…

– Нет! – жестко оборвала Арина. – Не получилось у вас, и теперь уже не получится! Плава и Вея не пришли тогда не потому, что дядьке Андрею помочь не хотели – они в себе такой любви к нему не ощущали, неоткуда ей было взяться. И у вас неоткуда! А потому пускай Красава его дальше лечит. А что по крепости она теперь, как по змеиному болоту босиком ходит… – Арина усмехнулась, – не ваша вина. Ваше дело навсегда запомнить: злобой, завистью или ревностью ничего путного никогда не сделаете. Только сами в ответ то же самое получите. Радуйтесь, что вам на этот раз никак не вернулось; что ни себе, ни ему не навредили. А чудеса животворящие никакой ворожбой не делаются. Чудеса творит только Любовь.

Встречи с самой Великой Волхвой, которую ей напророчила Настена, Арина не боялась: не за что той было на нее гневаться. Вот ратнинский староста ее напугал, а о Нинее, особенно после разговоров с той же Настеной, она думала скорее с некоторой тревогой, как о чем-то непонятном и оттого опасном.

А потом и тревожиться стало некогда: из крепости прибежал Дударик, влетел в горницу, где Арина в очередной раз поила Андрея травяным настоем, набрал воздуха, чтобы завопить что-то по мальчишечьему обыкновению, но, наткнувшись на строгий взгляд хозяйки, сглотнул и тихо произнес:

– Тебя Анна Павловна зовет, как освободишься. Там… там… – замялся было он, но тут же выпалил: – Тебя боярыня Гредислава хочет видеть!

Глава 3

Покоем и благолепием жизнь в крепости никогда не отличалась, но тот день спозаранку понесся по кочкам. Бывает, ни с того ни с сего пойдет что-то одно наперекосяк, следом «подарки судьбы» начинают сыпаться, как из дырявого мешка, и хоть плачь, хоть смейся.

После подъема девки уже привычно побежали на зарядку. Не всем она нравилась, конечно, но на пользу пошла всем – Арина оказалась права. Млава и та за прошедшее время подтянулась: брюхо уже не тряслось так безобразно на каждом шагу, и хоть она пыхтела на бегу, как каша в печи, а от подруг не отставала, благо, сил хватало, несмотря на постоянные «голодовки». Главное же, что убедило Анну в пользе столь необычного для девиц занятия – порядка у них заметно прибавилось. Не такого строгого, конечно, к какому приучали отроков – он им и не требовался, но девчачьих взвизгов, надутых губ, толкотни и щипков исподтишка стало намного меньше.

Выйдя из терема, Анна проводила девчонок глазами и привычно заспешила по своим делам, кои требовалось переделать, пока воспитанницы, слава Богу, заняты; забот у боярыни не убывало, хоть ты сколько помощников ни заводи!

Первым ей на глаза попался разъяренный донельзя наставник Стерв, который широкими шагами пересекал двор и при этом рычал, как разбуженный зимой медведь, что само по себе ни в какие ворота не лезло. Точно так же, видимо, считала и Вея, потому изо всех сил и спешила вслед за мужем, безуспешно пытаясь удержать его; судя по ее встревоженному виду, не меньше чем от смертоубийства.

Анна удивилась: вывести Стерва из себя за все время его пребывания в крепости еще никому не удавалось. Даже Сучок, чьи попытки задиристо шуметь по любому поводу или вовсе без оного разбивались о невозмутимую ухмылку охотника, как-то не выдержал: «Да в бога душу тебя, Стерв, лешак ты упертый! Да что ж это такое, раздери тебя вдоль и наискось кочергой?! И не поругаешься с тобой в удовольствие – молчишь да лыбишься, пень бесчувственный, а я как дурак тут разоряюсь… Тьфу!»

Сейчас от глаз этого «пня бесчувственного» можно было лучину зажигать, а вокруг них дыбом топорщились и борода, и взлохмаченная шевелюра. Следом за отцом почти бегом бежал Яков в сопровождении пятерки отроков из подчиненного Стерву десятка разведчиков, взбудораженных не меньше своего наставника. Завершала это странное шествие, разумеется, Верка – ну куда же без нее, если намечается какой-то переполох? Говоруха, судя по всему, разрывалась между сочувствием и желанием расхохотаться, причем последнее явно одерживало верх.

Присутствие Верки, а самое главное – выражение ее лица остановило Анну, когда она решала: догнать, разобраться и наказать – или пусть обойдутся без нее? Конечно, любой беспорядок лучше предотвратить, чем потом разгребать его последствия – а тут размер безобразия намечался немалый, если уж Стерва так проняло. Тем более, что обычное женское любопытство подталкивало в том же направлении – если боярыня, так уже и не баба, что ли?

