Моторокеры. Сборник рассказов

Он отдал мне ключ и документы. И мы ударили по рукам. Больше ничего при сделке не требовалось. Гаишников устраивал тот факт, что вообще хотя бы какие-то документы имелись. Права на мотоцикл у нас спрашивали редко. Про техосмотр нечего и говорить.

Продавец никогда не видел владельца мотоцикла, записанного в техпаспорте. Сам он покупал мотоцикл на таких же условиях. Впоследствии сам я продал мотоцикл аналогично.

Счастью моему не было предела. Я катался целый день, не смотря на серьёзные неисправности, имевшиеся на мотоцикле. Но они не могли омрачить восторженной радости.

Мотоцикл заводился только «с толкача», так как кикстартер беспомощно проскальзывал. Сцепление «вело» на малых оборотах, на высоких же оно буксовало. Из электрооборудования работала только лампа включения зажигания и стоп-сигнал. Аккумулятор был абсолютно нерабочий – для того, чтобы завести с толкача, нужно было каждый раз сильно разгонять мотоцикл. Рама оказалась гнутой – на скорости свыше ста километров в час мотоцикл опасно бросало в стороны.

В первый день я катался до вечера, удовлетворяя своё дикое желание. К вечеру меня немного отпустило, и я принялся за ремонт.

Разобрал я мотоцикл в девять часов вечера и стал ремонтировать сцепление. Было страшновато одному разбирать огромный двигатель. Но приятно оттого, что свой. Конечно, ранее я принимал участие в ремонте аналогичных мотоциклов, но то были чужие мотоциклы. А к своему двигателю я относился совсем иначе, трепетно, даже благоговейно.

После мопедовского, он казался мне просто исполинских размеров. У меня никак не получалось настроить как следует работу сцепления. Наступила ночь. Много раз я разбирал и собирал мотор. Каждый раз с трудом заводил его с толкача, пробовал работу. Фара моя не работала, и я ездил вдоль гаражного кооператива в свете переносной лампы, вынесенной из гаража. Но сцепление то вело, то буксовало. Никак я не мог найти золотую середину. Ближе к утру мной стало овладевать отчаяние. Нужно было попросить отца помочь, он бы сделал всё как нужно. Но вечером мне казалось, что достаточно подкрутить регулировочный винт, и всё. Но всё оказалось сложнее. Начав ремонт, я уже не мог остановиться. При очередной попытке разбора мотора, я думал, что это в последний раз, и сейчас сцепление заработает правильно.

Взошло солнце, приходили люди, выгоняли автомобили из гаражей и уезжали на работу. Я же упорно не сдавался и продолжал ремонт. В очередной раз разобрал муфту сцепления («корзину»), сел перед ней по-турецки. Я не понимал, почему она не работает, хоть убей. Все детали в хорошем состоянии, все узлы по отдельности работают исправно, все вместе работать отказываются. Так похоже на общество людей.

Мыслей не было. Измождённый, перемазанный маслом, я сидел перед разложенными на куске полиэтилена деталями и смотрел на них. Мотоцикл лежал на правом боку и смотрел на меня своей фарой, как живой. Ему нужно помочь, его нужно вылечить, а я не могу, потому лишь, что не понимаю. Как обидно ощущать себя беспомощным ремонтником исключительно по причине неопытности. Рассеянно стал складывать из ведомых дисков сцепления цветочек, похожий на ромашку. Один диск в середине, шесть по кругу. Убрал диск из середины. Так.

Смутная догадка стала вырисовываться в моём сознании, словно неясный, расплывчатый силуэт прояснялся в тумане. Ну-ка, ну-ка… А что, если…

У меня словно открылось второе дыхание. Ещё чётко не сформулировав себе план действий, я подскочил, как ошпаренный, и бросился собирать корзину. Одну пару дисков, ведомый и ведущий, я намеренно не стал вставлять. Уже набив руку на этом деле, быстро собрал двигатель. Завёл мотоцикл, опробовал. Ура!!! Неужели! Сцепление работало идеально. Я победил его! Впоследствии оказалось, что прежний владелец намеренно вставил лишнюю седьмую пару дисков для увеличения надёжности.

