Невероятная мистика

Владимир, будучи человеком отзывчивым, опытным, понимая, что как-то надо привести несчастного друга в чувство, молча показал своей супруге глазами на холодильник. Та понимающе кивнула, и вскоре на столе появилась пузатая бутылка армянского коньячка с пятью звёздочками, рюмочки, тарелочка с тонкими жёлтыми лимонными кружочками.

Приобщение несколько раз к целительной жидкости янтарного цвета, дало положительный, расслабляющий эффект. Скованность пропала и наконец, вдовец смог заговорить.

– Вы представляете, сегодня ночью ко мне моя Зинаида приходила, – произнёс глухим голосом, сосредоточенно, глядя перед собой.

– Какой кошмар! – воскликнула хозяйка, прижав руку к груди в области сердца. – Как же она из могилы-то смогла выбраться?!

После этих слов женщина резко поднялась, крутанулась, зацепив краешек столешницы, и бросилась в сторону прихожей. От внезапного толчка посуда на столе тревожно зазвенела, а бутыль чуть не опрокинулась.

–Ты куда, катастрофа! – крикнул вслед жене, озадаченный супруг.

– Двери запереть! – послышался шум задвигаемого засова. – Чтобы и к нам покойница не пришла. Не к добру же это!

– Тьфу ты, баламутка. Да ты не беги впереди телеги-то сломя голову. Выслушай сначала человека, – сказал с нотками облегчения Владимир.

– Не из могилы она выбралась, а во сне приходила. – продолжил свой рассказ Иваныч. – Приснился сегодня такой удивительный сон, что не отличишь видение от действительности. А в нём моя Зиночка, ругается на меня почём зря. А я ей слова поперёк сказать не могу. Костерит меня, на чём свет стоит, за то, что я её любимого кота в старой бане запер! Говорит, животина там уже изоралась вся, а тебе и дела нет. И во сне я вспомнил, а ведь и вправду, когда её надо было обмывать, именно в баньку за старым тазом ходил. А Васька-то всегда, как хвостик, за мной по огороду таскался. Значит, там и запер его случайно, потому и найти не могли, и домой он не мог вернуться. Получается, с того света заявилась ко мне с разносом покойница, ведь находясь там, она знает всё, что в нашем мире происходит. Пойдём, Володя со мной в баню, я один идти туда боюсь, вдруг Васька там сдох уже!

Но явно Иваныч не вида сдохшего кота убоялся. А того, что сновидение окажется правдой, подтверждающей, что невидимый потусторонний мир существует, а значит, и то, что они всю жизнь упорно отрицали – тоже является реальностью.

В общем, приняли приятели ещё по рюмашке для храбрости и пошли по дорожке в конец земельного участка к старой баньке. Добрались, остановились, некоторое время прислушивались. Но внутри тишина.

Потихоньку, осторожно открывают двери в предбанник, заглядывают внутрь – пусто. Затем – в помывочную, и видят, действительно на скамейке кот сидит, на них огромными зелёными глазами сверкает. Позвали, а он и не думает выходи?ть. Тогда хозяин сам к нему подошёл с протянутой рукой, чтобы погладить, а Васька, как зашипел, зарычал, да так страшно, того и гляди, кинется и всех порвёт на тряпки.

Отпрянули мужики, а после долго кыскали, успокаивая злую животину. Затем вдвоём уговаривали кота, чтобы простил он Иваныча. Но всё было напрасно. Зверюга не сдвинулась с места, до тех пор, пока не додумались сказать, что это сама хозяйка велит Ваське возвращаться домой.

Сразу после этих слов котяра снисходительно спрыгнул с лавочки и направился впереди мужиков по дорожке к дому. Шёл, пошатываясь, бедный, но ни разу на них не оглянулся. Потом ещё долго пришлось Иванычу прощенья у него выпрашивать, вкусняшки предлагать. С тех пор Васька спал всегда только в кресле на старой кофте своей хозяйки.