С другой стороны, именно что боярыня – и не пристало поддаваться бабьим слабостям и, как Говорухе, лезть в любую дырку затычкой. По крайней мере, у всех на глазах. Прикинув, куда именно пронеслась возбужденная толпа, Анна пошла ко второй от ворот башне, поднялась на помост и увидела, что не прогадала: обзор сверху открывался просто замечательный!

На отмели под стенами Ульяна чуть не с рассвета вовсю распоряжалась холопками, стирающими гору грязной одежды, которая ежедневно собиралась в крепости, а рядом с ними пристроилась младшая жена Стерва, не так давно тоже перебравшаяся в крепость. Вея как-то упоминала, что если бы не помощь Неключи, принявшей на себя все домашние хлопоты немаленького семейства, то заготовки на зиму для Младшей стражи пришлось бы поручить кому-нибудь другому, и еще неизвестно, где этого другого найти: Плава целый день с кухни не выходила, Илья – из своих складов носа не казал, а Арина, понятное дело, Андрея выхаживала. Другие же ратнинские бабы – жены наставников, несмотря на все разговоры и Веркины подначки, не спешили перебираться в крепость, и заботы боярыни Лисовиновой (или, скорее, Аньки Лисовинихи) их не волновали ни в коей мере – своих хватало.

В общем, как ни крути, а фактическое двоеженство Стерва Анну в какой-то степени устраивало, тем более, что Неключа, которую отец Михаил окрестил Надеждой, оказалась бабой не то чтобы затурканной, а незаметной и занималась исключительно делами домашними. Анна даже голос ее слышала не каждый день.

«Ну что там у них стряслось? Чем там Вея размахивает?»

Анна привстала на цыпочки, чтобы получше разглядеть происходящее, но толпа на берегу загораживала от нее и самого Стерва, и обеих его жен. Вот слышно было хорошо.

– …Пя-а-атна?! Я с тебя щас все пятна во всех местах вместе с кожей сведу, мамка ежовая! – бушевала Вея. – Ты меня спросить не могла, кулема лесная?! Я сколь раз тебя предупреждала?! И без тебя есть кому стирать! Нет, сама поперлась от усердия!

– Ой, ну Надюха! Огуляй тебя бугай! Ну, уморила! – Верка, в отличие от своей закадычной подружки, ругалась не зло, а скорее от избытка чувств, то и дело сбиваясь на откровенный хохот.

А вот сам Стерв и прибежавшие следом за ним мальчишки молча замерли на берегу возле кучи какого-то тряпья, хотя именно от них, а не от напирающей на нее Веи и веселящейся Верки в ужасе пятилась Неключа.

Холопки, ради внезапного развлечения побросавшие свою работу, сгрудились чуть в стороне и с любопытством наблюдали за происходящим, а Ульяна почему-то им в этом не препятствовала. Она, прикрыв ладонью рот, разглядывала те самые тряпки.

«Это кто же так одежду замусолил? Неужели давно не меняли? Куда наставники смотрят?» — мимоходом возмутилась Анна, продолжая прислушиваться к крикам на берегу.

– Мусор? В голове у тебя мусор! Заставь дуру молиться… Расстаралась! – Вея разорялась так, что ее голос наверняка и на другом конце посада слышали.

Неключа всхлипнула, попятилась, споткнулась обо что-то и с размаха шлепнулась на песок.

– Вея, да ты глянь, какая старательная! Она ж все завязочки развяза-а-ала! Не иначе полночи сидела! – заходилась от непонятного восторга Верка. – Мусор она выкинула… И пятна не отсти-и-ирываются!

– Верка, не лезь! И без тебя тошно, – Вея махнула на несчастную Неключу рукой и повернулась к Ульяне. – А ты-то чего? Аль не видела? Ты же баба разумная…

– А что я? – всплеснула та руками. – Мне что теперь, за всеми, кто тут на берегу одежку стирает, глядеть? У меня вон работы полные корзины – некогда по сторонам-то… Да и не видела я, чего там она полощет… Подумаешь, дело какое, – она повернулась к Стерву и мальчишкам. – Высохнет, да все назад воткнете и привяжете. Зато чистое будет…

Лица Стерва Анна видеть не могла, но ей хватило того, как Ульяна вздрогнула и подалась назад от его взгляда. Впрочем, жена бывшего обозника и перед Буреем, бывало, не робела.