Я-то? Вятский! Издание второе, исправленное и дополненное

По просьбе мамы Бряндин подготовил и переслал запрос и отношение в военкомат о необходимости возвращения специалистов сельского хозяйства в колхозы и совхозы для их укрепления. Естественно, что конкретно шла речь о моем отце.

Отец вернулся домой в апреле 1948 года.

Помню, что в подарок он привез нам попробовать белый жмых. Я уже оканчивал второй класс. Мне было 10 лет.

Медяны

Сначала мои отношения с отцом были натянутыми. Даже мать говорила мне: «Ты почему не зовешь отца папой?»

Я не знал, что ответить. Сближение произошло постепенно. Я почувствовал его заботу обо мне.

Отец брался за любую работу. Появилось больше денег на еду. Купили козу.

Когда начались летние каникулы, мне пришлось иногда пасти коз. Утром, в определенные минуты, по очереди, владельцами формировалось козье стадо, и хозяева по очереди его пасли.

Волею судьбы директор Бряндин поставил отца бригадиром над десятью пленными немцами, отправленными в помощь совхозу. Бригада была отвезена в Костяву на заготовку сена. Брат Коля частенько ездил к отцу. Немцев кормили по тем временам достаточно хорошо.

Выполнив задачу заготовки сена, отец с пленными вернулся в совхоз, где немцы квартировали в домике барачного типа без охраны. Иногда они спускались к Чахловице и купались с нами в одном омуте.

Однажды немцы посадили мальчишек на плечи и стали играть в конный бой. Шум, хохот. И тут вдруг Венька Черепанов опоносился, после чего немец его скинул и обозвал «Хлюпий бик»!

Летом на каникулах отец предложил мне поехать с ним в город. Нужно было доставить совхозную корову на мясокомбинат. Утром мы сели на телегу, к которой была привязана корова, и тронулись в путь. Проехали деревни Опушни и Пестовы.

В селе Цапели выехали на Московский тракт.

Отец интересно и даже вдохновенно, но коротко пересказывал содержание книг, которые я еще не читал.

Так, книга «Наследство блюдолиза», переведенная с французского и изданная на русском языке в 1887 году, поразила меня своим названием. Интересной новостью для меня было и содержание книги Алексея Толстого «Князь Серебряный».

Дело шло к обеду. У отца возникла мысль перекусить. Он решил побаловать меня парным молоком. Чтобы подоить корову решил отвести её подальше от дороги.

Отвязанная от телеги корова, видимо оставленная на секунду без внимания, повернулась и пошла домой. Сначала шагом, но, когда отец бросился к ней, перешла на рысь.

Погоня продолжалась около километра. Случайный, но догадливый мужик, увидев погоню за коровой, перекрыл корове жердью дорогу. Тут её и перехватил отец.

Перекусывать после этого ему расхотелось. И мне тоже.

С началом зимы отцу предложили поехать в Медяны. Это деревня в Юрьянском районе, где в полутора километрах от неё находилась молочная ферма, принадлежащая совхозу в Сосновом.

Меня хорошо завернули в ватное одеяло и посадили в сани рядом с козой. Доехали без приключений.

В нашем распоряжении был небольшой крестьянский дом с русской печью. Коровник находился рядом с домом.

3 класс

Меня взяли в третий класс Медянской средней школы. До школы примерно километра два по заснеженной проселочной дороге. Ничего потрясающего в классе не было. Ребята одинаковые, не запоминающиеся.

После школы вставал на лыжи и изучал окрестности фермы. Было много заячьих следов. Начитавшись писателей Житкова, Пришвина и Чарушина пытался разобраться в заячьей жизни по следам.

Скидки, сдвойки, лежки – эти характеристики заячьих следов сначала не поддавались определению, но, когда однажды днем по следам спугнул зайца с лежки, вспомнил о самотыке.

Материала для её восстановления не было. Сделал лук из можжевельника (вереса). Но изготовить наконечник для стрел стало неразрешимой проблемой. Идеальным наконечником среди бахтинских мальчишек считалась пуля калибра 7,62-мм с выплавленной сердцевиной. Наконечник из жести невозможно идеально закруглить без точильного станка, так же, как и трубочку, снятую с перьевой ручки.

Таким образом, мне не удалось покормить маму и папу зайчатиной.

Коровник начинался с хранилища сена. В этом очень большом помещении, где хранилось сено, поселилось огромное количество мелких птичек, овсянок. Когда они, испугавшись меня, подлетели к окнам и стали биться о стекла, в помещении стало темно. Я вышел из хранилища.

Весной отец получил новое распоряжение. Переехать в Киров на Филейку в другое подсобное хозяйство и на другую должность.

Благословенная Филейка

Вот и Филейка.

Филейка – это мясо на задних ногах коровы и поселок деревенского типа, расположенный на левом берегу Вятки.

Неухоженная дорога на Филейку по высокому берегу вела от города. Позднее на полпути был построен Большой трамплин, в котором для приземления спортсмена после прыжка используется подготовленный склон левого берега Вятки.

Помню, как радовался с одноклассниками зимой, когда подойдя к стройке, увидел лестницу под разгонной частью трамплина, а когда рассмотрели лифт для подъема прыгунов на стартовую площадку, – позавидовали летающим лыжникам.

Затем дорога проходит через деревню Курагины к поселку Филейка.

Высокий левый берег Вятки снижается к руслу одноименной небольшой речушки Филейки. Через эту речку – капитальный мост в сторону деревни Куртеевы.

Оказывается, что до 1917 года к поселку Филейка относились все постройки, находившиеся примерно с полтора километра вдоль реки от моста в деревню Куртеевы по обеим берегам Филейки в направлении к городу.

На левому берегу была построена Успенская церковь, здесь же находилась келья отца Стефана и каменная гостиница для гостей, в которой в советское время оборудовали заводскую поликлинику.

Один из эвакуированных в Киров перед войной из Днепропетровска заводов начал работать под номером 32.

Для рабочих завода строились бараки. Был застроен бараками и участок от учрежденной заводской поликлиники с выходом из них прямо на дорогу к заводу.

Этот вновь застроенный участок стали официально называть поселок Северный. Этот адрес был и у наших домов, только под другими номерами. Дома стояли на берегу оврага, по дну которого текла Филейка.

Поселились мы на втором этаже только что построенного дома, – квартира из двух комнат и кухни. В одной комнате Кочуровы: муж, жена и ребенок. В другой – все наше семейство.

«Ж» и «М» на улице, – деревянное двухсекционное заведение общее на два дома. Еще до нашего переезда между оврагом и домами кроме туалета были построены сараи для коров и коз. Отходы людей и животных спускались в реку.

Из окна нашей квартиры на горке видна заводская поликлиника.

Второй жилой дом одноэтажный трехквартирный дореволюционной постройки. Два его окна заметны на старинной фотографии (на снимке вдали от аллеи виден торец одноэтажного дома со светлой крышей).

К нашему переезду на левом берегу Филейки уже не было ни дамб, ни трех рыбных прудов и леса. Дамбы прорыты, с прудов спущена вода, лес вырублен.

Другой, правый очень высокий берег оврага, имел крутой склон, поросший лесом из елей и пихт.

Из-под склона били родники, которые когда-то монахи использовали для разведения рыбы в трех прудах.

Мы для хозяйственных нужд воду брали из ближнего к домам родника. Мать посылала меня за водой по два-три раза в день.