Последний русский

– Что? – спросил я, ещё до конца не проснувшись. Ночью-то поспать почти не удалось.

– Вставай. – Гелла резко села на кровати. – Нам нужно поговорить.

Ну нужно так нужно. Быстро встал и принялся собирать по каюте свою одежду. Вчера после знакомства баронесса пригласила меня в свою каюту, чтобы поговорить о том, как она может отблагодарить меня за спасение. Пока шли с ней по коридору, из которого шустрые дроиды уже убрали останки пиратов, я не сводил свой взор с, так сказать, нижних девяноста баронессы. Красивая девка, ничего не скажешь. Аж дыхание перехватывает. Едва дверь каюты закрылась, как мы с ней в едином порыве набросились друг на друга. Не могу сказать за баронессу, но от себя такого я точно не ожидал. Как мы с ней оказались голыми в постели, я вообще не помню. Самое удивительное, что Гелла оказалась девственницей. И это при том, что была уже три года замужем. На мой вопрос, как такое возможно, она печально пожала плечами и ответила:

– Мой муж очень любил мальчиков. Вернее, это мальчики любили его и по-разному. Ну, ты понимаешь, о чём я. А до меня ему и дела не было. Наш с ним брак – это желание моего дяди и его отца для укрепления связей между нашими семьями и ничего более.

Мы буквально тонули во всепоглощающей страсти, раз за разом испытывая невероятное наслаждение. Спустя несколько часов безумства мы наконец-то утомились и совершенно без сил уснули в объятиях друг друга. И вот теперь такое пробуждение.

Гелла ждала меня в примыкающей к спальне гостиной.

– Вик, пообещай мне честно ответить на мой вопрос. – Моё имя показалось ей слишком длинным, и она его сократила.

– Спрашивай, – я пожал плечами, – если смогу, то отвечу.

– Скажи, Вик, ты – русский?

Оп-па, вот это заявление. И где я прокололся?

– Да, я – русский, – ответил я. – Но откуда ты это узнала? Не думал я, что в Содружестве о нас вообще знает кто-то, кроме аграфов.

– Ты прав. О вас знают единицы. А я поняла, что ты русский, очень просто. Ты говорил во время… ну, ты понимаешь, а мой искин, – она кивнула на браслет на запястье, – проанализировал твою речь и выдал результат, что это русский язык.

М-да, прокол с моей стороны.

– Элька, что за фигня? – мысленно обратился я к симбиоту.

– Не, а что сразу Элька? – возмутилась та так же мысленно. – Чуть что, так Элька виновата. Я, между прочим, не контролирую твоё тело. Я всего лишь помощник. Так что следи за базаром сам.

– Теперь ты знаешь, кто я. И что дальше? И откуда вообще в твоём искине знание русского языка? – обратился я к Гелле.

– У меня есть для тебя послание. Когда-то давно одного моего предка русские спасли из плена. В знак благодарности он согласился сохранить послание и ещё кое-что для тех русских, что придут потом. Сменилось много поколений, и это послание и посылка стали частью истории моей семьи. Реликвией, которую передают из поколения в поколение. Если ты действительно русский, то ты поймёшь, о чём идёт речь. – С этими словами она прикоснулась к браслету искина, и в воздухе передо мной развернулось объёмное изображение.

Молодой парень в потёртом камуфляже, тельняшке с голубыми полосками под ним и в голубом берете смотрел мне прямо в глаза.

«Если вы видите это сообщение, значит, для нас ещё не всё потеряно. Я – старший лейтенант Скворцов Илья Михайлович. 31-я гвардейская десантно-штурмовая бригада ВДВ. По приказу полковника Никанорова мы вместе с сержантом Фаритом Гарифуллиным и рядовым Павлом Матвеевым перед самым ударом по Москве вывезли Реликвию из города. Фарит спрятал её у себя на теле и сверху надел броник. Мы направились в сторону Уральских гор, где, как мы знали, остались отряды Сопротивления. Мы успели отъехать от города почти на полторы сотни километров, когда нас засекли с патрульного дрона и обстреляли. Паша погиб сразу, а нас с Фаритом контузило. Так в бессознательном состоянии мы и попали в плен к ушастым. Что было дольше, мы не знаем. Очнулись уже на борту пиратского рейдера. Как нам рассказали, нас вытащили из обломка аграфского транспорта. Мы находились в криокапсулах больше двадцати лет. Когда аграфы нас взяли, они забрали всё наше снаряжение и оружие, но Реликвию оставили, посчитав не достойной их внимания и не опасной. Глупцы, они даже не подозревали, что все их корабли и вся их мощь ничто по сравнению с ней. Всё это время Реликвия была с нами. Нам удалось вырваться из пиратского плена и прихватить с собой одного паренька. Он поклялся, что передаст послание и Реликвию первому же русскому, которого встретит. Реликвия находится в кофре, замок которого закодирован. Чтобы вскрыть его, надо громко по-русски обложить его по матушке. – Старлей хохотнул. – Если ты действительно русский, то сможешь сделать это без труда. Вскрывать любым другим способом кофр не советую. В нём заложена капсула с антивеществом, так что снесёт всё в радиусе десятка километров. В кофре установлен мини-генератор стазис-поля, так что Реликвия будет в сохранности много веков. Это всё, что я хотел сказать. А нам пора. – Камера немного отъехала, и стало видно, что рядом со старшим лейтенантом стоит ещё один десантник в таком же видавшем виды комке и с голубым беретом на голове. – Мы решили начать диверсионную войну против эльфов. Благодаря нашему другу у нас есть фрегат и мы прошли полный курс обучения управления им. Так что прощайте. Надеюсь, всё было не зря. Будем жить, ребята! Наше дело правое! Враг будет разбит! Победа будет за нами! Никто кроме нас! За ВДВ!» Оба десантника синхронно вскинули ладони к беретам. Камера отключилась.

