Крылья для демона

– Доем, и пойдем – ладно? – уточнила Дашка.

– Ладно. – Артем отвернулся в сторону саксофониста. Зал заполнился, компании по-деловому стучали вилками, вплетается в сигаретный дым английская речь. Дядечка за соседним столом машинально теребил окладистую седую бороду, глаза бегут по газете. Пивная кружка ополовинена, над янтарной жидкостью колечки пены. – Томас!

– А? – не поняла Дашка.

– Это Томас, – Артем кивнул в сторону бородача. – Живет в «Версале», но жрет, скупердяй, здесь. Да и «мочалки» в казино дорогие… Думаешь, газетку читает? Ага, ждет любительниц халявного английского. – Мужчина заметил внимание, вскинул ладонь:

– Хай!

– Хай, Том! – Артем приторно улыбнулся. Шепнул скатерти. – Педофил… – Дашка сосредоточилась на мороженом, стараясь не смотреть на американца. За спиной засмеялись. Быстро прошла официантка, поднос прилип к руке: графинчик «беленькой», рюмки, чужеродно таращится зубочистками тарелка с «канапушками». Секс бомбу Анжелу не узнать среди одинаковых белых блузок – ягодицами не покачаешь. Чего изволите-с? Спасибо-с…

– Все! – Дашка аккуратно сложила ложечку. – Пойдем? – Пальцы нащупали альбом.

– Пошли, – Артем помог встать, неуклюже затолкал стул под стол. Взвесил на руке куртку, но одевать не стал. Напомнил. – Сумку не забудь. Как ты без учебников? Мамка заругает.

– Папка – у нас ругается папка. А мать дерет.

– Да ну! – не поверил Артем.

– Потом сама плачет, – поспешила уточнить Дашка. Ей стало неудобно, что она так запросто про мать.

– Все равно… – Артем пожал плечами; неловко, по-пионерски, обнял за талию. Дашка замерла, на всякий случай, но через силу прошипела:

– Руки! – Ладони-лопаты будто не было – кисть вскользь ушла в карман.

– Помочь хотел, – оправдался Артем. Дашка затолкала альбом в сумку, повесила через плечо. «Трус! Ой, дура-дура! – Она раздраженно закусила губу. – И как теперь? Сама полезешь на прощание целоваться?». Некстати из-за плеча спросили:

– Уже уходите?

Конечно это Анжела: глаза насмешливо проклевывают Дашку.

– Вот, проводить… – Артем, будто нашкодивший кот, кивнул в сторону моря. «Топить, что ли собрался?». Анжела недвусмысленно заметила:

– Зря. Мы сегодня до двух.

«До двух она, мышь сисястая. А вот тебе!».

– Тём, пошли – опоздаем! – Дашка театрально вцепилась в своего мужчину, нетерпеливо потянула на выход – будто в спальню…

Не удалось. Под восторженный иностранный гвалт снизу выкрикнули.

– Артем! – Кавалер остановился, выпятив челюсть.

– Шлема?

По ступенькам «взлетел» блеклый тип – волосики прозрачные, как паутина. Интеллигентские очочки сползли на самый кончик «утиного» носа. Зеленая водолазка в катышках, драные джинсы. Ботинки из желтой замши, подошва толщиной в два пальца. Как он их поднимает? Как-то сразу Артем выдвинулся вперед, загородил Дашку, она услышала лишь скользкий разговор.

– Отдыхаете? – крысиная мордочка Шлемы любопытно высунулась.

– Перекусили, – уклонился Артем.

– Что так рано? – блеклый, казалось, истинно расстроился. Прыщаво предположил. – Или уже договорились?

– Шлёма! – спина Артема завибрировала.

– Да, ладно ты – не кипятись! – блеклый грамотно спрыгнул со скользкой темы. Забил ее предложением. – Оставайтесь. Питер угощает. У него, оказывается, земеля на «Тикондероге». Притащил сюда дюжину пендосов. Оставайтесь! – Маслянистые глаза снова ощупали Дашку. – Пусть студент порадуется.

– Студентка, – оскорбилась Дашка.

– Студентка, – Шлема ласково улыбнулся. – Извините!

Артем дежурно представил собеседника:

– Даша – Вова Шлюмкин, Вова Шлюмкин – Даша.

Блеклый протиснулся между Артемом и перилами, перед Дашкой возникла холеная белая ручка с пальцами пианиста, наманикюренные ноготки блестят бесцветным лаком.

– Вова!

– Нет, я Даша, – фыркнула девушка, но руку пожала. Мягкая кисть – будто без костей.

– Шлюмкин – это псевдоним, с моей рязанской фамилией лишь поросят кормить, куда там в галереях…

– Шлёма у нас фотограф, – перевел на человеческий Артем.

– Слава богу, не у вас! – хихикнул блеклый. – А Дашенька, простите, на кого учится?

– Артем, – Дашка грубо проигнорировала вопрос, блеклый ей не понравился, – я опоздаю.

– Извини, Шлёма, мы пойдем, – кивнул Артем. Блеклый состроил капризную мину.

– Не гоните, молодежь. Город маленький, везде успеете. Полчаса. – Он показал меж пальцами мизерный промежуток времени. – В конце концов, Олежек довезет.

– На Океанскую? – усмехнулся Артем. Шлема присвистнул:

– На Океанскую? – поморщился, махнул рукой. – Да и фиг! – довезет до Океанской, не развалится. Посидите с нами? – Дашка уцепилась за край Артемкиной куртки, внизу, у гардероба толкались американские матросики: панамки, бушлаты, сытые рожицы с баклажанным отливом. Шлема коснулся ее локтя. – Дашенька, надавите на своего дикаря. Посидим, поржем – пендосы, когда пьяные забавные. Хотите, уговорю целого капитана «Катюшу» спеть?

Дашка уткнулась подбородком в растянутый ворот свитера, покосилась на Артема. Шлема поймал интерес, вмиг оказался выше Дашки, потянул ее в зал. Она промямлила, оглянувшись на Артема:

– Ну, если на полчаса… Вы меня, правда, отвезете?

– Почему «тебя»? – Шлема задрал брови. – Вас! – Осмотрел обоих.

– Не сложилось что ли? – догадался он. – Тогда, сам бог велел не торопиться.

Тут Дашка ощутила, что стремительно краснеет, кончики ушей загорелись – того и гляди пыхнут. Воображаемо запахло паленым волосом и репутацией.

– Это не ваше дело, – нашлась она, спасая остатки приличия.