Хроники Шома

– На всё воля Божья. Так вот, перевёл я его жить в пристройку к храму, которую он быстро привёл в чудесный вид. Кроме работы по хозяйству и уходу за нашим вездеходом вырезает замечательные деревянные иконы, он этому ещё в колонии научился. После освящения, дарит прихожанам и денег не берет. Исправно молится, грехи замаливает, а какие у него грехи, – вздохнул батюшка, – ведь если что и наделал, то не ведал что творил.

Батюшка завершил рассказ и встал с кресла, разминая ноги. Голос у него был красивый, прекрасно поставленный за годы работы в храме и Даниил почувствовал себя в состоянии транса, попав под гипноз опытного пастыря. «Ого» – подумал Даниил: – «сейчас меня будут пытать, знать бы ещё за что».

Батюшка вернулся в кресло и ласково спорил:

– Догадываетесь ли Вы, о чем пришёл поговорить?

– Кажется, да – ответил Даниил, глядя в глаза сидящему напротив хитрому и умному человеку.

Сделав небольшую паузу, чтобы внутренне приготовиться к каверзным вопросам, продолжил:

– Ну а мне, собственно, нечего скрывать, спрашивайте отец Фёдор.

Батюшка ещё разок прокашлялся и аккуратно начал:

– Дело в том, Даниил, что о Вас молва в окрестностях идёт всякая, кстати, и дурная тоже. Вроде как колдовством промышляете, чудеса всякие делаете. Ну, к примеру, девочку умирающую излечили, а про кочергу все в округе знают. Сеня – тракторист её по всему району возил и даже в храм принёс, балбес, тьфу, тьфу!

Он перекрестился и добавил с лёгким нажимом:

– А чудеса творить, так это промысел божий, а не смертного.

Даниил воздел театрально руки к небу и возопил:

– Господи, да что же это такое! Девочке только сбор травок и заварил, да рядом посидел, музыку послушали, она успокоилась и потом почти две недели в больнице лечилась. А кочерга – ну так она из железа совсем плохонького сделана, в огне забыл – она и скукожились вчистую. Не занимаюсь я колдовством, только травки иногда собираю, вот и Вам, отец Фёдор, в чай положил без всякого умысла, однако. И вообще, не делай людям добра, а то инквизиция придёт, на костёр отправит…

Завершив тираду и изобразив отчаяние на лице, Даниил устало опустил глаза в пол, сдерживая себя изо всех сил, чтобы не расхохотаться. Подумав, встал, открыл ноутбук и быстро нашёл те записи, которые помогли ему в ту дождливую ночь спасти ребёнка. Несколько минут в избе царствовали латиноамериканские барабаны, потом Даниил остановил проигрыватель и вопросительно посмотрел на собеседника.

Батюшка заёрзал и даже смутился немного:

– Ну что Вы говорите, ну какая в наше время инквизиция? Только о покое в своём приделе забочусь. Посудите сами, как Вы тут поселились, в деревне ни одной серьёзной драки с поножовщиной не случилось, народу приезжего сильно прибавилось, а в соседних деревнях, ну во всем как эта, всё по-прежнему осталось и даже хуже стало. В храм из вашей деревни больше десяти человек ходить стали на богослужения, говорят, что Вы им насоветовали. Трое мужиков вообще пить бросили! Где же такое видано. Нечисто дело, говорят люди, вот и пришёл я к Вам познакомиться, поговорить, понять, что людям сказать, ежели спросят.

С чувством выполненного долга Батюшка откинулся в кресле и поднял глаза к небу.

Даниил мягко посмотрел на собеседника и подумал: «А ведь прав он в чем-то. Спокойно как-то в округе, не иначе как потому, что элементалей, людей будоражащих, употребил на закуску. Ведь чуял, что заметят его странности, а всё равно жил по собственному разуменью, теперь вот надо отмазываться, чёрт побери». Он вздохнул, и ответил смиренно:

– Батюшка, не знаю я, что тут происходит. Я ведь просто устал от работы и суеты города, вот и решил побыть на природе, никому не мешая. Родня мне помогает, проблем особых нет – вот и живу тихо, по лесу и полям брожу, у огня в плохую погоду и в холода дремлю. Сами знаете, люди, ну так устроены, если беда случилась, им хочется чтоб хоть словом поддержал кто, вот и приходят сюда, в дом на краю деревни. А я что, не доктор ведь, кому врача посоветую, кого в церковь отправлю, к Вам, душа то в Вашем ведомстве обслуживается. Ну и помогаю, чем могу, например, внушением, что совсем плохо будет, если пить дальше будешь, вот некоторые и бросили и в храм пошли. Могу травок сбор дать, ну так это вроде церковью не запрещено. И вообще, я ведь не атеист, просто некрещённый и не хочу ни к какой церкви примыкать, хочу быть самим собой, – закончил речь Даниил и подумал: «Ну и зачем я напоследок такое залепил…»