– Где то, что они оставили? – неожиданно хриплым голосом спросил я. В горле стоял комок. Смутно, где-то в глубине сознания я догадывался, ЧЕМ именно является эта неведомая Реликвия.

– Они оставили моему предку небольшой контейнер, который находится в главном храме на нашей родовой планете. Так что, если он тебе нужен, то придётся лететь со мной. – Гелла смотрела на меня с какой-то надеждой во взгляде.

А я усиленно думал. С одной стороны, предложение хорошее. Да и, если честно, расставаться с Геллой не хотелось, но с другой, удалённость системы Арилии от основных трасс и от систем аграфов делали её малопригодной в качестве базы для рейдерских операций. Так что если я и полечу туда, то точно не в ближайшее время. Так и сказал об этом баронессе, чем её расстроил. Ну а контейнер лежал несколько веков в храме и ещё полежит пару-тройку лет.

Позавтракав вместе, всё же решили осмотреть пиратский крейсер. За его уже бывшего капитана я не переживал. После выстрела станнером меддроид накачал его какой-то химией, чтобы он был в отключке столько, сколько будет необходимо. Но всё же пришлось приводить его в чувство, после чего он под протокол передал права владения крейсером баронессе ол Арили, а мне – все имеющиеся у него счета. Там, на пиратском крейсере, Гелла и узнала, что совсем недавно овдовела. Голова её уже бывшего мужа плавала в специальной колбе. Пират, опять же под протокол, подтвердил, что это именно он убил Ксария. После этого Гелла с чистой совестью прострелила ему башку из бластера. Колбу с головой бывшего мужа она забрала с собой, чтобы отправить её потом вместе с признанием пирата его отцу. Поговаривали, что он тоже каким-то боком связан с пиратами, вот пусть и устраивает разборки.

Трюм тоже принёс сюрприз. В камере для пленников оказалось пятеро кронов, и один из них явно имел какие-то способности. Стоило лишь мне войти к ним, как я почувствовал, что кто-то пытается просканировать мне мозг. Слабенько так пытается, чуть заметно. Для интереса просканировал мозг этого одарённого. Псион он, по сравнению со мной, откровенно никакой. Зато я наконец-то узнал, на каком языке разговаривают кроны. Чуть сдержался, чтобы не рассмеяться. Это был язык Древних. Мы с Брюсом постоянно на нём говорили все те десять лет, пока я у него обучался. Похоже, что в ситуации с кронами Древние решили отметиться, подарив им свой язык. Видимо, ощутив моё присутствие в своей голове, крон вдруг преклонил одно колено, скрестив все свои четыре руки на груди. Его примеру, с непониманием переглянувшись, последовали четверо его товарищей.

– Встаньте, – сказал я на кронском, – не пристало храброму воину вставать на колени перед кем-либо.

– Наша жизнь принадлежит тебе, Наследник, – произнёс тот самый крон, который, по-видимому, оказался главным из них.

Откуда-то в его руках появился крошечный нож, которым он рассёк себе запястье и пролил свою кровь мне под ноги. Остальные кроны сделали то же самое. Я в полном офигении смотрел на этот спектакль. Обернувшись, увидел стоящую за моим плечом Геллу с огромными от удивления глазами и буквально отпавшей челюстью.

– Что? – Я вообще не понимал, что происходит.

– Я о таком даже в легендах не слышала, – поражённо произнесла Гелла. – Знаю только, что это обряд кровной клятвы. Такую клятву кроны дают только Семье и никогда человеку. Да такого вообще никогда не было. Кроны вообще к людям относятся как к неполноценным, но при этом никогда не нарушают данное человеку слово.

– И откуда такие познания о кронах? У них же, насколько я знаю, закрытое общество.

