Шестая попытка
Увидев Анну, он прижал палец к губам и кивнул в сторону лестницы вниз. Анна едва сдерживалась, чтобы не засмеяться. Она понимала, что если даст волю этой слабости, то у нее начнется истерика. Лестрейд же в это время, не дожидаясь Анны, уже спускался по лестнице, пытаясь на ходу надеть брюки.
На улицу они вышли вместе, причем Лестрейд, и надо отдать ему должное, оделся быстро и ловко, несмотря на стесняющие его обстоятельства в виде обуви в руках. У подъезда он заправил рубашку в брюки и кинул суровый взгляд на готовую взорваться смехом Анну.
– Только ничего не говори, поняла? Никаких комментариев!
Анна кивнула, но поняла, что больше не может, и сдалась.
Усевшись на скамейку у двери в подъезд, Анна во весь голос рассмеялась. Лестрейд взволнованно поднимал голову и смотрел вверх, при этом еще старался успокоить Анну.
– Тише… Ну пожалуйста, а то она услышит!
Такие попытки успокоить лишь больше заводили Анну. Она смеялась так, что воздуха в груди не хватало на полноценный вдох.
С трудом Анна смогла взять себя в руки. Она сидела на скамейке и вытирала слезы ладонью, все еще иногда вздрагивая от остаточной волны смеха.
– Ну и смейся! – усевшись рядом, обиженно сказал Лестрейд, что едва вновь не вызвало приступ смеха.
– Не буду… – Анна никогда не видела Лестрейда таким измученным, запуганным, покрытым пунцовой краской стыда. – Даже спрашивать не буду, что там у вас произошло. Скажите мне только одно. Про семью узнали?
– Узнал, – устало отозвался Лестрейд, – и в таких подробностях, которых хватило бы на роман.
– Нам роман не писать, так что вы постарайтесь изложить кратко.
– Можно и кратко! – Лестрейд еще раз с опаской глянул вверх. – Слушай, может, в машине у тебя поговорим, а то… – он кивнул в сторону окна на третьем этаже…
…В машине Лестрейд почувствовал себя увереннее, а потому быстро превратился в самого себя, нагловатого и недалекого парня.
– Значит так! В квартире проживала семья Лавровых: Артем, писатель, по словам соседки, «самодовольный и эгоистичный индюк», его жена – Вера, милая и добрая женщина, и их пятилетняя дочь – Саша. Жили они нелюдимо, варились в собственном соку.
– Ого! В собственном соку? Ваша фраза или новая подруга одолжила? – Анна не смогла отказать себе в удовольствии кольнуть Лестрейда.
– Анна!
– Все, молчу! Конечно, ваша! Продолжайте! Хотя стоп! Что значит проживала?
– Наверное, то, что она там жила, – растерялся Лестрейд.
– Да нет, я спрашиваю, почему в прошедшем времени?
– А! Понятно! Месяц назад его жена и дочь куда-то уехали. Лара, – Лестрейд осекся, кинул быстрый взгляд на Анну, которая уже готова была это прокомментировать, и быстро продолжил: – Я имею в виду Лариса, соседка, встретила их в тот день на площадке. Вера уезжала с несколькими большими сумками. Но Артем не уехал. Лариса видела его после этого несколько раз – он продолжал жить один. Правда, в тот же вечер, когда уехали жена и дочь, Артем приходил к Ларисе и спрашивал про свою семью. Соседка охотно рассказала все, что знает. Услышав, что они уехали, Артем объяснил, что забыл о том, что Вера собиралась погостить у мамы, но…
– Но Лара в это не поверила? – ехидно уточнила Анна.
– Вот именно, Лариса, – Лестрейд нарочито выделил полное имя соседки, – в это не поверила. Она считает, что они уехали на море, куда-нибудь на Мальдивы, а скрывают, чтобы соседи не завидовали.
– Такая любопытная особа не могла упустить возможности проследить Веру до машины.
