Техник-ас

– Алмазов? – удивился Сталин. – Мне докладывали, что на территории СССР нет и не может быть таких месторождений.

– Возможно, в неразберихе Гражданской войны сведения об экспедициях были утеряны, но тот старик рассказывал вполне уверенно. Одно из мест нахождения алмазов находится близ Архангельска, так что проверить будет не так и сложно.

– Вы, товарищ Копьёв, можете вспомнить, где именно были отмечены эти самые месторождения?

– Не с точностью до метра, но смогу, товарищ Сталин. У меня хорошая память.

Сталин отдал распоряжение, и вскоре на столе лежала карта СССР. Карандашом я отметил примерное местонахождение алмазов в Архангельской области и будущий город Мирный[13 - Город Мирный – алмазная столица России. Своим существованием и названием город обязан открытию в 1955 году кимберлитовой трубки «Мир».]. Заодно пояснил, что про Архангельск помню достаточно точно, а вот координаты алмазов в Якутии – только приблизительно.

– Это не проблема. – Сталин задумчиво смотрел на карту, дымя своей легендарной трубкой. – Если там действительно есть алмазы, то отыщем. А этого вашего попутчика вы больше не встречали?

– Нет, товарищ Сталин. Разговор был вечером, а наутро, когда я проснулся, его уже не было. Вероятно, сошёл где-то с поезда.

Меня всегда забавляло в книгах о попаданцах то, с какой уверенностью и точностью они показывали на карте, где есть нефть, золото, алмазы, уран и прочее. Да попросите сотню человек, окончивших школу лет десять назад, показать это всё на карте и, пожалуй, только пара человек что-либо вспомнят. Мне же в своё время довелось недолго послужить под Архангельском, и у нас в полку прапорщик из БАО[14 - БАО – батальон аэродромного обслуживания.], из местных, матерился, говоря, что мы ходим буквально по алмазам, а элементарных вещей купить не можем. От него я и узнал про архангельские алмазы. Ну а про Мирный знал и так.

После этого меня отправили в приёмную ожидать своего главкома.

Уже в машине Жигарев снял фуражку и, достав платок, вытер пот со лба и шеи.

– Ну ты, капитан, и наглец, – покачал он головой. – Так с товарищем Сталиным ещё никто не разговаривал. Он так и сказал, что ты самый нахальный молодой капитан ВВС. Но ты ему понравился, так что цени. Приказано оказать тебе всю возможную помощь. Однако помни, что теперь ты на виду и в случае чего падать будет ой как больно.

А я лишь усмехнулся про себя. Очень скоро, буквально в октябре месяце, когда немцы будут рваться к Москве, генерал армии Апанасенко[15 - Апанасенко Иосиф Родионович (3 [15] апреля 1890 – 5 августа 1943) – советский военачальник, генерал армии (1941). В июне 1943 года И. Р. Апанасенко после многочисленных просьб о направлении в действующую армию был назначен заместителем командующего войсками Воронежского фронта. Выезжал в части и на передовую, руководил частями во время боевых действий. Во время боёв под Белгородом 5 августа 1943 года был убит при авианалёте. Н. С. Хрущёв вспоминал, что пролетел один самолёт, и брошенная им бомба разорвалась далеко, но осколок попал точно в Апанасенко. При нём нашли записку, в которой он клялся в верности Коммунистической партии. Памятный разговор со Сталиным состоялся в октябре 1941 года. Уже в конце разговора Сталин поинтересовался, сколько в распоряжении Дальневосточного фронта имеется противотанковых пушек. Апанасенко ответил (пушек, кстати, было немного). И Иосиф Виссарионович приказал отправить пушки для обороны Москвы. Реакцию генерала присутствовавший при этом Борков, первый секретарь компартии Хабаровского края, описывает так: «И тут вдруг стакан с чаем, стоящий напротив Апанасенко, полетел по длинному столу влево, стул под генералом как бы отпрыгнул назад. Апанасенко отскочил от стола и закричал: „Ты что?! Ты что делаешь?! Мать твою так-перетак! А если японец нападет, чем буду защищать Дальний Восток? Этими лампасами?! – и ударил себя руками по бокам. – Снимай с должности, расстреливай – орудий не отдам!“ Я обомлел. Пронзила мысль: это конец, сейчас позовет людей Берии, и погибнем оба». Однако Сталин конфликтную ситуацию быстро замял и сказал: «Успокойся, успокойся, товарищ Апанасенко! Стоит ли так волноваться из-за этих пушек? Оставь их себе».], командующий Дальневосточным фронтом, будет матом орать на Сталина в ответ на приказ отправить под Москву противотанковую артиллерию. И при этом Сталин не только не отдаст приказа расстрелять дерзкого генерала, но и оставит того в прежней должности и всегда будет ценить.

