Блин и секрет разбитых стекол

Редакция занимала бывшую коммунальную квартиру.

В бывшей кухне сидел главный редактор, в бывшей ванной – фотографы, в бывшем туалете оставался туалет, потому что журналисты тоже живые люди, а бывшие комнаты назывались кабинетами. За стеклянными дверями стояло множество заваленных бумагами столов и никого не было. Живые люди журналисты поразъехались на редакционные задания или в крайнем случае курили в коридоре. Некоторые спрашивали Блинкова-младшего: «Что тебе, мальчик?» – и сразу же отворачивались. Блинков-младший относился к этому спокойно, как неизвестный герой, которого ищут пожарные, ищет милиция (а уж бабка Пупырко – это точно). Спасённый кролик остался дома. Он успел поесть капусты из борща и насыпать на линолеум черных орешков. А ведь мог бы погибнуть в пасти кровожадного питбультерьера.

Обходя журналистов, коптящих, как подбитые танки, Блинков-младший проскочил в дудаковский кабинет. Кроме Дудакова, которого, понятно, сейчас в редакции не было, там сидел обозреватель криминальной хроники седенький пухлый Николай Александрович. Вот уж кто на самом деле сидел. С утра до вечера, когда ни зайди. Раньше Николай Александрович служил майором в милицейском журнале и привык к дисциплине.

Как обычно бывает со взрослыми, он даже не вспомнил Блинкова-младшего. А ведь знакомился с ним два раза.

– Войдите, – пригласил привыкший к дисциплине Николай Александрович, хотя Блинков-младший уже вошёл. – Докладывайте.

– Рукописи от Игоря Дудакова, – коротко доложил Блинков-младший.

– Предупреждён, – ещё короче ответствовал Николай Александрович, кивнув на телефон.

Блинков-младший положил перед ним папку с рукописями, и Николай Александрович углубился в чтение.

Вообще-то Дудаков строго-настрого велел Блинкову-младшему проследить, чтобы Николай Александрович ни в коем случае не углублялся в чтение, а сразу отнёс рукописи в печать. Но легко сказать – «проследи». А если человеку нет ещё четырнадцати лет, как Джульетте? Что, прикажете отбирать рукописи у бывшего майора милиции, который уже пошёл черкать и писать? И обойтись без Николая Александровича нельзя. У какого-то там Блинкова-младшего заметки бы просто не взяли. А то так любой приходил бы и сдавал в печать всякую чепуху.

Николай Александрович с Дудаковым были точь-в-точь как два режиссёра, которые так снимают рабочего и колхозницу-студентку, что у одного получается похвала, а у другого – сплошная ругань.

Когда Николаю Александровичу попалась заметка «милиционеры-христопродавцы», он первым делом исправил «милиционеров» на «работников милиции», а потом стал читать, почему это работники милиции – христопродавцы и вообще в чем там дело.

«Уникальные иконы XVIII века, конфискованные у крутого уголовного авторитета Арбуза, всплыли на аукционе «Сотбис», – писал Дудаков. – Очевидно, что на этом погрели руки люди, с лёгкостью торгующие российскими святынями».

«Несколько икон, предположительно XVIII века, конфискованных у некоего гражданина N, известного в уголовном мире под кличкой Арбуз, неустановленным путём попали на один из западных аукционов, – исправлял Николай Александрович. – Этот факт мог бы дать основание предположить, что в деле замешаны коррумпированные руководящие работники милиции. Однако не стоит спешить с выводами. Уголовная практика знает и такие случаи, когда обычный кладовщик путём подмены расхитил ряд культурных ценностей, в том числе древнеегипетскую мумию».

В статье «Уртика: победа над тысячелетиями» Николай Александрович исправил только «натянули нос учёным-скептикам» на «подали пример практического подхода».

И отнес заметки в печать. Все, кроме «Уртики».

Блинков-младший испугался, что Николай Александрович задержит «Уртику», а потом новость, как говорят журналисты, протухнет, и статью не напечатают никогда. Ведь старые новости никого не интересуют. Они уже и не новости.

А Николай Александрович вернулся и стал кому-то дозваниваться. Этот кто-то не брал трубку.

– Вы что сидите? Можете идти, – бросил Николай Александрович. Вид у него был огорчённый.

– А как статья? – набрался духу Блинков-младший. – Пойдет?

– Пойдет статья рогатая… – буркнул себе под нос Николай Александрович и растопыренными толстенькими пальцами показал Блинкову-младшему «козу». – Тебе-то что, мальчик?

– Я соавтор, – обиделся Блинков-младший.

Ну почему, почему они все такие?! Когда человек им не нужен, он «что-тебе-мальчик» или «тебе-то-что-мальчик». А вот когда нужен – совсем другое дело. Тогда он Митя и даже Дмитрий.

– Так ты, значит, Дмитрий Гавриловский, – быстро взглянув на подпись под статьей, сказал Николай Александрович. – Что ж ты такой маленький, Дмитрий Гавриловский?

Блинков-младший не ответил, чтобы не умножать количество глупостей в мире. А Николай Александрович и не ждал ответа.

– Тут вот какое дело, Дмитрий Гавриловский, – говорил он сытым голосом. – Тут, Дмитрий Гавриловский, криминальное дело. То, что вы с Дудаковым набодали, это, конечно, хорошо. Но чести вам не делает. Обычная заметка системы «Чародей из Ивантеевки». Кстати, что такое Уртика?

– Древнее растение, там же написано, – сказал Блинков-младший и подумал, что надо бы найти Уртику в Большой ботанической энциклопедии.

Николай Александрович довольно кивнул.

