Хроники Чеггорра. Путь Ариадны

– Что случилось? – спросил я, продолжая взглядом выискивать цилиндрик.

Со стороны мой взгляд, наверное, казался бегающим.

– Снежана… – он замолчал, проведя рукой по лицу.

Внутри меня словно что-то оборвалось. Я вспомнил, что она собиралась покататься на каре. Вдруг? Я даже встряхнул головой, отгоняя жуткие видения.

– Что Снежана? – по мере сил я старался держать голос ровным.

– Она покинула наш экипаж.

– Как покинула? – в голове опять закрутилось всякое.

– Очень просто, – Игорь уже успокоился, – подала рапорт и уехала в Канаду.

– Зачем?

– Никто не знает, – он пожал плечами, – Я спрашивал Джона из группы F – он ее родной брат. Никакого прояснения. Какой-то у них проект…

– А нам это чем грозит?

– Ничем особенным, – хмуро отозвался он.

Я не успел сказать ни слова, как Северцев уже отключился.

Некоторое время я продолжал тупо всматриваться в потухший экран коммуникатора.

На соседнем Экране Информационных Сообщений по-прежнему нудно и монотонно вещал Атласов.

Что-то я собирался делать? Сообщение о выбывшей из группы Снежане несколько выбило меня из колеи.

Я затравленно огляделся по сторонам. Что же я упустил?

Взгляд мой упал на разбросанные по столику инструменты.

Точно!

Я же хотел исправить экран библиотеки. Поискал глазами. Цилиндрика нигде не было видно. Да что это такое?

Я прекрасно помнил, как держал его в руках перед звонком Северцева. И вот он куда-то пропал.

Этого только не хватало.

Значит, я сидел держал цилиндр в руках, начал вскрывать панель… и…

Вспомнил!

Он закатился под койку.

Пришлось вставать на четвереньки.

Вот он поблескивает. Протянул руку, сейчас достану.

Пальцы коснулись выпуклого бока, но цилиндрик лишь отклонился дальше в угол. Теперь его так просто не достанешь.

Чтоб тебя приподняло, перевернуло и шлепнуло. Я начал продираться за придвинутую к самой стене койку. В тесноту щели рука моя пролазила с трудом. Отодвинуть стандартное лежбище от стены не представлялось ни малейшей возможности. Каморки, предназначенные для нас – курсантов теснущие до невозможности. Только и места, чтобы шагнуть от топчана к рабочему столу с персональным терминалом. Черт бы побрал эти тесные комнатенки. Толком не развернуться. Утешает одно, что в корабле каюты едва ли будут больше. Привыкайте, дескать, курсанты. После тщетных усилий мне пришлось изменить тактику. Я постарался лечь на пол. Металлокерамические плиты, отключенные в это время года, противно обожгли голые локти холодом. Странно, на улице вовсю тепло. Жара стоит прямо летняя, а тут… Кое-как я примостился возле своего топчана и старательно вытягивал руку, стараясь дотянуться до упрямого пульта, а тот все норовил выскользнуть и спрятаться как можно дальше. Вот напасть. Я миллиметр за миллиметром подтягивался к вредному прибору, стараясь ухватить его. Цилиндрик же, словно насмехаясь, завалился в самый дальний уголок. Попробуй выцарапай. Изловчился я и поймал-таки непокорный цилиндрик. Вот и он!

Совершенно некстати щелкнула входная дверь. А черт, неужели я забыл ее закрыть? Обычная же дверь, не как в корабле, не отодвигается.

Процокали в такт шагам подковки на каблуках. Неизвестный остановился посреди комнаты.

С моего положения видно было только загорелые икры, покрытые мягкими пушистыми волосками. Я осторожно повернул голову. Стали видны колени и исчезающие под форменной юбкой бедра. Черт побери, еще немного бы повернул голову и… подумали бы, что я пытаюсь заглянуть под юбку. Да, не совсем приятная перспектива. Конечно, есть на что посмотреть: девчонки у нас что надо. Но попадаться на таком занятии, прямо скажем, не совсем хорошо. Такими вещами только салаги-первокурсники занимаются. А я ж все-таки – Выпускник. Еще несколько дней – и в самостоятельный полет.

Надо вылезать, корячиться при незнакомке, пыхтеть, краснеть. А что поделаешь?

– Инвар, ты где? – сверху прозвучал мягкий с легкой хрипотцой голос.

Кое-как выкарабкался из-под койки.

Прямо передо мной стояла Наташа Миддлер из группы G, как всегда аккуратная и подтянутая. Повседневная форма курсанта сидела как влитая без излишних складочек. Даже все значки и шевроны сверкали как новенькие. Полная противоположность мне. Это я успел мельком взглянуть в зеркало. Весь взъерошенный, растрепанный.

– Здравствуй, Наташа, – скороговоркой проговорил я, поспешно приводя себя в относительный порядок. – С чем пожаловала?

– Да уж, Инвар, – она тяжело вздохнула, – никакой в тебе романтики.

Это во мне-то?

Да, я, наверное, самый романтичный из всех курсантов. Просто она зашла в неудобное время.

А какое оно – удобное-то? Во всяком случае, не это, когда я потный, красный от внезапно нахлынувшего стыда, растрепанный выполз из-под койки прямо под юбку девушки.

Что из себя представляла Наташа, я абсолютно не знал. Изредка встречались на лекциях, и все. Разве что мне было известна ее склонность к ношению красных футболок под форменной рубашкой. Вот и сейчас яркий край слегка выглядывал из-под расстегнутого ворота рубашки. Как ни странно, но это нисколько не нарушало представление о Наташе, как об аккуратистке.

Пауза затягивалась. Что-то нужно говорить.

– Извини, Натусик, – никогда раньше я ее так не называл.

У нее аж глаза расширились. Прям по семь копеек, как сказала бы бабушка Таня из глубокой провинции.

– Пришлось библиотеку доставать, – продолжал между тем я, – потому и оказался несколько раздражен.

– Для настоящего джентльмена, – отозвалась она, тряхнув головой, отчего ее пышные волосы взметнулись пышным веером и улеглись на спину широкой волной, – это не может являться отговоркой.

– Согласен, сударыня, – я с деланным покаянием склонился перед ней, – так какое же важное событие заставило Ваши очаровательные ножки переступить порог моего скромного жилища?

Ответом мне послужил заливистый смех. Я даже и не думал, что Наташа может так смеяться.

– Нет, Инвар, это не романтика, а откровенная напыщенная пошлятина.