Русская национальная мысль. Математика. Физика. Биология. Экономика

(!4) Этот момент замечательно выражает А.Ф.Лосев своем труде «Хаос и структура»: корпускулярное свойство обязано своим бытием самому первопринципу жизни – стремлению восстанавливать прежнее равновесие, стремление быть как прежде подобным Богу в данном сложившемся образе (пример с доской в состоянии вертикального равновесия). Всякое перестроение в новый образ свидетельства о Боге, более близкий в подобии Ему, а потому несет в себе процесс ломки-перестроения и видимость безвозвратного разрушения, но это только видимое, открывающееся ограниченной природой человека. Он видит разрушение, но оное есть перестроение в более совершенную форму свидетельства о Боге. именно благодаря тому, что свидетельство о Боге более совершенное, оное обладает большей устойчивостью и силой, а потому разрушающей все более слабое подобие Ему.

(!5) Вот как об этом говорит св. Василий Великий « … воздух через посредство делается примирителем враждебных природ воды и огня».

1.7. Хаос и структура.

Каждое явление – это есть процесс эволюционного развития, которое в определенный момент времени обретает цельную полноту времен – сообразность точке в замкнутости или природную сопредельность естеству человека и сопричастность точке в устойчивости в прообразе постоянства полноты. Эти три составляющие формируют созерцаемый специфический образ Отца Небесного в образах земных природных явлений. Таким образом, человек, несет в себе изначальное – точку, через призму которой человек зрит или имеет возможность зреть все то, что попадает в поле зрения, как сообразное ей во множественных её прообразах, зрит сопредельное себе по времени устойчивого состояния и соизмеримое себе в образах проявления специфических свидетельств о Боге. Итак, в процессе эволюционного становления постоянно возникают реалии сообразные точке и несущие в себе первую и вторую составляющие своей двоичной природы.

Определение структуры – в каждой точке пространства должен присутствовать один и тот же элемент постоянства, посредством которого активируется устроительство всякого устойчивого порядка. Просто всякая структура стоится на фундаменте пустоты, а потому наделена устойчивостью, если несет в себе элемент постоянства, как подобное пустоте. Если нет подобия пустоте опосредовано элемента постоянства, то этот структурный порядок вещей инороден пустоте, а потому либо распадается на составляющие-носители постоянства, либо принимает образ постоянства. А не устойчивость мы созерцать не можем, как отсутствующее в бытии.

Во всяком взаимодействии происходит взаимодействие двух точек, опосредовано той составляющей их природу, которая идентична по природе. В противном случае, ни о каком ином взаимодействии не может идти речь. Последствия всякого взаимодействия должны свидетельствовать о свойствах именно этой природы взаимодействующих реалий. То есть как-то свидетельствовать об единстве, которое заложено в их видовом первообразе, то есть в обшей первопричине двух этих сталкивающихся явлений. Понятно, что новый порядок в процессе столкновения несет в себе выражение той же самой двоичной природы, в которой есть и постоянство, и переменная. Эта последняя должна оказаться в поле нашего зрения только как уникально несущее в себе образ постоянства посредством воспаленной грехом природой. Новая структура, которая обозначилась как кратковременное столкновение, несет в себе образ той же точки с её элементом постоянства, проявившемся в момент единения двух точек. Остается только конкретизировать временные промежутки всякого взаимодействия. Исход всякого взаимодействия – либо отталкивание, либо слипание. И то и другое созерцается в пределах возможности ограниченной грехом природы человека – это надо помнить. Дело в том, что точка – всегда есть с одной стороны общность постоянству, а с другой природе изменчивости. И обе эти реалии во взаимодействии заявляют о себе либо сцеплением, либо упругим отталкиванием. То есть «начало всякого движения – еще не движение», иными словами, всякое столкновение приведет к новому образу – две реалии просто образуют взаимодействие, в котором «начало движения – не является движением». Это будет такое столкновение, которое зрится ограниченными нашими возможностями как именно начало движения ещё не есть движение – слипание. Поэтому мы видим новый элемент постоянства, образующим новый порядок структуры – две точки оказались вместе, образуя тем самым новый прообраз точки, в котором и начало и конец едины и который в процессе эволюции становится несущим этот элемент постоянства в прямой, в неразрывной кривой, к примеру, в дуге или иной более сложной структуре.

Структурный порядок несет в себе частное проявление хаоса, поэтому всякий прядок инородным хаосу быть не может. Порядок – печать постоянства, то есть устойчивости, неизменности, неразрушимости, единства. (Это как труд Льва Толстого «Война и мир», хоть и является некоторым порядком сочетания букв и пробелов, но остается частным случаем хаоса). А ведь устойчивость, неизменность, неразрушимость, единство – это различные имена пустоты, которая исповедуется хаосом. Подобное порождает только свое подобие, то есть пустота порождает пустоту только в ином образе себя – Вселенной, а точнее постоянство, неизменность, устойчивость, единство. Словом, неразрушимость и устойчивость пустоты порождает все тоже самое своё подобие в порядке вещей, но уже на ином витке усложняющегося развития в движении от простого к сложному по спирали в единстве и борьбе противоположностей – неразрушимость по отношению ко множественным хаотичным воздействиям (см п.1.6. «Еще одно определение стабильности»). В противном случае, если нет постоянства, единства и так далее, то это не попадает под определение о порядке – это не структура, то есть не обладает корпускулярностью, то есть нет сопротивления и зрится как пустота. Пустота стимулирует структурный порядок в хаосе и вызволяет из него к бытию свое подобие – пустоту в образе свидетельства, а потому всякая случайность – это грань пустоты, более отчетливо выделяющаяся для нашей возможности обозревать в хаосе Божественное. Из всего сказанного становится ясным, что возрастание, как другое имя жизни, возможно только к более сильному подобию пустоты. В хаосе заложена пружина самоорганизации, распрямляющий стимулятор которой есть пустота. То есть пустота приводит в самоорганизацию хаоса в структурный порядок только в подобии пустоте; наибольшее подобие пустоте выражается в наибольшей крепости. К примеру, живой организм, обладая замкнутостью в себе, то есть цельностью, образом и подобием точки, то есть только как живое оное предполагает в себе цельность и устойчивость – не должно быть ран. Живое – чувственно воспринимаемая пустота, ибо чувственно распознается только как разрушение когда-то живого – такова природа познания посредством поряженной грехом природы. Чуть ниже по тексту я дам этому явлению новое имя – стеснение. Это нужно, ибо возникнет необходимость выразить иные контуры бытия и дать ответы на иные вопросы. Таким образом, в данных суждениях мы ничего нового не нашли, но только сформировали новый более костный понятийный язык свидетельства о Боге, сотворившем мир. Мы, посредством наиболее общих определений (пустоты и хаоса), сформировали общий закон в пределах которого должен работать и работает весь научный анализ, начиная от ядерной физики и заканчивая законами общества. То есть должны быть готовы к развитию событий только в этой сфере, то есть нельзя выходить за её пределы.

