Отрок. Бешеный Лис

– Спать, надо спать…

– Не надо! Все уже! У нас получилось!

– Что? Ой, Юлька, ты чего?

– Получилось! Демка жить будет!

– Да? А чего тогда дерешься? Ну вот, то бьет, то целует. Все же хорошо?

– Все хорошо, только ты не просыпался никак, – Юлька выглядела на все сто – глаза блестят, румянец во всю щеку, Мишка же лежал на дне фургона пластом, сил хватало только на то, чтобы разговаривать.

– Так сон-то какой приятный: сначала ты меня по морде била, а потом…

– Могу еще!

– Поцеловать? Давай, пока дед не видит!

– По морде могу еще! – Юлька воинственно сжала кулачки. – Хочешь?

– Ну, если тебе больше нечего мне предложить, согласен. Все-таки знак внимания со стороны прекрасной дамы. Хоть такой.

– Выметайся! У меня еще дел полно.

– Ну до чего же с тобой трудно: то бьешь, то целуешь, то зовешь, то гонишь… – Мишка попытался подняться. – Ой, Юленька, что-то меня ноги не держат.

– Хватит придуриваться, ноги его не… Минька, да ты чего?

– Пардон, мадемуазель, кажется, отъезжаю…

* * *

Все повторялось. Мишка снова лежал с закрытыми глазами, медленно выплывая из забытья, а рядом тихо звучали женские голоса, и один из них был Юлькиным. Все как тогда – у Нинеи.

– Я не поняла, мама, он какие-то слова говорил, то есть думал… не по-нашему. Я не запомнила.

– Ничего, помнишь, я тебе про заклинания объясняла? – второй голос принадлежал лекарке Настене. – Если не понимаешь смысла, то заучивать бесполезно.

– Да, помню. Только я думала, что он силу в больное место направит, а он вдруг решил, что надо спать. Я пробовала перебороть, но он сильнее оказался. Ну… и уснули все. Сколько спали, не знаю, а как проснулась, то сразу к Демке. Смотрю, он дышит ровно, сердце бьется хорошо, и синюшность на лице пропала.

– Значит, Миня правильно решил.

– Да, только он не просыпался никак, я его еле растолкала. Он поговорил со мной немножко, потом опять что-то непонятное сказал и снова уснул. Странно как-то, мама. Я, как приехали, сама с лошади слезть не могла, ноги не держали, болело все. А после этого как новенькая стала, хоть пляши. А он спит и спит.

– Все правильно, доченька, – Мишка по голосу почувствовал, что Настена улыбается. – Бывают такие дела, которые женщину только бодрят, а мужики после них, как медведи осенью, норовят спать завалиться.

– Какие дела?

– Вырастешь – узнаешь.

– Мама!

– Не кричи на мать! Словами этого не объяснить, надо самой попробовать.

– Чего попробовать? А-а, ты про это самое… так мы с Минькой только за руки держались!

– А были одним целым. Ближе не бывает. Вы с ним теперь…

– Кхе! – не узнать голос деда было невозможно, даже с закрытыми глазами. – Настена! Ты парня-то моего перед отъездом посмотрела? Как он?

«Блин! На самом интересном месте! Принесло же старого».

– Правая рука сломана ниже локтя, но срастется, я думаю, быстро. А остальное не страшно, полежит несколько дней, и все.

– Ну слава богу, – дед облегченно вздохнул. – А Андрей?

– А вот ему – лежать! – голос Настены построжел. – Ногу не бередить, повязку два раза в день менять. Я приходить буду, смотреть. И костыли ему сделайте. Дурной он у тебя, дядька Корней, это ж надо додуматься – самому ножом железку из ноги выковыривать! Пусть Бога благодарит, если хромым не останется, а то и одноногим. Ты ему построже накажи: на костыли не раньше, чем дней через десять, и то, если все хорошо обернется. В общем, посмотрим, я каждый день наведываться буду.

– Ага, вот, значит, как. Понятно. Ты, Настена, дочку похвали, всех моих отроков попользовала, Демку так и вообще с того света достала. Изрядная лекарка растет! А это тебе, девонька, от меня, держи.

– Ой, Корней Агеич, не надо… – похоже, Юлька получала гонорар впервые в жизни. – Спасибо, я бы и так…

– Кхе! Бери, бери, заслужила! Знала б ты, какой камень у меня с души сняла! Чуть не десяток битых мальцов посреди леса, и ехать нельзя. Да! Михайла тебе в Турове какой-то подарок припас, забыл, наверно, сразу отдать – не до того было.

– А какой подарок?

– А вот и не знаю! – дед откровенно поддразнивал Юльку. – Сам поднесет, тогда увидишь! А это вот тебе, Настена Микулична, за изрядное воспитание дочки. Мне бы так ратников кто воспитывал – моя сотня тысячи стоила бы!

«Ларец растряс, старый. Ну и правильно! Для такого дела не жалко».

– Благодарствую, Корней Агеич! А за Демьяна внука благодари, это он придумал, как правильно лечить надо. Непрост у тебя внучок-то, дядька Корней. А?

– И не говори, Настена, я иногда и не знаю даже… вот, опять! – игривость в голосе деда сменилась недоумением. – Ну, кто его лекарскому делу учил? Слушай, а долго он еще дрыхнуть будет?

– Пусть поспит, ему сегодня тоже досталось.

– Да уж! Видела б ты, как его выворачивало… но шестерых татей упокоил! Одного так и вообще ножом. Лисовинова кровь! Кхе! Ну ладно, пойду я. Подарки-то не только от меня, все отроки тебе, девонька, кланяются. Ты теперь у Младшей стражи вроде как святая заступница. Все за тебя горой! Кхе! Что-то заболтался я с вами…