Моё выступление по радио очень понравилось начальнику Главного политического управления РККА армейскому комиссару 1-го ранга[16 - Армейский комиссар 1-го ранга – высшее воинское звание в Красной армии и Военно-морском флоте СССР для военнополитического состава.] Льву Мехлису[17 - Мехлис Лев Захарович (1 [13] января 1889, Одесса – 13 февраля 1953, Москва) – советский государственный и военно-политический деятель, генерал-полковник (29 июля 1944). 21 июня 1941 года назначен начальником Главного политуправления и заместителем наркома обороны. С 4 по 12 июля 1941 года – член Военного совета Западного фронта. С 10 июля 1941 года – заместитель народного комиссара обороны СССР. По итогам его деятельности на Крымском фронте директивой Ставки № 155452 от 4 июня 1942 года Мехлис был понижен в звании на две ступени, до корпусного комиссара, и снят с поста заместителя наркома обороны и начальника Главполитупра.].

Едва я успел зайти в штаб ВВС, как мне передали, что звонили из Главпура и просили подойти к ним. Получив разрешение от Жигарева, я направился туда. Появился хороший шанс решить один вопрос.

Дело в том, что Гайдар уже несколько раз жаловался, что его не отпускают на фронт в действующую армию. Вот я и решил попросить направить его в формирующуюся отдельную эскадрилью на должность комиссара. Он ведь всё равно не усидит дома и под любым предлогом сбежит на фронт, где и сложит голову, как это было в моём прошлом. А так у него есть реальный шанс уцелеть. Глядишь, и вправит мозги внуку[18 - Внуком Аркадия Гайдара является Егор Тимурович Гайдар – российский либеральный реформатор, государственный и политический деятель, экономист, доктор экономических наук. Один из основных руководителей и идеологов экономических реформ начала 1990-х в России. В 1991–1994 годы занимал высокие посты в правительстве России, в том числе в течение шести месяцев (июнь – декабрь 1992 года) был и. о. председателя правительства. Принимал участие в подготовке Беловежского соглашения. Под руководством Гайдара начался переход от плановой к рыночной экономике, были проведены либерализация цен, реорганизация налоговой системы, либерализация внешней торговли, начата приватизация. Один из ключевых участников событий со стороны правительства во время Конституционного кризиса 1993 года и прекращения деятельности Съезда народных депутатов и Верховного Совета России. Организатор антивоенных митингов во время Первой чеченской войны. Основатель и один из руководителей партий «Демократический выбор России» и «Союз правых сил». Руководитель фракции «Выбор России» в Государственной Думе первого созыва (1993–1995) и депутат от фракции СПС Думы третьего созыва (1999–2003). Принимал участие в разработке Налогового кодекса, Бюджетного кодекса, законодательства о Стабилизационном фонде.].

В Главпуре меня хотел видеть сам Мехлис. Он долго расспрашивал меня о моей, то есть Копьёва, жизни до войны, об учёбе в аэроклубе и жизни в детдоме. Под конец я всё же смог высказать свою просьбу.

