Хроники Чеггорра – 2. Лабиринты космоcа

– Хм, – задумчиво протянул Джордж, – пожалуй, подходящая тема для исследования. Только согласуй ее с Осиповой…

Так я получила в довесок еще и научную тему…

Осталось совсем немного – согласовать с Оксаной Николаевной эту тему. А попробуй это сделать с учетом того, что Осипова все-таки крупнейший специалист по космографии. Предлагать ей такую теорию, идущую в разрез с общепринятой точкой зрения. Хотя, она вполне может оказаться женщиной широких взглядов. В принципе, это возможно, но маловероятно. Все-таки, как может преподаватель, оценивающий дипломную практику выпускников ВНК, вдруг отказаться от прописных истин?

Другой вопрос, почему на дипломную практику пригласили стажеров, которым еще учиться и учиться? Известно только, что на этом настаивал сам Атласов.

Опять же, что за практика, длящаяся несколько лет? Все обучение на ВНК занимает втрое меньшее время. Полные непонятки.

А может, все гораздо проще. Никуда мы не летим, а все это лишь имитация? Что-то подобное показывал Инвар еще в Универе. У него когда-то была довольно неплохая коллекция фантастики. Интересно, прихватил ли он ее с собой?

Опять я о Велниньше. Да, что это со мной такое?

Нет, надо переключаться. Все же я должна нести вахту.

Кстати, а в чем именно заключается смысл моей вахты на данном этапе экспедиции?

Функции мои мне известны не понаслышке. Все-таки за время учебы нам несколько раз приходилось побывать и на МКС. Но тут все-таки не просто станция. На Андромахе предстояло прожить несколько лет. И понятие вахты неизбежно должно отличаться от обычной операторской деятельности.

По сути должно отличаться и время, отдаваемое каждым членом экипажа дежурству. По общей практике непосредственно вахте должно уделяться не более четырех часов. При более длительном дежурстве накапливается усталость. Взгляд замыливается. Не все показания одинаково просматриваются. Хотя, и четыре-то несколько многовато. Я бы, например, предложила бы… два часа. Но Оксана Николаевна и тут высказала свой вариант – три часа. Таким образом, за условные корабельные сутки все успевают отработать свою вахту. И так сутки за сутками. Наверное, это достаточно эффективно. За это время даже самый неискушенный дежурный попросту не успеет устать.

Кроме того, тут в Рубке Управления не так много приборов слежения, как можно было бы предположить. Небольшое, такое уютненькое помещение с парой вращающихся кресел, расположенных на специальных направляющих. Несколько экранов с графиками и схемами и циферблатами. Уследить за ними всеми, конечно сложно, но вполне возможно. Вот только кресла все-таки два. Значит, на вахте должны находиться не один, а два человека. Почему Осипова решила, что одного вахтенного вполне достаточно?

Я отвернулась от экранов.

Стрелочки циферблатов слегка подрагивали. Самописцы вырисовывали замысловатые зигзаги. Судя по прилагаемым инструкциям, все показатели оставались в норме. На круговых диаграммах вычерчивались прерывистые ритмические спирали. Яркая точка на маршрутной карте, символизировавшая «Андромаху», уверенно двигалась по пунктиру проложенного маршрута. Жизнерадостно подмигивали разноцветные лампочки, докладывая о состоянии приборов корабля.

В общем, все, как и должно быть.

Я расслабленно откинулась на спинку кресла.

Чем бы еще заняться?

Я снова окинула взглядом приборы.

Для большей уверенности запустила сканирование.

– Уфф. Все в порядке…

– Ты уверена? – беззвучно открывшаяся дверь рубки впустила моего сменщика – Джорджа Петерса.

Надо же. Так и окончилось мое первое дежурство…

Запись 2

Прошло уже несколько условных суток после прохождения лунной орбиты. Небольшим серебристым диском проплыла она на Экранах Наружного Наблюдения (ЭНН). Удивительное дело, сколько раз мы смотрели на этот естественный (хотя, насколько он естественен?) спутник нашей родной планеты, а все никак не получалось привыкнуть к ее мертвенно бледному пятну.

На самой Луне побывать так и не удалось. За все время обучения на ВНК в программу не входило посещение древнего спутника. На МКСе мы практиковались, но никак не на Луне. И вот сейчас мы снова пролетаем вдалеке. Жаль, но по плану нам даже не удалось и приблизиться.

А теперь нас окружал практически бесконечный пустой Космос. Впрочем, почему именно БЕСКОНЕЧНЫЙ? Это ж все-таки, так называемый ВНУТРЕННИЙ, Космос (во всяком случае, именно так его постоянно называл Инвар). А вот то, что ПУСТОЙ – так это почти без всякого преувеличения. Даже до орбиты Марса никак не меньше нескольких месяцев, а уж что говорить о конечной цели нашего путешествия.