– Я по образованию космосоциолог. Я изучала их общество, правда, что называется, дистанционно, так как на свою планету они чужих не пускают. Ещё не было случая, чтобы кроны не сдержали своего слова.

– Понятно. – Я вновь посмотрел на стоящих в прежней позе кронов, – Ну а с ними-то что теперь делать?

– Если ты не примешь их клятву, то они убьют себя. Так что решать тебе. – Гелла посмотрела мне в глаза. – Но если ты всё же примешь её, то более преданных воинов у тебя не будет.

«Эль, что известно о кронских обычаях?» – Я мысленно обратился к симбиоту.

– А ничего не известно, – раздался в голове, как мне показалось, озадаченный голос Эльки. – Так что, командор, тут уж ты сам как-нибудь.

Вот ведь, блин, незадача. Ладно, что-нибудь придумаем. Попробую довериться интуиции. Как там звучал Кодекс чести русского офицера? «Душа – Богу, сердце – даме, долг – Отчизне, честь – никому!» Вот его и возьму за основу.

– Ваш Дух принадлежит Бесконечности, ваше сердце – звёздам (кроны ещё называют себя «Дети звёзд»), долг – Семье, честь – никому! Встаньте, воины-кроны. Ваша клятва услышана и принята.

Блин, меня просто захлестнул ментальный поток эмоций. Я едва на ногах устоял от восхищения, обожания, безграничной верности и преданности, готовности умереть за меня или растерзать любого, на кого я укажу. Мне даже пришлось выставить ментальный щит. Вновь посмотрев на Геллу, я увидел точно такие же эмоции в её глазах. Вот торкнуло-то девку.

В баронство отправились на моём корабле. Всё же баронесса смогла меня уговорить. Я, Гелла и пятеро кронов, которые сейчас находились в учебных капсулах. Атланские капсулы восприняли их абсолютно нормально. Всё же кроны – это творения атлан. И теперь принесшие мне кровную клятву кроны со всем старанием впитывают новые знания. Так что скоро у меня будет полноценная команда, с которой можно идти в бой.

На Геллу корабль произвёл просто неизгладимое впечатление. Если те же кроны восприняли атланский крейсер как само собой разумеющееся (ну а на чём ещё, по их мнению, должен летать тот, кого признали Наследником?), то она была просто поражена. А уж характеристики повергли её в шок. То расстояние до системы Арилии, которое баронесса на своём корабле, достаточно быстром для Содружества, преодолела за месяц, атланский крейсер пролетит за неделю. Так что у нас с баронессой была целая неделя для того, чтобы отдаться страсти. Вернее, не неделя, а 7 ночей. Дни у меня были заняты учёбой и тренировками. А чтобы моя подруга не скучала, я попросил искина показать ей наши, русские фильмы с переводом на Общий язык. И этот кристалло-бионический истукан, хоть и с интеллектом, не нашёл ничего лучше, чем демонстрировать Гелле советские фильмы о Великой Отечественной войне. Дескать, он военный корабль и фильмы у него военные. Надо сказать, что Гелла смотрела их буквально не отрываясь. На третий день, когда я смывал под душем пот после тренировки в спортзале, искин вдруг потребовал, чтобы я срочно прибыл в кают-компанию. На борту ЧП. Не обсохнув, я быстро облачился в свой комбез и бегом бросился по коридору. В кают-компании на диване лежала Гелла и, уткнувшись лицом в подушку, рыдала.

– Гелла, что случилось? – Я попытался оторвать её от насквозь мокрой подушки. – Искин, твою растак, что здесь произошло?!

– Да ничего особенного, командор, – раздался виноватый голос. – Просто показывал фильмы, а госпожа баронесса вдруг после просмотра последнего зарыдала.

– Та-а-ак! И что ты ей показывал? Надеюсь, не мыльные сериалы?

Искин аж фыркнул в ответ:

– Нормальные фильмы. «Ночные ведьмы» и «А зори здесь тихие».

Гелла подняла зарёванное лицо с подушки и громко всхлипнула. Я нежно обнял её и прижал к себе, гладя по спине. Вместо успокаивающего это возымело обратный эффект. Девушка вновь зарыдала, только теперь в качестве жилетки для слёз была моя грудь. Хорошо, что комбез непромокаемый, а то его можно было бы выжимать. Наконец, окончательно проплакавшись, Гелла отстранилась и, отвернувшись, принялась вытирать лицо платком.

– Ну и что тебя расстроило, моя дорогая? – как можно ласковей спросил я.

Гелла повернулась ко мне, и слезинки скатились из её глаз:

– Они погибли. Они все погибли. Эти замечательные девушки все погибли, – чуть слышно прошептала она.

– Скажи, это всё так и было на самом деле? – спросила она, чуть успокоившись.