– Почему до машины?
– Сыщик! Включайте, наконец, дедукцию! Далеко бы они ушли с большими сумками?
– Логично! – голос Лестрейда оставался невозмутим.
– Так ее кто-нибудь встречал? Такси? Номер?
– К сожалению, Лариса задержалась у входа, разбирая покупки, – примеряла новые туфли. Когда она додумалась выглянуть в окно, там уже никого не было.
– Представляю, как Лариса мучилась от этого губительного для нее неведенья! – Анна улыбнулась, увидев, как Лестрейд пожал плечами на ее реплику, – удивляться тому, что он напрочь не понимает иронию, она перестала уже давно.
– Так вот. Артем жил с тех пор один, наверное, недели две. Ничего необычного не происходило. Все как всегда.
– Ясно! Спасибо, Леонид, ваша жертва была не напрасной, – Анна открыла дверь и вышла из машины. – Телефон свой дала?
– Анна! Ну хватит! Я еле спасся от нее, а ты… телефон!
– Хорошо! Амурные дела напарника меня не интересуют. Дуйте в отдел, берите ордер на обыск – и назад сюда. Криминалистов захватите с собой. – Ключи от машины, ловко брошенные Анной, ударились о грудь Лестрейда и очутились в его руках. – А я пока ваш тыл прикрою, вдруг Лара преследовать будет?
Лестрейд недовольно фыркнул и пересел на водительское место.
– А обыск у кого будем делать? У Артема? – выкрикнул из машины Лестрейд.
– Нет, у Лары! – полным сарказма голосом ответила Анна.
Лестрейд вновь пожал плечами и уехал.
– Надеюсь, он меня понял правильно!
Анна проводила Лестрейда взглядом и уселась на скамейку у подъезда.
* * *Анна устало откинулась на спинку кресла. Вся квартира Лаврова уже была ею осмотрена, но криминалисты продолжали работать.
Сквозь большое окно за ее спиной в комнату проникали ярко-оранжевые лучи заходящего солнца, раскрашивая все убранство в необычные цвета. Хотя разнообразием мебели квартира не блистала. То небольшое ее количество, которое имелось, исполняло сугубо декоративную роль. Функциональностью тут и не пахло. Если стол, то как на нем есть, сразу и не сообразишь; если стул, то с первого раза его не оседлаешь. Все нежное и теплое, с любовью по вкусу подобранное и расставленное. Мешки вместо стульев, шкаф, утопленный в стене и открывающийся скрытой кнопкой на полу, на которую необходимо нажать ногой. И в том же духе во всех комнатах, особенно в детской.
На стенах – картины, выполненные разными стилями, но с одним общим элементом: все они написаны теплыми красками, и главный герой не человек – дух, зверь, нечто пугающее и непонятное.
Картины привлекли внимание Анны в первую очередь. Если бы они писались холодными цветами, то могли бы наводить ужас. Теплые же оттенки делали их менее пугающими, но при этом еще более загадочными.
Между тем криминалисты, двое серьезных, пожилых мужчин, сантиметр за сантиметром, ловко и умело осматривали все скрытые от любопытных глаз места. Перед Анной на полностью прозрачном стеклянном журнальном столике уже лежали результаты их работы: стопки бумаг, паспорт Артема Лаврова, записные книжки, черновая рукопись его последнего бестселлера и много чего по мелочи.
Лестрейд тоже занял себя делом, важность которого была известна только ему самому. Он энергично и быстро ходил из комнаты в комнату, поторапливая криминалистов. А еще он поддерживал понятых, мявшихся у выхода, неуверенно переступая с одной ноги на другую.
С каждой найденной вещью Лестрейд высказывал все новые и новые версии произошедшего с хозяевами этой квартиры. Его по сложившейся традиции никто не слушал, кроме, конечно, понятых, которым эти рассказы были в новинку, а потому казались интересными. Среди слушающих находилась и их с Лестрейдом общая знакомая – соседка Лариса, попавшая в список из трех понятых. Она, впрочем, всячески делала вид, что ей вся эта история с обыском неинтересна. Но у нее это плохо получалось.