В голове он услышал привычный ровный голос Сашо:

– Ну как, получается врать, не обманывая? Умеешь, однако. Но ты правильно делаешь, не надо лишнего о себе говорить.

– Ага, а у меня, можно подумать, есть варианты, ляпну чего не того, мало ли фанатиков в мире – ответил он Сашо, к счастью тихо и не очень разборчиво.

Поняв, что батюшка частично его услышал, добавил громко, обращаясь к тому и глядя в глаза:

– Простите, отец Фёдор, иногда заговариваюсь, совсем уже старый видно стал.

Батюшка понял произнесённое по-своему, и начал убеждать Даниила:

– Не о чем Вам, Даниил, беспокоиться, нету здесь не то что фанатиков, но и глубоко верующих, что бы какое злодеяние совершить над пожилым человеком, который тихо живёт и никого не трогает.

Сашо со своей стороны добавил:

– Если будет реальная опасность, то я тебя предупрежу, не надо волноваться.

Батюшка, видя замешательство, быстро добавил:

– Не волнуйтесь Вы так. Вон, вижу, даже побледнели чуточку. Я только потолковать заехал, смущенье у людей рассеять надо.

Сашо тут же продолжил:

– Не всё он говорит, боялся он, что к тебе народ начнёт ходить. Только секты ему не хватает.

От такого стереоэффекта Даниилу поплохело малость, он затряс головой и предложил батюшке ещё чашечку чаю с печеньем. Тот обрадовался смене темы и, улыбаясь, согласился. Чувствовалось, что он успокоился, увидев интеллигентного образованного человека, а не колдуна, а то и ещё хуже потенциального проповедника чего-нибудь безобразного. Напряжение ушло и два немолодых человека, усевшись в кресла за маленьким низким столиком, пили чай из приличного размера чашек и беседовали, как будто давно знали друг друга.

За чаем они разговорились, и чёрт дёрнул Даниила ляпнуть что-то вроде:

– Не делай людям добра потому как могут и в морду плюнуть.

За что и получил квалифицированную отповедь от батюшки, который был искушён в подобных беседах не то что Даниил, который, однако, не удержался и выложил собеседнику любимый тезис:

– Если ты полагаешь, что сделал добро и ждёшь ответных действий или хотя бы благодарности, то ты всего лишь оказал платную услугу. А понятие зла – вообще выдумка от лукавого… – ожидая, что батюшка заведётся и вступит в дискуссию.

Но ничего не произошло, отец Фёдор спокойно пил чай и улыбался. Поставив чашку на стол, он добродушно заметил:

– Я ожидал что-то подобное услышать и это, конечно, ересь, но не опасная, с ней можно смириться.

Подумав, он продолжил:

– Вы понимаете добро на уровне человека. Для Вас добро то, что человеку хорошо, а у Бога свой аршин и его понятие о добре – духовные, связанные с вечными ценностями, а не с мирской суетой. Ну а зло – так всё, что идёт от Сатаны и есть зло.

Даниил удивился, насколько легко батюшка отмахнулся от проблемы, которая казалась ему весьма интересной и достойной обсуждения, но решил не продолжать и предложил:

– Не следует ли нам позвать Кузьмича, чаем напоить?

Отец Фёдор покачал головой:

– Не следует. Кузьмич никогда и ни к кому в дом не заходит, так уж повелось, да и мне пора, припозднился я, ещё дела по пути есть – и решительно встал.

Даниил проводил батюшку до машины, у которой на траве, раскинув руки и ноги, сладко спал богатырским сном Кузьмич. Почувствовав, что на него смотрят, Кузьмич мгновенно проснулся и вскочил легко, как юноша и, потянувшись так, что затрещали суставы, вопросительно посмотрел на подошедших к нему мужчин.

Батюшка ласково сказал:

– Поехали домой, Кузьмич, мы очень хорошо поговорили.

И они уехали, оставив за собой огромный шлейф пыли.

Кто ты, Сашо?