Вот после этого удивительного случая Иваныч и Владимирыч, частично поменяли свои железобетонные скептические убеждения. По крайней мере, прилюдно перестали утверждать, что на свете нет никакой мистики и загробный мир не существует.

Этот художественный рассказ написан по мотивам истории, которой поделилась Л. Абросимова

На гулянке у нечисти

Вы знаете, а ведь черти, бесы, демоны и другие многочисленные представители стана нечисти не всё своё бесконечное время проводят, устраивая зловредные козни и пакости против рода человеческого.

Конечно, в основном они пытаются изощрённо заманить души людские в греховные сети. Однако, при случае нечисть совсем не прочь повеселиться, отметить важные для себя события. При этом такие мероприятия часто проходят с большим размахом, когда, как говорится «пыль стоит столбом, да дым клубится коромыслом».

И как показывает практика, выбирают рогатые для своих бесшабашных гулянок не только глухие лесные поляны и старые заброшенные здания, да помещения. Резвятся иногда по наглому, в открытую, буквально под носом у людей, в самых неожиданных местах, и, как правило, устраивают маскарад, наряжаясь в человечье обличие.

Моя соседка Глафира Демьяновна, милая, седовласая женщина в почтенном возрасте, как-то раз во время вечернего чаепития, поведала об одном таком ошеломляющем случае, произошедшем в удалённом сибирском селе в начале 50-х годов прошлого столетия. Произошло это лично с ней, когда она в поселковом детском садике трудилась нянечкой. Эта работа была по душе Глафире, ребятишки обожали свою добрую, заботливую няню, однако же, история совсем не про это.

Надо сказать, что родители Глаши были набожными людьми, христианами, рождёнными в патриархальной России. А вот их дочь появилась на свет уже во времена СССР, когда центральная партвласть активно «проповедовала» агрессивный атеизм и железобетонный материализм. При этом религия преподносилась не иначе как «опиумом для народа».

Но, тем не менее в детские годы Глашу не только тайно покрестили, но и старались воспитывать в православных традициях, поэтому она знала тексты молитв. Однако среди своих ровесниц старалась ничем особо не выделяться и о потаённой стороне её жизни, подружки даже не догадывались.

История с гулянкой нечисти приключилась поздним зимним вечером. В тот день погода с раннего утра не задалась, небо было хмурым, заметно подмораживало. После обеда температура ещё больше опустилась, сначала посыпал мелкий, колючий снег, затем стало ветрено, а под вечер уже закружилась настоящая пурга, с каждым часом всё более набирая суровую силу.

Под тоскливые завывания ветра Глаша возвращалась от подруги домой. Засиделись допоздна за бесконечными разговорами. А теперь потемну пробиралась сквозь снежную круговерть с дальнего конца деревни. Непростое это занятие. Порывы студёного ветра обжигают, перебивают дыхание, снег слепит. Хочется поскорее очутиться в тепле натопленной избы, согреться возле горячей печки.

С большим трудом Глаша шла по снежным заносам. Наконец достигла забора, окружающего участок детсада, теперь считай, до ворот родного дома рукой подать. Вдруг сквозь завывания ветра услышала какие-то звуки. Остановилась возле калитки, прислушалась. Заканчивалось воскресенье, детсад не работал, однако, на втором этаже, сквозь зашторенные окна пробивались полоски света и доносился какой-то шум.

Подивилась, кто бы это мог быть в столь неурочное время? Окинула взглядом участок. Никого не заметила. Пурга слепила глаза, но всё же в тусклом свете лампочки было видно, что на белоснежном покрывале возле крыльца нет никаких следов. Ладно, подумала, вероятно, уже замело. С трудом открыла калитку, подошла ко входу, потянула за ручку, дверь поддалась, не заперто.