Уже совсем было заскучавшую Анну взбодрил один из криминалистов, положив перед ней стопку из конвертов.
– Кажется, это уже что-то! – Анна тут же надела белую резиновую перчатку.
Уже по первому конверту стало ясно – это именно то, что они искали: письмо от анонима.
На лицевой стороне конверта буквами, вырезанными из журналов и газет, собрано: «Артему от Анонима».
Анна осторожно, стараясь не испортить отпечатков пальцев, извлекла письмо и пробежалась по нему глазами. Текст послания, в отличие от конверта, был напечатан на принтере. Видимо, терпения вырезать из газет и журналов многосложный текст у автора не хватало. Вот и пошел по легкому и быстрому пути.
Содержание письма сводилось к тому, что автор, то есть Аноним, угрожал расправиться с семьей Артема Лаврова, если тот не передаст ему черновики книги.
Быстро пробежавшись по другим сочинениям пока еще таинственного Анонима, Анна убедилась, что все письма, так или иначе, были связаны с творчеством Лаврова. А это уже зацепка. По крайней мере, известно направление поиска.
– Послушайте, Леонид! Давайте-ка в лабораторию, мухой! Пусть попробуют вычислить автора сих «нетленок»!
Анна протянула Лестрейду стопку анонимок.
– Чего спешить-то? – недоверчиво отозвался Лестрейд.
– Леонид, вы ведь хотите раскрыть это дело быстро и качественно? – Анна улыбалась.
Она выделила слово «вы» интонационно, и этого оказалось достаточно.
Лестрейд намек понял и, кивнув, вышел из комнаты. Перед тем как исчезнуть из вида, он все же не устоял и поднял взгляд на Ларису, которая тут же ухватилась за него, но удержать Лестрейда не смогла. Как только Леонид ушел, Лариса потеряла интерес к происходящему, и на этот раз уже не притворно.
За окном быстро темнело. Понятые разошлись, последний оставшийся криминалист собирал свои вещи, стоя у большого, во весь рост, зеркала.
Анна еще раз окинула необычную комнату взглядом, взяла с журнального столика пачку анонимок и черновики написанной Артемом «Комнаты».
– Поезжайте домой! Отдохните как следует! – участливо посоветовал криминалист.
– Я так плохо выгляжу?
Криминалист вместо ответа пожал плечами.
– Отдохну, но позже. Сначала мне надо вновь увидеть Лаврова.
– Одна, поздно вечером, в психиатрической больнице, среди тягостного душевного покоя… Я всегда знал, что вы героическая девушка, Анна! – криминалист на секунду отвлекся от своих вещей и подарил Анне искреннюю улыбку.
– Я возьму это с собой? Полистаю, может, найду что-нибудь интересное! Хорошо? – обратилась она к криминалисту, стараясь не смотреть в зеркало.
– Да без проблем! Не думаю, что нам это вообще понадобится!
Ответ криминалиста вполне устроил Анну. Она отошла от зеркала и облегчено вздохнула, а уже через несколько секунд закрыла за собой дверь квартиры Лаврова.
* * *Анна сидела на полу, прислонившись спиной к холодной железной кровати. Она не включила свет в палате, предпочитая искусственно созданный полумрак. Лившийся сквозь открытую дверь свет разгонял темноту, добавлял уюта в холодной, безжизненной палате Артема. В коридоре через окно несмело пробивался уже угасший день: темное небо, луна и подрагивающие на слабом ветерке листья деревьев.
Подсвечивая фонариком мобильного телефона, Анна листала черновик, рабочую версию романа «Комната».
