Дверь задергалась:
– Подождите, я сейчас… Миша, ну, хоть ты угомонись! – Артем дернул на себя…
Крохотная комнатушка: диван застелен сереньким застиранным бельем, допотопная «стенка» жрет остатки пространства, пыльные книжки. На полу – обглоданный молью ковер. Всюду игрушки и детские вещи. Рядов поморщился.
– Под себя ссыте, что ли? – зажал пальцами нос. Крохотная женщина застыла посреди комнаты, прикрывая платком ночную рубаху. Мальчик лет трех – глаза на пол-лица – взъерошенный, в пятнах зеленки сжался у торшера. Ромка прикрыл дверь, женщина потемнела.
– Виталя…
– Слышали уже, – буркнул Рядов, расстегивая барсетку. Женщина обреченно смотрела, как он разворачивает листок. Мишка подполз к матери, обхватил ее ноги, она присела, виновато глянула снизу вверх.
– Простите, он маленький – боится. Вы поговорить?
– Поговорить, поговорить, – Рядов протянул бумагу. – Читай!
– Что это? – она тупо уставилась на документ.
– Собственник квартиры тридцать пять – Моленко Андрей Юрьевич, – «помог» Рядов. – А что ты здесь делаешь – не понимаю!
– Но Виталя договорился!.. – ее губы затряслись.
– С кем? С нами – нет!
Она трепала в руках бумагу, наглаживала Мишку. Вдруг догадалась.
– Вы ему позвоните – есть телефон! Это, наверное, недоразумение!
– Умница, – восхитился Ромка. Между прочим, взял из горы грязной посуды кухонный нож. Повертел его в руках. – Откуда дикость такая?
– Что вы… ребенка напугаете! – она прижала Мишку. – Вы позвоните.
Ромка бросил ножик обратно, пирамида посуды покатилась и рассыпалась со звоном.
– Ма-а! – мальчик сжал кулачками мамкину рубаху.
– Прекратите! – она поднялась, попробовала их вытеснить, малыш разревелся.
– Короче так, мамаша! Выметайтесь! – Рядов ловко подхватил документ, потряс им перед глазами. Обернулся на товарищей. – Выносим! – Артем сорвал с вешалки ворох одежды: драповое пальто, детскую курточку и варежки. Пнув дверь, вывалил в коридор.
– Не смейте! – заголосила она.
Ромка столкнул ее на диван.
– Молчать, придавлю! И гаденыша твоего!
– Мама!!! – Мишка вцепился в его штанину. Ромка закинул мальчика к матери.
– Лежать, бл! Берегите целки!
– Позвоните Витале! – не унималась она. Бросилась к комоду, нервно выдернула ящик, перевернула. В хламе обнаружился огрызок тетрадного листа. Женщина затрясла им. – Вот, позвоните! – Рядов равнодушно рассмотрел корявые цифры – порвал, обрывки полетели ей в лицо.
– Знать не знаю никакого Виталю. Захочет, пусть ищет Моленко – ему пояснят, а надо – спросят.
– Будьте людьми, ведь мальчик маленький… на улицу. Я заплачу, сколько надо, скажите!
Рядов с усмешкой оглядел ее с ног до головы.
– Собой что-ли? Откуда у тебя деньги, чума?
– Я заплачу!
– Уплочено, мамаша! – Ромка и Артем вздернули печку, бросили ее на одежду, коридор загрохотал.
– Не надо! – взмолилась она. – Нам пойти некуда…
– К Витале! – посоветовал Ромка. Отправил в коридор посуду. Мишка, растирая слезы, попробовал ударить самосвалом. Щегла оттолкнули.
– Не лезь! – ее столкнули на пол. – Коза, приподнимись! – Выволокли диван. Рядов опрокинул «стенку», зазвенело стекло.
– Не надо, ради Бога, не надо. Позвоните….
– Вот к Богу и езжай – он добрый, – съязвил Артем. Женщина поймала его глаза, Артем вздрогнул, не в силах отцепиться от черных зрачков. Ваза выскользнула, рассыпалась блестящими кубиками, а воздух липко налился в уши. Однако в голове отозвалось:
– Поеду! За тебя замолвлю – обманул ты меня… – Детский визг вывел из ступора, Рядов отрывал от матери сына:
– Уймись, сученок!
Артем проморгался, подошел, женщина забито отшатнулась, посмотрев насквозь.
– Что ты сказала? – потребовал он.
– А?.. – не поняла она, машинально завернула паспорт вместе с иконкой в носовой платок и спрятала на груди.
– Кому замолвишь? – надавил Артем. – Шугаешь? Передай Витале – глаз на жопу натяну, если сунется. – Женщина сплела пальцы, заломила руки. Артем попытался переорать детский рев. – Не молчи! – Она испугано заморгала. Артем не унимался. – Так и скажи своему петуху – поняла? – Поняла?! Передашь?!!
– Да, – она обреченно кивнула. Боль скрючила ее, и женщина, осев, заплакала. – Я передам…
* * *
Участковый нервно кусал губы. Фуражка сбилась, высокий лоб блестит капельками пота. Слесарь, исполненный пролетарского пофигизма, меняет замок. Понятые затравленно косились то на милиционера, то на женщину с ребенком: Мишка блажить перестал – размазывал сопли и жался к матери. Робко пробирались меж тюков и мебели случайные соседи.
– Распишитесь, – участковый протянул планшетку.
– Здесь? – женщина затравленно посмотрела на служителя закона.
– Ниже! – буркнул тот, ментовский палец ткнул в галочку.
– Простите, у вас не будет ручки? – спросила женщина у понятого, грузного дядьки с красной сеткой капилляров на лице. Он молча отдал дешевую ученическую ручку с обгрызенным концом. В положенном месте появилась крохотная подпись. Женщина будто повисла в воздухе. – Все?