– Гайдара? – удивился Мехлис. – Он же неоднократно лечился в психиатрических клиниках[19 - Гайдара демобилизовали из РККА с диагнозом «травматический невроз», который развился вследствие повреждения спинного и головного мозга после ранения осколком шрапнели и неудачного падения с лошади в 1919 году. В анамнезе, «составленном со слов больного», было отмечено, что болезнь проявилась во время сражений с белогвардейцами в Енисейской губернии: «Тут появилась раздражительность, злобность. Появилось ухарство, наплевательское отношение ко всему, развинченность… Стали появляться приступы тоскливой злобности, спазмы в горле, сонливость, плакал». Затем Гайдар неоднократно лечился в психиатрических клиниках. Он постоянно испытывал резкие перепады настроения. Сохранились воспоминания о том, что он несколько раз резал себя бритвой, и только своевременное вмешательство близких и врачей спасало его от неминуемой смерти.]. Его даже из партии исключали в двадцать втором году. Зачем он вам? Как писатель и корреспондент он проявил себя, конечно, очень хорошо, но не думаю, что как комиссар он будет на своём месте. Мы подберём вам надёжного, проверенного товарища.

– Видите ли, товарищ армейский комиссар первого ранга, товарищ Сталин поручил мне сформировать не совсем обычную эскадрилью. И комиссар у нас тоже должен быть не обычный. Я бы даже сказал, с некоторой…

Я замялся, подбирая слова.

– С придурью, – усмехнулся Мехлис. – Ну что же, я вас понял, товарищ Копьёв. Будет вам Гайдар, если, конечно, он сам согласится. Но это уже ваше дело – его уговорить.

Было видно, что Мехлис потерял всякий интерес к разговору.

Решив все вопросы и попрощавшись, я из приёмной Мехлиса позвонил Гайдару домой и сказал, что скоро приеду для важного разговора.

Едва услышав моё предложение, Гайдар издал нечто похожее на вопль индейцев, отправляющихся за скальпами бледнолицых, и едва не пустился в пляс. Пока он носился из комнаты в комнату, собирая какие-то бумаги и вещи, я подошёл к его супруге Доре Матвеевне, которая стояла в дверях кухни и утирала платком слёзы.

– Вы же знаете, какой он шебутной, – обратился я к ней. – Всё равно сбежит на фронт и попадёт в какуюнибудь переделку. А у нас в авиации и дело будет ему по душе, и шансов уцелеть значительно больше, чем в пехоте.

– Он уже собирался добровольцем уйти на фронт, – кивнула она в сторону бегающего из комнаты в комнату мужа. – Это даже хорошо, что он будет с вами, Илья. Он о вас очень хорошо отзывался.

Глава 4

Эскадрилья

В Раменское, где предстояло сформировать и подготовить эскадрилью, приехали уже кое-каким личным составом. Утром на следующий день после награждения и разговора с Мехлисом мне представили восемь лётчиков, которых направили в эскадрилью. Естественно, ни о каком отборе речи не было. Как говорится, бери что дают. Хотя все имели боевой опыт, а кое-кто даже был сбит и прыгал с парашютом из горящего истребителя.

Старший лейтенант Шилов Андрей Никанорович. Летал на И-15, И-16, перед самой войной освоил Як-1, ЛаГГ-3. В последнем бою был сбит и вынужден был прыгать с парашютом. Личный счёт – три сбитых: два Ме-109 и один Ю-87. Награждён медалью «За боевые заслуги».

Старший лейтенант Гуладзе Зураб Ревазович. Летал на И-16, МиГ-3. Личный счёт – три сбитых: один Ме-109, один Ю-87 и один «Хенкель-111». Награждён медалью «За боевые заслуги».

Лейтенант Мищенко Сергей Тарасович. Летал на И-16, И-153, освоил Як-1. Два сбитых, оба Ме-109.

Лейтенант Смолин Фёдор Михайлович. Летал на И-15, И-16, освоил Як-1. Был подбит зенитным огнём. Сажал истребитель на брюхо.