Равномерное дыхание Артема служило ей разрешением на вторжение в творческую частную жизнь. Анна не смогла бы читать эту рукопись в другом месте, вновь и вновь воруя личность Артема у него самого же. Она чувствовала – так нельзя.
Поэтому читала вместе с ним. В отличие от книги, где слова аккуратно сцеплены друг с другом, рождая красивые, образные ассоциации, в рукописи текст выглядел сырым, остроугольным и капризным. На каждой странице попадались пометки, исправления, вычеркнутые предложения. Попадались цифры – сноски. Перевернув лист, можно было найти расписанный абзац или пояснения. Иногда встречались рисунки, сделанные автором: линии, бессмысленные формы, изгибы.
Анне понравилось чтение с «препятствиями». Чувствовалась сопричастность к рождению шедевра. Пару страниц сюжет книги не волновал, но потом все изменилось. История начала затягивать, заменять реальность. Исправления автора теперь читались быстрее, и были они все весомее. Казалось, Артем переписывал книгу заново.
В палате появился Олег Иванович: неслышно вошел и остановился у кровати.
Анна, увлеченная чтением, не сразу заметила, что уже не одна.
– Олег Иванович! Не заметила вас, зачиталась, – Анна встала.
– Ничего страшного. Приятно наблюдать за читающей девушкой, – улыбнулся Олег Иванович.
– Серьезно? – ответная улыбка не заставила себя долго ждать.
– Абсолютно! Я любил смотреть, как мои три дочки читают, и сейчас люблю смотреть, как это же делают внучки.
– Внучки? У вас? – искренне удивилась Анна.
– У меня! Четыре, семь и десять лет!
– Уверена, из вас получился хороший дед и… – Анна замешкалась. – Отец хороший!
Олег Иванович внимательно и участливо посмотрел на Анну и подошел поближе.
– Анна, я вас мало знаю, это правда. Но с вашим отцом встречаться приходилось!
– С моим отцом?
– Да… Мы служили вместе! – Олег Иванович прищурился. – Я как вашу фамилию услышал, сразу подумал о нем. Правда, вы не очень похожи на своего отца, но я все же осмелился узнать больше. Вдруг ошибся?
– И как? Не ошиблись?
– Нет. Вы дочь моего армейского друга. Как он сам? Жив-здоров?
– Жив, здоров. Все нормально! Спасибо, что спросили, – несколько холодно и даже сухо ответила Анна.
Олег Иванович снял очки, протер линзы о подол халата, не отводя пытливого взгляда от Анны.
– Вы поссорились? – задал он точный вопрос.
Анна кивнула.
– Уже давно…
– Может, это не мое дело, но в чем причина?
– Олег Иванович…
– Понимаю, понимаю! Не лезу к вам в душу.
Олег Иванович подошел к Артему и проверил его зрачки, посветив в них фонариком.
– Без изменений!
Олег Иванович развернулся и пошел к выходу. Через несколько шагов он остановился и развернулся к Анне.
– Мне не дает покоя одна странная вещь. Может, вы объясните. В интернете я нашел информацию, что вы лет десять назад попали в аварию. Это так?
– Да, – напряглась Анна.
– Там написано, что вы пострадали сильно, но отец нашел хорошего доктора и вам сделали довольно сложную операцию. – С каждым словом Анна все больше напрягалась и сжимала кулаки.
Ее лицо бледнело, а в глазах появлялось что-то настораживающее. Если бы в палате было светло, то Олег Иванович заметил бы, как его слова влияют на Анну. Но темнота растворяла и ее реакцию.
– Доктор, это было давно, я стараюсь не вспоминать, – едва сдерживая себя, ответила Анна.
– Да, конечно! Я там и фото увидел отца и ваше, но вы там совсем не…
– Олег Иванович! – резко выдохнув, бросила Анна. – Вы не могли бы оставить меня с пациентом?