От радости я отвинтил полный газ. Мотоцикл злобно взвыл, словно пришпоренный конь. Заднее колесо бешено завертелось, выбрасывая из-под себя гравий. Мотоцикл рванул вперёд с небывалой силой, я рефлекторно вцепился в руль. При этом правая рука автоматически ещё добавила газу. Мотоцикл, казалось, и так находившийся на пике мощности, вдруг пронзительно завизжал и буквально выстрелил вперёд. Переднее колесо поднялось вверх, я увидел небо. Ноги мои сорвались с подножек, я держался за руль руками изо всех сил. Грудью на баке, животом на сиденье я, испуганный, с чудовищным ускорением, разгонялся вдоль гаражных рядов по направлению к кустам. Я летел вперёд, уподобившись белью на верёвке, которое трепещет на ветру.

В это время впереди появились мои друзья – моторокеры, привлечённые яростным звуком выхлопа. Они шли в гараж.

Увидев «Спорт», несущийся на заднем колесе прямо на них, с ревущим дурным голосом двигателем, они бросились врассыпную. Я сгруппировался, подтянулся, с невероятным трудом взял ситуацию под контроль. Вскочил на сиденье, с диким заносом повернул под прямым углом, лихо заложив мотоцикл, чуть не завалившись на повороте. Подняв плотное облако пыли, под мощный рёв двигателя прошёл поворот. При этом у меня у самого душа ушла в пятки, но виду я не подал. Выпрямив мотоцикл после поворота, молниеносно разгоняюсь, переключаюсь на вторую передачу и опять вваливаю полный газ. Под характерный вой двигателя, подлетая на кочках, уношусь вдаль в клубах пыли и дыма. Таким образом, я ворвался в мир моторокеров.

Вернувшись в гараж, я, довольный и счастливый, прислонил мотоцикл к гаражу. Хотел прибрать инструмент и поехать прокатиться ещё разок. Прибрался. Тут понял, что физически не в состоянии толкать мотоцикл. Во рту пересохло, а воды не было. Руки мелко дрожали, колени подгибались. Заболела голова. Я вспомнил, что со вчерашнего утра ничего не ел и не пил. Да и родители, наверное, потеряли меня. Хотя они привыкли к моим поздним приходам домой. Я подтянул трос сцепления, выбрав небольшой люфт, вытер тряпкой руки и лицо, переоделся. Закрыл гараж и пошёл домой единственно с целью наскоро перекусить и быстро вернуться. Было десять часов утра.

Дома никого не было, я второпях плотно позавтракал. Меня разморило. Прилёг на пять минут. И тут же заснул, погрузившись в сон, словно в густой туман. Проснулся уже вечером. Было около семи часов. Оказывается, родители пришли с работы, увидели меня, лежащего на диване с ключами от гаража в руке, крепко спящего. И всё поняли.

Я сбивчиво объяснил родителям, что купил мотоцикл, и что он требует небольшого ремонта. Оказывается, отец утром искал меня, был в гараже и видел мотоцикл. Он одобрил покупку, хотя ему больше нравились «Явы». Мама накормила меня ужином, я взял двухлитровую банку с водой и пошёл, точнее, побежал, в гараж.

Вообще я планировал ремонтировать мотоцикл. Мои друзья засобирались кататься по городу. Не мог же я оставаться в гараже! Но успел только на скорую руку подключить фару, она заработала. Ещё неопытный водитель, я поехал кататься со всеми. Конечно же, удовольствие получил огромное, несмотря на множество неисправностей моего мотоцикла. Кстати, заметил, что мой мотоцикл в плохом состоянии не единственный в компании катающихся моторокеров. Прокатавшись до ночи, я поставил стального коня в гараж и вместе со всеми пошёл домой. Было интересно идти всей компанией с Парусинки через лес, обсуждая сегодняшние покатушки. Мне было очень приятно ощущать себя таким же равноправным моторокером, как эти крутые парни. Слава Богу, душу я отвёл. Я был абсолютно счастлив. Мотоцикл в этот день я так и не отремонтировал.

ГАИшники. Лето 1989 года.

На следующий день я проснулся рано, часов в девять утра. Люблю каникулы. Проснёшься летним утром, никуда идти не надо. Дома никого, тишина и покой. Луч солнца из окна нетерпеливо светит в лицо, заставляет вставать, начинать новый день. Лениво потягиваюсь в сладкой истоме, напрягаю затёкшие за ночь мышцы до дрожания конечностей, и замираю в причудливой позе. Глаза не открываю, улыбаюсь в предвкушении сегодняшнего дня. Нет, не буду вставать, полежу ещё немного…

А мотоцикл?! Мотоцикл же ждёт меня! От этой мысли резко и широко открываю глаза, чувствую прилив энергии. Откинув одеяло прочь, как пружина вскакиваю. Умываюсь, завтракаю, навожу порядок у себя в комнате и на кухне. Взяв с собой воды в трёхлитровой стеклянной банке, выхожу из дома и торопливым шагом иду в гараж. До гаража идти минут двадцать. На улице жара, солнце печёт во всю.