Лейтенант Гоч Николай Николаевич. До войны работал инструктором по лётной работе в Осоавиахиме[20 - Осоавиахим – Общество содействия обороне, авиационному и химическому строительству. Советская общественно-политическая оборонная организация, существовавшая в 1927–1948 годы, предшественник ДОСААФ.]. Летал на И-15, И-153, И-16, освоил Як-1. Личный счёт – два сбитых «мессера».

Младший лейтенант Филонов Яков Александрович. Летал на И-16, Як-1. На счету один сбитый Ю-88.

Младший лейтенант Суворов Виктор Андреевич. Летал на И-16, ЛаГГ-3. Личный счёт – три сбитых: Ю-87, Ю-88 и Ме-109.

Младший лейтенант Шишов Иван Сидорович. Летал на И-16, Як-1. В бою был сбит, выбросился с парашютом. Один сбитый Ю-87.

Народ подобрался боевой. Надеюсь, и оставшиеся пятеро, которые должны прибыть завтра-послезавтра, уже на аэродром, будут не хуже. Увы, но Гайдар к нам пока присоединиться не мог: его отправили на какие-то краткосрочные курсы. Ещё с нами приехал назначенный начальником особого отдела младший лейтенант госбезопасности Данилин Олег Сергеевич. Всё никак не могу привыкнуть к тому, что хоть он и младший лейтенант по званию, но в петлицах у него по три кубаря, как у старлея. Путаюсь периодически.

Да, есть у нас даже свой особый отдел. Мы, как-никак, не абы кто, а 13-я отдельная истребительная эскадрилья. Как сказал Жигарев: «Наслышан я о том, как немцы вопили по радио, что в воздухе тринадцатый. Пусть теперь вопят, что в воздухе тринадцатые».

Стало понятно и то, почему суетиться в штабе ВВС начали ещё до того, как Сталин дал добро на формирование эскадрильи. В том, что так и будет, тот же Жигарев не сомневался. А побегав по кабинетам, оформляя различные документы, я узнал, что, когда Супрун формировал свой полк, все сроки были сорваны, и это вызвало недовольство Сталина. Вот Жигарев и подстраховался, заранее, так сказать, подстелив себе соломки.

Так что приехали мы не на пустое место, а к уже имеющимся техническим службам и пригнанным с завода самолётам. А уж с самолётами Жигарев, можно сказать, уважил. Во-первых, все они были, что называется, бригадирской сборки, то есть собраны с соблюдением всех требований и с особым качеством. Во-вторых, все они были полностью радиофицированы. Сразу стало понятно, что эскадрилья является любимым детищем главкома. Теперь главное – это не подвести его.

Едва я вышел из автобуса, очень сильно напоминающего тот, что видел в фильме «Место встречи изменить нельзя», как на меня буквально налетел не кто иной, как старшина Федянин. Блин, вот сил у человека немерено. Чуть не раздавил меня в своих медвежьих объятиях. Я уже не раз замечал, что в этом времени люди более искренни в своих чувствах.

Старшина вдруг вспомнил, в каком я теперь звании, и несколько смущённо, стесняясь проявленных чувств, отстранился.

– Виноват, товарищ капитан.

– Ты это брось, Кузьмич. – Я сам был смущён таким проявлением эмоций. – Мы с тобой с первого дня вместе, так что…

Дальше я просто не нашёл слов.

За всем этим наблюдали высыпавшие из автобуса лётчики и особист.

– Через тридцать минут общее построение личного состава, – объявил я. – Сейчас всем оправиться, перекурить.

До построения я успел обойти выстроенные в ряд четырнадцать наших истребителей. Красавцы! И окраска соответствующая. Крылья примерно на метр от оконечности сверху и снизу выкрашены в ярко-красный цвет.

– Илья, – неслышно подошёл сзади Кузьмич, – я тут это… Я машину для тебя выбрал. И номер уже нанёс. Твой, тринадцатый. Вот он, – кивнул старшина на стоящий с краю «як».

Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что этот истребитель мой. Я молча обошёл его по кругу, заглянул в кабину.