Для лучшего понимания озвученного выше рассмотрим один пример, который характеризует некоторые определения. Рассмотрим конкретный случай. Мы начали чертить окружность. Каждая точка в структуре очерчиваемой дуги несет в себе один и тот же элемент постоянства. Это есть то, что чувственно воспринимаемо и порождает в себе новое явление постоянства, как своего же подобия – окружность. Элементом постоянства обладает пустота, как бесконечное сонмище всех элементов постоянства. И если кривая элементом постоянства не обладает, то получается, что оная не подобна пустоте и даже инородна пустоте, а потому пребывая на теле пустоты оказывается инородной пустоте, а потому не имеет устойчивой стабильности – оная, кривая, либо принимает образ пустоты посредством хаоса, либо разрушается до более элементарных составляющих, но при этом подобных пустоте – точек. Точка сама по себе есть выражение одного и того же элемента постоянства. Поэтому в пределах живого воспринимается образы его подобия – постоянства, выраженного в точке, в дуге, потом в окружности, в сфере и так далее до самого усложненного – до живого организма. Но что такое точка? Точка – это озвученная ранее по тексту двоичность природы или, иначе говоря, береговая линия, разделяющая течение вод от постоянства берега. То, что не обладает текучестью – то есть пустота текучести (вот как лучше сказать). То есть, абсолют постоянства – это не точка, а то, что оная в себе несет – постоянство пустоты или отсутствия текучести. Просто точка, не смотря на её причастность к природе берега, несет в себе еще и элемент иной составляющей двоичности природы – изменения и перемены, только в самой точке он равен пока нолю, а потому все происходящее в ноле, но только распознается не в нем самом, а новой завершенностью полноты времен сообразно Первому Пришествию Спасителя, то есть в очень далеких временных интервалах, то есть раскрывается уже в процессе эволюции во всевозможных проявлениях, привычно нами распознаваемых. Итак, следует говорить иначе: пустота, точка, дуга, окружность и далее до усложнения, которое привычно воспринимается нами как живой организм. Сам факт того, что явление попало в поле нашего зрения говорит о том, что элементы постоянства можно найти везде. Они распознаются, но только в тех пределах, в коих это постоянство элементов существует. Иными словами, пока дуга не обозначила замкнутость, то есть пока не возникла окружность, оная так и остается пустотой всех замкнутостей-образов окружности и, как окружность, не имеет функциональной значимости, хотя и как подобие в пределах общего для окружности и дуги вступает в отношение посредством того, в чем окружность и дуга едины – посредством одного и того же элемента постоянства. Но, повторюсь, созерцая на реальность через призму уже замкнутой дуги, то есть окружности, мы принимаем во внимание только замкнутости и замечаем только все то, что замкнуто, уже теперь упуская из виду то, что ранее было становлением до замкнутости. Посредством замкнутости мы видим только то, что стало полнотой времен в прообразе свершившейся Полноты Времен Первого Пришествия Иисусу Христа Сына Божьего и сообразно Его Пришествию Второму. То есть эти дуги посредством нового элемента постоянства (замкнутости, как нового образа точки) не увидим, но увидим только то, что бросается в глаза, как подобие окружности в новом формате – мы увидим только то, что замкнуто, хотя все остальные окружности будут выстроены из дуг иного радиуса. Но, несмотря на это, так как они замкнуты, то это отводит их в отдельную определённую сферу, делает их в одном поле функциональности. Итак, мы видим рождение нового функционального образа в новом витке развития, причем образ сей несет в себе подобие все той же изначальной двоичной точки. Так как точка имеет абсолютную неделимость, то и прообраз её также причастен к этому свойству – он наделен какой-то степенью неделимости, как отдаленное подобие её, несущем в себе один тот же элемент постоянства ещё и данном сопутствующем качестве. (3,14) Тут о неделимости следует сказать особое слово. О делимости или о неделимости можно говорить, позиционируя себе на каком-то качестве. То есть, если к примеру мы позиционируемся на свойстве замкнутости или цельности, сфера становится неделимой. Оная, делимость, может быть обозначена только количественным образом. А если мы позиционируемся на ином элементе постоянства – точке или дуге-отрезке, то сфера по данному принципу попадает в область делимости. Не подобие себе делитель не видит, а потому у такой своеобразно сложенной пустоты нет подобных делителю частей, а потому оная остается пустотой или нолем количества делителей. Это важно, ибо в процессе исследований нам нельзя смешивать одно с другим – надо изначально правильно ставить вопросы.