Зашла вовнутрь, её тут же заботливо окутал тёплый воздух. Хорошо-то как! Но сразу с мороза ощутила неприятный запах табачного дыма. Б-р-р. Сверху доносился шум, гам, не оставляющий сомнений – там идёт кутёж, разгульное веселье с плясками под гитары и гармонь.

Поднялась по лестнице на второй этаж, зашла в помещение старшей группы, а там – многолюдно, пирушка гудит в самом разгаре. Все присутствующие одеты празднично, но при этом почему-то в старинную одежду. Вырядились, словно заезжие артисты из провинциального театра. Какой-то странный маскарад.

Столы ломятся от разнообразных блюд и напитков. Стоит гул голосов, раздаётся женский смех, пьяный хохот. Звучат бесстыдные частушки под гармонь и плясовые так лихо наяривают – аж пыль стоит столбом!

Глаша поначалу опешила от удивления, замерла у входа. Из этого ступора её вывел черноволосый, с тонкими усиками мужичок, одетый в одежду, характерную для купцов царской России. Появился рядом с ней внезапно, словно «чёрт из табакерки» выскочил. Слащаво улыбаясь, предложил гостье присоединиться ко всеобщему веселью: выпить, закусить, сплясать.

Вместо, ответа Глаша окинула взглядом всю присутствующую публику, сразу отметила, одни незнакомцы, не местные, у всех лица неприятные, даже у женщин. Словно это восковые вычурные маски.

Непонятно, кто эти люди, откуда появились. Ведь не пешком же пришли. А между тем на улице поблизости от садика никакого транспорта не видела.

Удивилась, как оказались в здании чужаки, при этом среди них нет ни одного детсадовского работника. Убеждена, подобное невозможно провернуть без разрешения заведующий, но та очень порядочный человек, никогда на такое безобразие не пойдёт. Место совсем не предусмотрено для разнузданной гулянки. Ведь это светлый домик для самых маленьких, ещё чистых душой, человечков.

Да и время выбрано неудачно. Нормальные люди в ночь с воскресенья на понедельник гулять не будут, ведь с утра рано вставать на работу.

Пока Глаша размышляла, по бокам от неё появилось ещё два невзрачных типа, неопределённого возраста. Пахло от них чем-то неприятным, словно от старого козла. Подхватили под руки, намереваясь отвести, наверно, к столу. Однако она упёрлась: «Стойте! Стойте! Подождите! А вы кто такие и что здесь празднуете?»

А чужаки ухмыляются: «Ты красотка, пей да танцуй, но вопросов не задавай. И тогда мы с тобой ещё несколько ночей погуляем!»

Здесь нашей героине стало страшно, очень. Даже ноги ватными сделались. Но виду не подала, а про себя начала молиться. С первыми словами молитвы отпустили её неприятные типы, отпрянули. Гармонист резко сомкнул меха гармонии, разухабистая мелодия, внезапно всхлипнув, затихла на середине похабной частушки, вспотевшие плясовые замерли в прерванном танце. Сидящие за столом смолкли. В помещении повисла гнетущая тишина, все лица повернулись в сторону Глаши, и она буквально сердцем почувствовала неприязнь, злобу, исходящие тяжёлой холодной волной негатива, от этих незваных чужаков.

И здесь началось что-то невероятное, буквально на глазах лица ряженых стали изменяться, превращаясь в безобразные звериные рыла. Испуганная девушка вышмыгнула за дверь и бросилась, что было сил, бежать прочь. А вслед ей звучал жуткий, демонический хохот.

Глаша мчалась сквозь обжигающую пургу, преодолевая снежные заносы словно испуганная лань. Несколько раз с размаха упала в обжигающий снег. C шумом ворвалась домой. Не раздеваясь, обессиленно присела на лавочку и стала возбуждённо рассказывать своим домочадцам об увиденном, но ей не поверили. Более того, настоятельно посоветовали не распространяться о своих фантазиях на стороне. Иначе всей семье может быть плохо.