– У тебя, Дмитрий Гавриловский, есть возможность превратить эту не делающую вам чести проходную заметку в блестящую публикацию или даже цикл системы «Не пойман – не вор». Потому что, Дмитрий Гавриловский…

У Блинкова-младшего аж похолодело в животе. При чем здесь вор?

– …Потому что, Дмитрий Гавриловский, в этом самом Ботаническом саду, где трудится твой чародей, – Николай Александрович опять зыркнул в статью и закончил радостно, как будто выиграл телевизор, – …кандидат ботанических наук Олег Блинков, сегодня побили все стёкла в оранжерее субтропических растений!!

Нельзя сказать, что Блинков-младший был потрясен. Ну побили и побили. Конечно, жалко старшего Блинкова, он теперь будет переживать из-за каждого сломанного стебелька.

– Насколько я понимаю, Дмитрий Гавриловский, Игорь взял вас в соавторы не из-за вашего отточенного пера, – рассуждал Николай Александрович. – Значит, вы информатор… Не говорите, я сам догадаюсь. Кружок юных ботаников? Или у вас родители работают в Ботаническом саду?

– Родители, – не вдаваясь в подробности, подтвердил Блинков-младший.

– Родители! – Николай Александрович довольно потёр пухлые розовые ладошки. – Так поезжайте в Ботанический сад, Дмитрий Гавриловский! Будьте рядом с родителями в этот трудный час! Запоминайте и по возможности записывайте. На вот, возьми блокнот. Сообщаю оперативную обстановку.

И Николай Александрович, называя Блинкова-младшего то на «вы», то на «ты», потирая ладошки и то и дело заглядывая в статью про Уртику, сообщил оперативную обстановку.

Стёкла в оранжерее били не в первый раз, и Блинков-младший об этом знал.

Какие-то бизнесмены хотели открыть в оранжерее пивной бар, и об этом Блинков-младший знал тоже. Еще бы не знать, когда старший Блинков чуть не каждый вечер доспоривал с директором Ботанического сада по телефону. Они, пока доезжали с работы домой, вспоминали что-нибудь важное и сразу кидались друг другу звонить. Старший Блинков был категорически против этого пивбара, а директор – тоже против, но недостаточно.

Прошлой осенью, когда тоже побили стёкла и субтропические растения стали замерзать, директор чуть не сдался. Бизнесмены пообещали ему вставить стёкла и даже поощрить денежными премиями тех научных сотрудников, которые не будут ходить на работу и мешать пивной коммерции.

Директор почти согласился: он просто не видел другого выхода. Всё равно, если бы растения замерзли, научные сотрудники остались бы без работы. А старший Блинков сказал научным сотрудникам: «Не хотите остаться без работы? Давайте тогда откажемся от зарплаты и на эти деньги вставим стёкла». И стёкла вставили, а научные сотрудники и даже многие садовники и уборщики, которым вообще-то всё равно, где работать, два месяца потом отказывались от зарплаты, чтобы заплатить деньги за эти стёкла. Других денег в Ботаническом саду не было.

Блинков-младший всё это знал, но раньше не думал, что хулиганов бить стёкла нанимают пивные бизнесмены.

А для Николая Александровича это само собой разумелось.

– «Кви продест?», Дмитрий Гавриловский, что по-латыни означает «Кому выгодно?» – вещал Николай Александрович, и его маленькие серые глазки сияли, и довольно розовела аккуратная лысинка. – Не забывайте этот древнейший юридический принцип. Когда стёклушки (он так говорил: стёклушки) пококали в первый раз, я взял это дело на заметку, но писать не стал. Потому что я не работник Ботанического сада и не милиционер. Я журналист, а по-журналистски это было неинтересно. А теперь, Дмитрий Гавриловский, стёклушки кокнули во второй раз. Теперь предположение приобретает силу обвинения, а тот факт, что в Ботаническом саду произошло крупное научное открытие, придает обвинению мощное общественное звучание.

– Красиво излагаете, – вставил немного привыкший к Николаю Александровичу Блинков-младший.

– Не растрачивайте нахальство попусту, Дмитрий Гавриловский, оно вам ещё понадобится, – строго осадил его Николай Александрович. – Понимаешь, если туда пойду я, мне никто ничего не скажет. В лучшем случае какой-нибудь отчаюга вроде твоего чародея… – Он опять заглянул в статью про Уртику. Наверное, в десятый раз. – Олег Блинков обвинит эту фирму… – Он полистал блокнот. – «Сильный хмель». Но у него ровно столько же доказательств, сколько у меня. То есть нисколько.

Блинков-младший расстроился.

– Вы же сами сказали: кви чего-то там, юридический принцип. Арестовать их, и всё.

– Это волюнтаризм, Дмитрий Гавриловский, – горько вздохнул Николай Александрович. Ему тоже хотелось арестовать бизнесменов из «Сильного хмеля». – Есть преступления очевидные, но практически недоказуемые. Ну, задержат их, а они скажут: «Это не мы». И придётся отпустить. Поймают хулиганов, которые кокали стёклушки, а они: «Какой-то мужик нас попросил, сказал то-то и то-то». Например, что тёще хочет насолить. Многие люди, Дмитрий Гавриловский, не прочь насолить своей тёще, это понятный мотив. Допустим, найдут этого мужика, хотя вряд ли. Ты думаешь, окажется, что он работает в «Сильном хмеле»? Нет, Дмитрий Гавриловский, окажется, что и он обычный хулиган, только масштабом покрупнее. А вот за ним стоит настоящий уголовник, которому заплатил «Сильный хмель». На языке грязных бизнесменов это называется «нанять исполнителя через два забора». Недоказуемо. А посему, Дмитрий Гавриловский…