Пси-ON. Книга III

Унаследовавший от привычных нам птичек цветастое оперение и некое подобие клюва, попугай-тирекс взял от хищного динозавра строение тела и полную здоровенных зубищ пасть, в которую могла поместиться поперёк любая из присутствующих в округе бронемашин. И я вас уверяю: клюв бы этому ничуть не помешал, а то и помог бы расколоть «панцирь» бронетехники. Да и просто разгрызть броню этому монстру сил наверняка хватит с запасом: чем бы он ни являлся, но просто крупным животным этого птице-динозавра назвать было нельзя.

С десяток секунд автоматические орудия отнюдь не ручного калибра осыпали цель свинцом, а та всё ещё не торопилась падать. Уже и глаз у «динозавра» не осталось, и вся морда превратилась в месиво, кровоточащее под вываливающимися перьями, а он всё шагал и шагал, грузно переваливаясь с лапы на лапу и грозя таки достигнуть приглянувшейся ему боевой машины поддержки пехоты. Я даже начал готовиться к тому, чтобы смести тварь, используя самый минимум энергии, но в дело вступила та самая прикрываемая пехота, у которой на приписанную к батальону бронетехнику были свои планы.

Последовавшие друг за другом залпы из ручных гранатомётов ударили в цель, и чудовищный мутант наконец-то повёл себя так, как и должно уязвимому живому существу. Во вспышках разрывов и дыме скрылась правая стопа попугая-тирекса, а спустя секунду по округе разнёсся грохот падающей туши. Правда, о смерти чудища пока говорить не приходилось, и пехотинцы, посомневавшись для проформы пару секунд, продолжили обстрел, но теперь метили в голову.

– Меняем цель! – Заорал командир отделения, когда из зёва разлома показалась сначала вторая тварь покрупнее, а за ней и третья – сильно помельче. И если первый попугай-переросток изначально вёл себя не особо агрессивно, то новой крупной твари увиденная картина сильно не понравилась. И разрывы на покрытой перьями туше лишь разъярили монстра, взявшего курс на ближайшую к нему БМП. Всего нескольких секунд терзаемому орудиями, – сюда бы танк, конечно, – динозавру хватило, чтобы преодолеть сотню метров и потянуться оскаленной пастью к технике, в которой я ощущал четверых человек. Башенное орудие оказавшейся под ударом БМП всё ещё вело огонь по необыкновенно крепкому противнику, подключившиеся противотанковые ружья редкими выстрелами вырывали из туши куски мяса, гранаты рвали плоть и фаршировали ту осколками, но для чудища идеей-фикс стало уничтожение хотя бы малой части причиняющих ему боль врагов.

Я ждал слишком долго, и честно рассудил, что жизни четверых профессиональных военных важнее каких бы то ни было экспериментов. Тем более, что в данном конкретном случае я намеревался обеспечить себе способ убить тварь максимально аккуратно. Сделать то, чего я искренне опасался в первые дни после пробуждения.

Организовать ему незаметную, кажущуюся беспричинной смерть.

Всего лишь колоссальное напряжение воли, подавляющей сопротивление пропитанной Пси твари – и очень сильный ветерок в крошечной черепной коробке, перемоловший мозги в кашу за доли мгновения. Тварь даже дёрнуться не успела, споткнувшись на ровном месте и рухнув на землю. С запозданием ей в морду ударила струя плазмы от не выдержавшей напряжения момента Хельги, спутники которой, кажется, считали потери среди солдат чем-то приемлемым. Иначе их бездействие описать просто нельзя. Я хоть и понимал такой подход, но принять его не мог.

А третье чудовище тем временем испуганно, с каким-то надрывным рыком пятилось назад, неловко переступая с лапы на лапу. В сравнении с мёртвыми «попугаями» эта особь была меньше раза в два с половиной – не иначе как детёныш, шкура которого оказалась куда как менее прочной: кровь обильно струилась по перьям даже несмотря на то, что целенаправленно по этой зверушке никто не лупил. Я же честно задумался над тем, чтобы остановить выживший образец чужеродной фауны не убивая её, но телекинез или иные воздействия в моём исполнении окончательно изгваздали бы окружающий фон моим Пси. Потому мне оставалось лишь наблюдать, как динозавр, не попав в разлом так, как должно, лишился части ноги и начал заваливаться прямо на боковые дуги пространственной аномалии. Ни малейших изменений не возникло в разломе, когда его границы просто разделили несчастную зверушку на две половинки, одну из которых утянуло на ту сторону, а вторая осталась здесь, окончательно наполнив воздух неприятными ароматами дерьма, крови и выпотрошенных внутренностей.