В гараже раздеваюсь до трусов, выкатываю мотоцикл на улицу. Кропотливо ремонтирую электропроводку. Дело это долгое, нудное. Наконец закончил определённый этап работы. Не могу терпеть, надо прокатиться.

Завожу с толкача, решаю ехать в город. Мне нравится маневрировать по улицам, на поворотах накреняя мотоцикл в стороны. Выезжаю на окраинную улицу Северную, разгоняюсь. Звук «Спортовского» двигателя не как у всех. Густой, клокочущий, таящий в себе скрытый потенциал, который хочется реализовать. И я даю полный газ. Тяга увеличивается лавинообразно. В восторге разгоняюсь, всё быстрее и быстрее, и нет предела ускорению.

И тут в момент достижения наибольшего удовольствия, вдруг прямо из ниоткуда, на дороге материализуется ГАИшник. Полосатым жезлом уверенно так делает мне сигнал остановиться. Во мне сразу вспыхивают два противоречивых чувства: первое – дать ещё больше газу и удрать; второе – подчиниться и остановиться. Решаю остановиться и пообщаться. Ни разу ещё меня не останавливали ГАИшники, посмотрим, чем это закончится.

Между мной, 16-летним моторокером и взрослым, на вид 30-летним дяденькой-гаишником, завязывается следующий диалог:

– Старший лейтенант Иванов. – Он отдал мне честь.

Решаю вести себя для начала вежливо, так как у меня не всё в порядке с точки зрения Правил Дорожного Движения.

– Ты куда так несёшься, да ещё без шлема? По городу нельзя ездить свыше шестидесяти километров в час, тебе это известно?

– Да вот мотоцикл купил позавчера только, прокатиться захотелось. А спидометр у меня не работает, ещё не успел отремонтировать. Там надо наконечник гибкого вала перепаять. А шлем дома, за ним и еду.

– Права у тебя есть?

– Нет, но я уже обучаюсь, экзамены в конце июля.

– Понятно. А от мотоцикла документы есть хоть какие-нибудь?

– Конечно, а как же без документов! Вот.

– Так. Техпаспорт выдан одиннадцать лет назад. Явно, это не ты записан здесь.

– Конечно не я, я ж всего два дня назад мотоцикл купил, но обязательно перепишу потом на себя.

– Ну ты давай, поаккуратнее езди. Что ты так гоняешь? Не торопись, опыта наберись сначала, скорость сама придёт. И шлем одевай. Я сам в юности катался так же, как ты сейчас. Ещё раз встречу без шлема, оштрафую. Езжай. – Он рассматривает мой мотоцикл. Чувствовалось его доброжелательное ко мне отношение.

– Толкните, пожалуйста, а то у меня аккумулятор дохлый и кикстартер не работает.

– Понимаю. Садись.

Из-за руля УАЗика выходит ещё один усатый ГАИшник, постарше. Они вдвоём толкнули меня, я завёлся с толкача и поехал. Признаюсь, я невольно стал уважать Гаишников за такое лояльное ко мне отношение.

Ремонт. Лето 1989 года.

Через пару дней после покупки мотоцикл у меня стал стремительно ломаться, буквально рассыпаясь на глазах. Я его ремонтировал, но скорость возникновения и обнаружения поломок превышала скорость ремонта. Очень скоро мотоцикл превратился в груду металлолома. Перестала работать вилка, коробка передач, электрооборудование, кикстартер, двигатель перестал заводиться даже с толкача, аккумулятор сел до такой степени, что лампочка включения зажигания перестала гореть, замкнула катушка зажигания («бобина»). И ещё множество неисправностей – например, на заднем колесе осталось двенадцать спиц из тридцати шести.

Я растерянно смотрел на останки мотоцикла. Не об этом я мечтал два года.

На голом энтузиазме я две недели ремонтировал его. Новые запчасти стоили катастрофически дорого, и о покупке их речь не шла. Например, аккумуляторов в магазине не было, а на рынке («толчке», «туче») он стоил двести рублей.

