Алая аура протопарторга. Абсолютно правдивые истории о кудесниках, магах и нечисти самой разнообразной

– Ты прям как про опухоль, – заметил Глеб.

– А мы и есть опухоль, – последовал угрюмый ответ. – Раковая опухоль в потрохах мироздания. Одну планету доедаем, другие на очереди. Так-то вот…

Глебу стало обидно за человечество.

– А я тогда кто? – воинственно спросил он.

– А ты раковая клеточка…

– Ага, клеточка! – возмутился Глеб. – Клеточки на месте сидят! А мы на иномарках гоняем, видики смотрим…

– На выборы ходим… – жёлчно присовокупил колдун. – В том-то, брат, вся и штука, что каждая опухоль мнит себя цивилизацией. Помню, – со скорбной гримасой продолжал он, – пришёл ко мне однажды хворый – порчу снять. Оказалось, саркома… Заглянул я к нему в опухоль, а у них там, Глеб, такая философия развилась – Канту не снилось…

– Где? – ошалело переспросил ученик.

– В саркоме! – злобно выговорил кудесник.

– У кого?

– У клеточек, ясное дело!

– И… чем всё кончилось?

– Погнал к хирургу, – нехотя отозвался Ефрем. – Что было дальше – не знаю. Наверно, оттяпал он ему эту хренотень… со всей философией… за компанию…

Слова наставника прозвучали убедительно и зловеще. Всё же Глеб нашёл в себе силы осклабиться:

– Не жалко было?

– Жалко, – опечалившись, признался колдун. – Дефиниции мне у них шибко нравились… А куда денешься? Вот и нас теперь тоже… – Стукнул кулаком по колену, гневно ухнул нутром. – И ведь говорили, говорили придуркам: кончайте размножаться – заметят… Куда там! В Европе – ещё ладно: у христиан души одноразовые, сильно не расплодишься. А на Востоке-то – реинкарнация! Вот и достукались… Куда ни глянь – НЛО так и роятся! А это ведь, Глеб, медицинские зонды: исследуют они нас, кое-кого даже вон на анализ берут… перед операцией…

И столько послышалось в его голосе отчаяния, что юноше и впрямь стало не по себе.

– Вырежут… – оторопело повторил он. – И… куда мы потом? В Царство Небесное?

– Жди! Разлетелся! – бросил в сердцах кудесник. – Всё вырежут, понял? И астрал, и Царство Небесное! Я ж сказал: до последнего метастаза!

Вот теперь, похоже, Глеб испугался всерьёз.

– Когда начнут? – еле выпершил он.

Ефрем Нехорошев уклончиво повел бровью:

– Уже инструменты готовят…

Глеб вскочил.

– Да сиди ты! – буркнул колдун. – Это по ихним меркам – уже. А по нашим… – Задумался, прикинул. – Миллениума полтора ещё протянем…

Дрыхнущий на мониторе Калиостро шевельнулся, приоткрыл циничные светло-зелёные глаза и укоризненно взглянул на остолбеневшего Глеба, как бы желая сказать: «Ну а ты что, первый день с ним знаком, что ли?»

* * *

До встречи с Ефремом Глеб Портнягин неизменно предпочитал мимолётное вечному – и был, пожалуй, прав, поскольку вечное, в отличие от мимолётного, никуда, согласитесь, не денется.

Выяснив, что конец света отодвигается за грань разумения, он мигом воспрянул духом и двинулся в кухню – похвастаться самостоятельно добытым приворотным корешком. Однако общение с кудесником даром не проходит: приоткрыв уже дверцу холодильника, юноша помедлил, недоумённо сдвинул брови. Вырежут. Чепуха какая-то! Вот так просто возьмут и вырежут?

Он захлопнул дверцу и пошёл обратно. Старый колдун Ефрем Нехорошев по-прежнему горестно цепенел на табурете.

– А эти! – с вызовом сказал Глеб. – Ну, которые нас резать собрались… Может, они сами опухоль!

– Да наверняка… – безразлично ответил чародей.

– Так, может, их раньше, чем нас, оттяпают!

Кудесник вздохнул:

– Во-первых, вряд ли. У тех, в ком они завелись, время ещё медленней идёт… А во-вторых, нам-то какая разница?

Юноша подумал и тоже сел.

– Козлы! – расстроенно сказал он. – Чуть что – сразу под нож! А лечить не пытались?

– Ещё как пытались! Чума, оспа, сифилис… теперь вот спид…

– А говорили, чума – это кара Божья…

Колдун раздражённо дёрнул бровью:

– Да там уже не разберёшь: где лечение, где самолечение… В Царстве-то Небесном тоже забеспокоились! Сначала просто промывали…

– Чем?

– Водой! Кстати, подействовало… поначалу… Потом опять рецидив. Решили прижигание попробовать – два города прижгли: Содом и Гоморру… Нет чтобы сразу! Не помогло, короче… Растёт опухоль и растёт! Христа прислали. Апостолы – те сразу поняли, к чему он клонит: лучше не жениться. Чтобы, значит, людишек зря не плодить…

– Эх… – прервал его с чувством Глеб. – Да разве можно с таким народом по-хорошему!

– По-всякому пытались, Глебушка, по-всякому… Гитлер, Сталин, Пол Пот… Тоже ведь добра хотели – человечество уменьшить, чтобы ни одна сволочь нас в микроскоп не углядела… Ничего не помогает… – Колдун пригорюнился, подпёр кулаком щёку. – Живучие мы, Глебушка… – Он опустил свободную руку почти до уровня пола и меланхолически принялся оглаживать что-то плоское и незримое. Надо полагать, учёная хыка, почувствовав, что у хозяина дурное настроение, рискнула выбраться из-под кровати и теперь, неслышно поскуливая, путалась в ногах.

* * *

Глеб ворочался на узком ученическом топчанчике, ежеминутно проваливаясь то ли в сон, то ли прямиком в не вырезанный ещё астрал. Мерещились ему (а может, и не мерещились, может, действительно каким-то образом воспринимались) стальные отсветы огромных ланцетов и оглушительный, как Армагеддон, шорох сдираемого с лезвий целлофана.

Понятно теперь, почему человечество одиноко во Вселенной: чуть какая цивилизация разовьется – чик! – и оттяпают, пока метастазы в космос не пустила. А выживают только маленькие, неприметные – вроде жировичков…

Внезапно ученик чародея обмер и, широко раскрыв глаза, уставился в низкий неровный потолок. Сонливости – как не бывало. Предельно простая, всё объясняющая мысль вторглась в сознание юноши: а что, если никакой дырки между мирами не было и Ефрем просто морочит ему голову, раскалывая на выпивку?

Уже в следующий миг, словно бы подтверждая его подозрение, под дверью обозначилась тусклая полоска света. Клянчить идёт. Глеб запустил руку под топчан и, нашарив конфискованный с позволения наставника ящик, на всякий случай пересчитал горлышки на ощупь. Но нет, шаркающих шагов не последовало – и Глебу стало стыдно. Конечно, измученный воздержанием Ефрем готов на многое, но шутить столь ужасными вещами он вроде бы не должен.