Фильтр на маске помогал слабо, а псионику я всё так же не использовал.

Солдаты продолжали суетиться вокруг, а я, повздыхав и зафиксировав новые возмущения, исходящие от разлома, быстрым шагом, почти бегом, направился в местную «ставку командования» – находящийся на небольшом отдалении командирский БТР, ощетинившийся антеннами словно ёж иголками. Утрирую, конечно, но на фоне других бронемашин эта прямо-таки выглядела самой главной. Разве что знамени на крыше не хватало, или позолоченных узоров на броне. Зачем я туда нёсся, спросите? Да потому что первый, самый мощный всплеск, вызванный появлением этих попугаев-убийц, всё ещё фонил достаточно сильно, чтобы приборы не зафиксировали надвигающуюся бурю. По крайней мере я не видел ничего, что свидетельствовало бы о железобетонной готовности солдат отражать новую волну гостей из иного мира.

– Господин майор. – Я абсолютно нагло и без лишних расшаркиваний вклинился в разговор старшего офицера с его подчинёнными, до моего появления вслушивающимися в каждое слово командира. – В ближайшие минуты у нас будут ещё гости. Я достаточно опытный сенсор.

Последнюю фразу я произнёс, «увидев» намерение офицера поинтересоваться, откуда у меня такие сведения и возмутиться тем, что я так нагло влез в разговор. Ему определённо было почти наплевать на то, с кем он говорит, если речь шла об угрозе его чести и достоинству. Неудивительно, что он как дослужился до майора пятнадцать лет назад, так им и оставался. И вдвойне удивительней, насколько легко было изымать нужную информацию из разумов простых людей безо всякого вреда для них. Всего лишь проекция даже не вопроса, а смутного образа – и вот уже на поверхность всплывает искомое. Чувствует ли император то же самое, превращая себя в полубога в глазах даже не самых слабых псионов?..

– Благодарю за информацию, мы справимся своими силами. Лучше сделайте так, чтобы ваши вспыльчивые коллеги не попытались снова испоганить всё дело. – Я бы смерил офицера взглядом, да только маска препятствовала прямому зрительному контакту. С другой стороны, Хельга действительно наворотила делов, хоть и не без причины. Может, у военных был и свой козырь на тот случай, если монстр всё-таки доберётся до «консервной банки»?

А майор тем временем уже от меня отвернулся, начав раздавать новые приказы. Ну а я пошёл, куда послали – к Хельге и профессору, который вопреки всему прибежал чуть ли не ко внутреннему периметру. Его личные охранники были раздражены этим фактом, но сам профессор и лидер исследовательской миссии пылал подлинным гневом, направленным на знакомую мне аловласую особу.

Будем надеяться, что этой маскировки будет вполне достаточно для нераскрытия себя…

– … в другой раз может и не повезти, госпожа Белёвская! Прошу, не вмешивайтесь до тех пор, пока вам не отдадут соответствующий приказ! – Хмурая девушка в ответ на растянувшуюся отповедь только кивала, понимая, что сие есть следствие поспешности её действий. Подожди она половину секунды – и всякий смысл плавить черепушку попугая-динозавра просто пропал бы. – И вообще, берите пример с господина агента. Уверен, он был настороже, но не стал вмешиваться раньше необходимого!

Профессор первым меня заметил, вынудив и Хельгу, и её сопровождающих обернуться. Я внутренне поёжился, чуть ли не физически ощущая их любопытство и интерес, скованные навязанными правилами и нормами поведения. Да, к «людям моего положения» лучше не приставать, и даже не пытаться узнать их личность, даже если ты дщерь могущественного аристократа.