Олег Иванович сделал шаг ближе к Анне. Он только сейчас заметил, что с ней творится что-то неладное. В одно мгновение Олег Иванович превратился в усталого и молчаливого доктора.
– Простите…
Дверь за Олегом Ивановичем закрылась, и Анна смогла выдохнуть. Она ходила по комнате взад-вперед, постепенно успокаиваясь, стараясь, чтобы воспоминания не оживали в ее голове. Слишком уж болезненными они были.
Совершенно успокоившись, Анна вновь готова была сесть, но заметила, что тело Артема напряглось, задрожало и выгнулось в пугающую Анну дугу.
– Варя! Варя! – в голосе чувствовался страх, обеспокоенность. – Ты тут?
Анна почему-то отрицательно покачала головой и ответила Артему, хотя понимала, что выглядит это по меньшей мере глупо.
– Ее нет. Тут только ты и я…
Анна встала на колени, приблизилась к лицу Артема и погладила его по голове, всматриваясь в черты лица.
– Что же с тобой происходит сейчас, а? Что там у тебя в голове?
В этот момент ее мобильный «ожил». Анна вздрогнула, убрав руку от лица Артема.
– Да, Леонид! – Анна молча и, казалось, безучастно выслушала собеседника. – Хорошо. Завтра в восемь я за тобой заеду… Ничего не рано! И вот еще что. Выясни, есть ли в ближайшем окружении Артема женщины по имени Варвара, Варя. Пока!
Анна не стала выслушивать возражения Лестрейда, выключила мобильник и вновь повернулась к Артему.
– Скоро я узнаю, что с тобой произошло! Обещаю!
Анна встала с колен и немного постояла у кровати, глядя на Артема. Затем она вышла из палаты, закрыв за собой дверь, оставив Артема в темноте.
Одновременно со звуком закрывающейся двери раздался голос Артема:
– Это уже не смешно!
Анна не услышала этих слов, уверенными шагами направляясь к выходу.
* * *Кирилл сидел на крыльце дома с дымящейся сигаретой в руках. За его спиной приглашающим жестом уютно раскрывала свои объятия дверь. Теплый свет лился из комнаты, растекаясь по ступенькам и зеленой траве, отодвигая подступающую ночь от уюта семейного гнезда.
Кирилл по праву гордился домом, построенным в тишине леса. Только тут Кирилл мог почувствовать себя спокойным и умиротворенным. Но только не сегодня. Напряженные мышцы сковывали каждое движение, тело неприятно ныло. Нервы гудели натянутыми серебряными струнами, готовыми в любой момент порваться.
Варя подошла к нему сзади и обняла.
– Сегодня был сложный день. Пора ложиться спать!
– Спать… – протянул Кирилл задумчиво. – Ты знаешь, теперь даже как-то страшно ложиться. Вдруг опять не проснусь утром. Или вообще…
– Перестань! Все это глупости! Я тебя разбужу, как будила раньше, помнишь?
– Под простыней? – сладострастно улыбнулся Кирилл.
– Под ней, да… – улыбнулась Варя. – Пойдем!
– Я сейчас приду! Дай мне пару минут!
Варя поцеловала его и вернулась в дом, оставив дверь распахнутой настежь. Кирилл услышал ее звонкий голос в глубине дома, вероятнее всего, в детской.
– Даша, хватит уже умываться! Бегом в постель!
– Сказку! Про бычка! – веселый смешливый голос Даши заставил Кирилла улыбнуться.
День между тем полностью растворился во мраке ночи. Деревья слились в одно неразличимое темное пятно. Крыльцо, освещаемое светом из дома, стало центром ночной, активной жизни насекомых. Мотыльки, нервно хлопая крылышками, появлялись словно бы из ниоткуда и настойчиво продвигались в сторону источника света.
– Ага, сейчас! Вас не приглашали! – Кирилл встал.
В тот же момент налетевший шквал ветра легко и непринужденно захлопнул входную дверь. Кирилла поглотила темнота и тишина. Ни единого звука вокруг, лишь все усиливающийся стук сердца.