Наутро никаких следов «ночного гульбища» в детсаду не обнаружилось. Никто из работников словом не обмолвился про странную вечеринку. Однако, Глаша довольно долго ощущала в помещении старшей группы, где она столкнулась с незваными потусторонними визитёрами, негативную, гнетущую атмосферу. Детки там стали нервными, капризными, часто болели. Воспитатели и нянечки бывали необъяснимо возбуждёнными и сильно уставшими. А Глафира порой чувствовала на спине холодок, словно от чужого, пристального взгляда. Эти ощущения пропадали, лишь в те минуты, когда она начинала неистово шептать слова особой молитвы.

Васька, вставай! Замёрзнешь. Мистический случай в заполярье. Рассказ геолога

Эта удивительная история произошла в далёкие советские времена в северо-восточной части Сибири, а именно в Мирнинском районе Саха Якутия. Рассказал её мой отец, которому я безоговорочно верю.

В далёком 1962 году довелось ему поработать на буровой в районе приполярного посёлка Айхал, расположенного недалеко от реки Сохсолоох (с якутского языка – река с ловушками). Посёлок только начал строиться в связи с открытием посреди вечной мерзлоты богатого месторождения алмазов, кимберлитовой трубки «Айхал» (с якутского – восхваление).

Жизнь вахтовиков не только из самоотверженного труда состоит, в ней находится место и для заслуженного кратковременного отдыха. Как-то раз, в свободное от смены время, отправился батя в прилегающую дремотную тайгу поохотиться, обычное для большинства геологов, дело. Он уже не раз выбирался в окрестности буровой с охотничьим ружьём, и у него даже сложился протоптанный маршрут. Был самый конец октября, первого зимнего месяца в Якутии.

В тот день погода с утра намечалась хорошая: было солнечно, небо ясное, морозно, но в меру – чуть менее тридцати градусов. Для тех мест, где средняя температура зимой – минус 50, это более или менее комфортно. В зимний период день – короткий, а температура ночью существенно падает, иногда в низинах до минус 60 градусов. А в глубоком карьере Айхал, так несколько раз ещё ниже опускалась, даже металл горного оборудования не выдерживал, крошился.

Решил в тот день отец не по привычному маршруту пройтись, а сделать хорошую петлю через две большущие сопки и по лежащей за ними мари, заболоченному пространству в тайге. В общем, путь намечался длинный – порядка пятнадцати километров. Профессиональным соболятником он не был, но капканы ставил и боровую дичь добывал. Иногда, по согласованию на оленей охотился, если предварительно для этой цели удавалось трактор с пеной высвободить от работы. Трудовой коллектив поддерживал его увлечение, хоть какое-то разнообразие для местного меню иногда получалось.

Уже давно лёг плотным, белым покрывалом снег, поэтому батя отправился в путь на лыжах. Сначала увязался за ним собакен, но потом передумал, видимо, решил не морозить себе фаберже и вернулся на базу. А морозостойкий человек тем временем прокладывал по снежному насту свой путь среди местных обворожительных зимних пейзажей.

Шёл, не спеша, размеренно, экономя силы: знал, до мари ещё идти, да идти. Преодолел первую покрытую хвойным лесом, сопку, спустился к небольшому замёрзшему озеру и здесь, в низине, решил чуток передохнуть, густым таёжным чаем бодрящее тепло по жилам разогнать.

Выбрал место для привала за большим скальным валуном. Накидал на снег, пахнущий хвоей и смолой срубленный лапник, разжёг жаркий костёр, пристроил на нём закопчённый курносый чайник. Сидит возле огня, греется, языками пламени любуется, о жизни непростой думает. Вдруг как-то резко подул довольно увесистый северный ветер. Он быстро нагнал низкие тяжёлые тучи, плотной пеленой скрывшие небесную синеву, и сверху на замёрзшую тайгу повалил густой колючий снег. Часа три длилась эта воздушная круговерть, ставя жирный крест на так и не начавшейся, охоте.