– Мне импонирует тот факт, что вы, профессор, ставите меня в пример. Но действия госпожи Белёвской имели под собой все основания. Просто в силу неопытности она была вынуждена начать атаку заранее, тем самым минимизировав риски для солдат. – Остаться в белом для обеих конфликтующих сторон – та ещё задачка, но я рассчитывал на наработанный «коллегами» авторитет носителя маски. С профессором всё прошло как по маслу: он испытал нечто вроде смущения и даже стыда. А вот Хельга… Да, этому вулкану на ножках мои слова не понравились категорически. А как же: она выложилась на полную, для своих лет – даже сверх того, а тут пришёл я и всё опошлил. Даром, что не поручик. – Не сочтите за грубость. Для своих лет вы необычайно сильны и умелы…

– Я всё равно считаю, что нельзя рисковать жизнями ради каких-то данных! – Фыркнула аловласка. – Но раз вы готовы сами всё проконтролировать, я буду смиренно ждать приказа!

С этими словами она резко развернулась, хлестнув тугими косами по своей же одежде, и поспешила удалиться в направлении площадки, заставленной сложнейшим оборудованием. Там было больше всего гражданских спецов, так что её выбор был вполне себе понятен. Что до её сопровождающих, то один из них пожал плечами – бабы, мол, и последовал за девушкой, за которой ему было приказано присматривать. Второй же, спокойно-равнодушный брюнет со скучающим взглядом, направился к ближайшей укреплённой позиции с парой бронемашин. Другая тройка псионов с самого начала так и дежурила на другом краю оцеплённой области, даже не дёрнувшись в сторону оказавшихся в нашем мире динозавров.

Профессионалы, чётко следующие приказам и понимающие, что от них может в любой момент потребоваться.

Я убрал руки за спину и чуть улыбнулся, глядя на разлом, из недр которого робко показались существа, не особо далеко ушедшие от павших чудищ-гигантов. Они всё так же сохраняли в себе черты динозавров и птиц, но черты последних были выражены в них намного ярче. Или так казалось оттого, что самая крупная из юрких тварюшек была мне по пояс в холке, да и двигались они как очень худые длинноногие курицы? Так или иначе, но даже самую миролюбивую форму жизни в наш мир выпускать было нельзя, и слитный огонь десятков орудий обрушился на противника, за считанные секунды украсив притоптанную траву иномирными внутренностями. Никакого героизма и превозмогания: просто работа, которую опытные профессионалы выполняли с удивительной эффективностью. Не было недостатка ни в огневой мощи, ни в боеприпасах, так что я всецело посвятил себя изучению разлома, который весьма интересно реагировал на проходящих через него живых существ и их куски, отлетающие в готовый пожрать всё что угодно зёв «портала».

Формально разлом представлял из себя тоннель, по которому все иномирные гости двигались своим ходом. Но это относилось только к движущимся самостоятельно объектам, каковыми сложно назвать, например, оторванную лапу мелкого хищного динозавра. Всё мёртвое или неподвижное подхватывалось тут же образующимся пространственным возмущением – и улетало на ту сторону. Собственно, наоборот это работало точно так же, и пресловутая лапа наворачивала уже четвёртый круг, снуя из мира в мир. Столпотворение на той стороне, похоже, было столь велико, что останки просто заносило обратно…

И что-то мне подсказывает, что простое любопытство не привело бы ни к чему такому. Не могли даже самые примитивные хищники целенаправленно лезть в разлом: их что-то манило. Но что было у нас из того, чего не было у них? Низкий фон Пси? Так высокий ни на что, насколько мне известно, не влияет. Или там он ОЧЕНЬ высокий, и это к чему-то да приводит? В общем-то, любое лекарство в больших дозах становится ядом… и если это так, то у нас нарисовалась ещё одна проблема. Само по себе Пси, выхлоп от применения псионами своих способностей, никуда не исчезает – лишь рассеивается в пространстве, стремясь равномерно распределиться по всему доступному объёму. Но каков он, этот объём? Если Пси уходит в космос, то проблемы как бы и нет, но если остаётся на Земле – это ли не причина вымирания людей в мирах, в которые ведут разломы?