Нам туда лететь еще годы и годы.

А вслед за нами устремилась в Космос и «Ариадна» с группой Бета. Где-то там, условно позади, и моя дорогая подруга Жанна, и Велниньш. Вот бы связаться с ними.

Я покосилась на непосредственного руководителя моей так называемой практики – Людмилу Азарову. Людмила, еще до ВНК сподобилась получить научную степень по биологии. А сейчас она конкретно занималась выращиванием собственных овощей в оранжерее «Андромахи». Не помню, писала я или нет, но оранжерея со временем должна была стать практически главным источником продуктов питания. Даже мясо планировалось синтезировать искусственно. Насколько я знаю, остальные экипажи получили точно такое же задание на исследование. Во всяком случае, и Жанна упоминала нечто подобное.

А на самом деле, не удивительно ли, что во всех группах практиканты направлены на усиление именно биологической части команды.

Вот и сейчас Людмила самозабвенно возится с землей и саженцами.

Кстати, большинство якобы однолетних растений на самом деле является многолетними. Взять, к примеру, те же огурцы или помидоры. В обычных условиях короткого лета они к осени быстро переходят в стадию увядания. На борту корабля все должно происходить по-другому. По крайней мере, так предполагалось…

Негромко шуршала пересыпаемая под совком земля. Оглянувшись я увидела знакомую по старинным бабушкиным фотографиям картину. Кажется, примерно так выглядели жители старой России на своих так называемых дачных участках. Помнится, но уже в далеко преклонном возрасте дядюшка-дед постоянно собирался зачем-то ездить на дачу, даже перебравшись в отдаленный регион. Хотя, что там была за дача? Так, неизвестно что, но все-таки…

И сейчас все совсем как на Земле. Хорошо еще, что мы не успели еще организовать своеобразную космическую оранжерею. Туда уж точно без скафандров высшей защиты не сунуться.

О проводимых мной и Людмилой опытах писать можно много и долго. Но подробней прочитать о них лучше в лабораторных журналах. К историографии же экспедиции, к моему дневнику, они не имеют никакого отношения. Не думаю, что какие-то формулы и эксперименты заинтересуют возможных читателей-неспециалистов. Насколько я понимаю, именно о них и думала Осипова, когда давала мне это задание.

– Анна Семеновна, не крутись понапрасну, – проговорила Азарова неожиданно резко.

И как только увидела? Ведь она совсем и не смотрела в мою сторону. И, как обычно, назвала меня достаточно официально. Врача же нашего, тоже Анну, Азарова, величает Анюсиком. Вроде как они – близкие подруги. А как меня называла Жанна? Нет, не вспомню.

– Не терпится, – виновато проговорила я, прерывая несколько затянувшееся молчание, – вроде как нам пора на связь с «Ариадной» выходить…

Азарова, выпрямившись искоса взглянула на меня.

– А тебе что до этого? – она изумленно изогнула бровь.

Никак не могу ее называть просто Людмилой.

Как она не понимает. Вроде бы, молодая еще – только лишь на пару лет старше. Зато держит себя с видом крайнего превосходства. Конечно, она уже выпускник, а я всего-навсего практикант. Хотя, время полета автоматически засчитается за последний курс, несколько растянутый во времени последний курс. Но золотые нашивки выпускника уже практически располагаются на моей руке. Может, еще и двуцветный знак классности получится заслужить.

Впрочем, что это я? Разве об этом нужно сейчас думать?

Меня все же ждут и мои собственные опыты. А ведь есть еще и навязанная научная тема…

Робкие бледные иголочки только-только проклюнувшихся ростков будущих продуктов усыпали почву оранжереи. Еще немного, и молодая поросль потянется вверх, наполняя помещения Большого кольца запахом живой природы.

Неподалеку прожужжала отодвигаемая дверь лаборатории. Послышалось характерное бульканье в кипящих растворах.

Ага, это все-таки более интересно, чем в земле ковыряться.

Разогнула я усталую спину, вытирая лоб запястьем. Благо, что «земельные» работы на данный период вроде бы закончились. Запачканная в земле перчатка мазнула по щеке. Жаль, поблизости нет зеркала. Не видно сильно ли я изгваздалась, как говорила все та же бабушка. Только и оставалось, что отряхнуть руки и последовать за Азаровой.

– Как там идет синтез? – неожиданно спросила она.

Что я могла ей ответить? Сама ж только-только вошла.