Кирилл, не в силах пошевелиться, пытался разглядеть хоть что-нибудь.
– Нет… как же так! Я же не спал…
Как только Кирилл вымолвил эти слова, он заметил небольшую точку на небе. Затем еще одну. Привыкшие к темноте глаза теперь явно различали звездное небо, раскинувшееся над головой. Кирилл облегченно выдохнул, нащупал дверь и вошел в дом.
* * *Темнота мягко окутывала Кирилла, пыталась убаюкать и приласкать. Сквозь распахнутое окно за этими попытками наблюдали звезды и наполовину прикрытая облаком луна.
Но сон не шел. Кирилл лежал на спине, глядя в потолок, и мучительно пытался отвлечься от переполняющих его противоречивых чувств. Ему трудно было поверить в реальность событий. Но не верить с каждым днем становилось еще труднее. Странная, запутанная реальность во сне или сон наяву. Кроме того, Кирилл не мог вспомнить свой последний выбор, и эта неизвестность мешала заснуть.
Кирилл закрыл глаза. Варя лежала рядом, прижавшись к нему всем телом. Он ощущал ее ровное дыхание, теплоту тела и нежность кожи. Но через несколько минут ощущения пропали. Разом, словно их не было вовсе.
Кирилл открыл глаза. Вари рядом не было. Несколько минут Кирилл лежал, прислушиваясь к каждому звуку. Но вокруг стояла оглушающая тишина, растворенная в темноте.
Не в силах больше ждать, Кирилл вскочил с постели, опрокинув прикроватный стул и чуть не задев головой низко висящую люстру.
Чувствуя подкатывающий ком в горле, Кирилл медленно, на ощупь вышел из спальни.
– Варя… – осторожно прошептал Кирилл.
Ответом служило безмолвие.
– Варя! – на этот раз он почти крикнул, не в силах скрыть беспокойство.
Осторожно, шаг за шагом Кирилл достиг детской комнаты. Дверь оказалась захлопнутой, хотя Варя всегда оставляла ее приоткрытой. Даша не терпела одиночества, и щель в дверном проеме связывала мир ее комнаты с другими. Но сегодня эта связь была кем-то разрушена.
– Варя, ты тут? – открывая дверь и просовывая в нее голову, спросил Кирилл. Уже привыкшими к темноте глазами он заметил неясное движение в глубине комнаты. – Варя, ты что тут делаешь… в темноте?
Кирилл зашел в комнату и отпустил дверь, которая тут же закрылась за ним.
– Варя, Даша! Это уже не смешно! Может, хватит? – с наигранной веселостью, словно стараясь не выглядеть испуганным, спросил Кирилл.
– Поверь, их тут нет. Думаю, ты сам понимаешь, что это к лучшему! – раздался из темноты голос Незнакомца.
Кирилл замер на месте, словно парализованный. Ни одна мышца не хотела подчиняться его воле. Нахлынувшее оцепенение выпустило наружу неуправляемый рой мыслей. Словно дикие пчелы, оставшиеся без своего дома, мысли кружились в гудящем облаке, угрожающе и волнительно.
Кирилл не мог ухватиться ни за одну из них. Казалось, весь этот рой превратился в единую мысль, разумную, живущую отдельно от его создателя – мозга.
Каким-то невероятным усилием Кирилл сумел выхватить одну отбившуюся от основного роя мысль, которая кричала, что все это происходит на самом деле, в его доме! От ее истошного крика все остальные мысли, словно испугавшись, вернулись назад, в расположение мозга. И Кирилла сразу же отпустило. Вместе с возможностью вновь стать подвижным и разумным пришло и осознание действительности. Но второй раз впасть в ступор Кирилл не успел. Стены медленно осветили комнату вместе со стоящим в нескольких шагах и печально наблюдавшим за ним Незнакомцем.