Мне помог мой отец. Он отремонтировал храповой механизм кикстартера, заточив его зубья, взял у кого-то на время аккумулятор, реанимировал заднее колесо, достал некоторые запчасти. Он много сделал для меня.

Я торчал в гараже, а мои друзья ездили мимо меня взад-вперёд. Душа моя рвалась из груди, но ездить я физически не мог. Мотоцикл мой был разобран, и я с ужасом взирал на него. Рама лежала отдельно, на боку, оставшаяся на ней фара грустно, тоскливо так смотрела на меня из мрачного угла. Двигатель разобран, заднее колесо у отца на работе. Бак и сиденье на полке. Собирая его, я порой впадал в отчаяние, а смогу ли я собрать эти детали вместе, как было. К тому же не хотелось всё делать на скорую руку да на долгую муку. Надёжно собирать гораздо дольше. Но что не сделаешь для любимого мотоцикла.

Наконец, ремонт стал продвигаться к концу. Двигатель собирать и разбирать пришлось несколько раз, при этом я научился регулировать с помощью специальных шайб работу коробки передач, вообще стал разбираться в конструкции двигателя, что мне пригодилось в дальнейшем.

Вот, наконец, ремонт окончен, и наступил долгожданный час испытания. Мотоцикл завёлся с кикстартера. И я, ликующий, поехал кататься. Какое это счастье – достижение цели, к которой долго и мучительно шёл, преодолевая трудности. Я самозабвенно катался по Парусинке. В это время я был счастлив. Мне больше ничего не хотелось. Я так долго мечтал о мотоцикле, и теперь он у меня был!

Наши мотоциклы и мы. Лето 1989 года.

Впоследствии мотоцикл ИЖ-ПС оказался весьма нежным, несмотря на свою мощность. Часто ломался просто вследствие износа деталей. Он весьма капризен, и требовал к себе внимательного отношения. В порядке вещей считалось, если выходил из строя генератор, прерыватель, конденсатор, реле-регулятор, бобина, свеча. Транзисторный прерыватель указателей поворотов вообще перегорал одним из первых, и многие использовали самодельные, более надёжные, либо релейные прерыватели от «Яв» или автомобилей. Ломались текстолитовые диски сцепления, самопроизвольно откручивались детали, например, барабан сцепления («Корзина»). Вообще крепёж, в частности, двигателя, был ненадёжен. Быстро изнашивались приводные звёзды – как ведущая, так и ведомая. Многие ответственные детали были недолговечны – например кривошипно-шатунный механизм и цилиндропоршневая группа. Элементарно могло лопнуть поршневое кольцо, вылететь штифт из кольцевой канавки, вывалиться стопор поршневого пальца. Много было конструктивных недостатков. Например, для того, чтобы снять корзину сцепления, необходимо было снимать весь двигатель, потому лишь, что один маленький винтик крепления крышки находился в самом нижнем правом углу, который был надёжно прикрыт рамой. И он ехидно так выглядывал из-под неё. А для того, чтобы снять двигатель, нужно было расклепать цепь. Замок цепи, как и многое в то время, являлся дефицитом. Устранить этот недостаток можно было, только лишь переварив раму. А у ИЖ-ПС она закалена, и подвергать её термической обработке нежелательно, так как конструкция потеряет жёсткость. Тем не менее, моторокеров это не смущало, рамы варили и переваривали.

«Явы» имели другие недостатки, но, в совокупности, минусов имели примерно столько же, как и «ИЖи». В частности, слабым местом «Яв» была коробка передач. Подшипники промежуточного вала были латунные или, на более новых моделях, игольчатые. Они были ненадёжные, быстро изнашивающиеся, дефицитные. Ремонт был трудоёмкий. Вилочки переключения передач при малейшем перекосе или излишнем усилии сразу ломались. Левый и правый поршни были невзаимозаменяемые, коленвал массивный, на левый и правый не разъединялся. Посадочные места поршневых пальцев в поршнях имели большую величину натяга. Вставить палец в поршень можно было, лишь нагрев последний в кипятке. Верхний подшипник шатунной шейки имел игольчатый подшипник без сепаратора. Для установки поршня нужно было сначала наклеить на смазку типа солидола иголки в шейку. Затем поршень, нагретый в кипящей воде, предстояло вместе с пальцем быстро установить в шейку, не уронив из неё иголочки. Все сопрягаемые детали не должны иметь зазора между собой. В случае неосторожного движения, например, если дрогнула рука, перекосились иглы или поршень остыл, все операции приходилось выполнять заново.