* * *Кирилл несколько секунд смотрел на Незнакомца, пытаясь прийти в себя.
– Где мои жена и дочь? – собственный голос показался Кириллу незнакомым и чужим. Он звучал хрипло и глухо.
– Они в безопасности!
– Где мои жена и дочь?! – вдруг, не ожидая от себя такого, закричал Кирилл.
Незнакомец никак не отреагировал на эмоциональный всплеск Кирилла. По крайней мере, внешне он оставался все таким же спокойным.
– Не волнуйся, они спят! Я тут из-за тебя. Никто другой мне не нужен.
– Значит, они дома? Спят?
– Мирно и безмятежно! – искренне, как показалось Кириллу, улыбнулся Незнакомец.
– Но… как я тут оказался? Я же не выходил на улицу? – заметно успокоившийся Кирилл все еще выглядел немного ошарашенным.
– Правильно, не выходил! Но это и не обязательно! В принципе, сюда можно попасть через любую дверь. При соблюдении некоторых условий.
– Каких еще условий?
– Разных и вполне определенных. Но тебе это знание ни к чему. С другой стороны, тебе, я думаю, важно будет узнать, что ты… – Незнакомец вытащил фотографию. Кирилл сразу узнал человека на фото – его первая учительница, Валентина Васильевна.
В ту же секунду, когда Кирилл увидел свой опрометчивый, слепой выбор, он понял, что ошибся.
В подтверждение этого Незнакомец закончил начатую фразу:
– Не угадал!
Фотография мгновенно сгорела. На этот раз Кирилл не стал дожидаться, пока пепел опустится на пол. Он развернулся от Незнакомца и осмотрелся по сторонам, пытаясь определить, откуда начать поиски.
Одна из стен, словно осеннее дерево, сбросившее свой золотой наряд, теперь стояла оголенной, сияющая перламутровым светом с голубым оттенком.
Кирилл подошел к ней. Если не считать мха, подсвеченного светом самой стены, и его отражения в помятой пижаме – она была пуста. Кирилл потрогал гладкую поверхность, мельком оценив и себя.
Отражение подсказывало, что он находится не в лучшей форме. Круги под глазами, дряблая кожа, усталый вид. Но это лишь мимолетное замечание. Плевать было Кириллу на его внешний вид. Всегда так было, а уж сейчас тем более.
– Что это была за стена? – спокойно спросил Кирилл.
– Тех, кто служил твоими ориентирами, на кого ты равнялся, даже не осознавая этого.
– Да… Валентина Васильева именно такой и была, – рассеянно подтвердил Кирилл, приближаясь к стене, которая тянула его назад.
Кирилл молча и медленно разглядывал фотографии, вспоминая на ходу, словно пытался найти подсказку – кто же на него так сильно обижен. Среди фотографий он находил когда-то важные, но давно забытые им лица. В эти моменты приятные воспоминания на мгновение оживали в памяти. Но иногда на глаза попадались лица, которые он с удовольствием забыл когда-то и не вспоминал бы еще несколько жизней. В этих случаях снимки оставляли в душе неприятный осадок.
Стараясь делать все как можно быстрее, Кирилл шаг за шагом обходил комнату в поисках подходящей кандидатуры. Иногда ему приходилось опускаться на колени, чтобы рассмотреть те фотографии, что висели довольно низко, иногда вставать на цыпочки и вытягивать шею. Некоторые фотографии Кирилл осматривал бегло, другие, наоборот, тщательно. В голове постепенно скопились сотни образов, тысячи встреч и событий, приятных и не очень. В этой каше все труднее было отыскать ту единственную фотографию, которая была нужна.
Время летело неумолимо и безжалостно. Кирилл понимал, что ночь там, где спят его жена и дочь, уже закончилась. Он начал беспокоиться, что придется опять подвергать жену таким сильным переживаниям, через которые она прошла в его последний, затянувшийся сон.