Несколько дней из жизни скучного человека

Аксель допил виски:

– Может, подбросишь до Вашингтона? Мне что-то расхотелось оставаться тут.

Глава 3

«Крайслер – империал» наматывал на колёса мили трансконтинентальной трассы, на волне радиостанции «Регги» Майкл Джексон пел:

«Я хочу танцевать с тобой рок всю ночь,

Скакать до солнечного дня».

Питер Амстуц и Аксель Алеман молчали. С того момента, как они выехали за ворота поместья, не сказали друг другу ни слова. Являясь троюродными братьями, к тому же работающими в одной «фирме», они не были близкими друзьями. Двадцать лет разницы в возрасте, большое дело, у каждого свои интересы и друзья. Оттого и беседа в дороге не клеилась. Неожиданно, прервав молчание, Аксель сказал по-русски:

– Скатертью дорога.

Он посмотрел на Питера и улыбнулся:

– Я записался на курсы русского языка. Собираюсь перевестись в Разведывательный директорат.

– Значит это всё же фраза на русском языке, – усмехнулся Питер. Он посмотрел на Акселя: – У меня было две версии: либо польский, либо русский язык. Признаться, я больше склонялся к первой версии. Я слышал, что изучение русского языка вещь тяжёлая. Зачем тебе это нужно? Работа аналитика в Разведывательном директорате заключается в изучении информации, знание языка при этом необязательно.

– Это всё наш американский снобизм! – покачал головой Аксель. Он усмехнулся: – Зачем изучать язык, если в нашем распоряжении полно носителей этого языка?! Однако такое высокомерие до добра не доведёт.

– Помнится, лет пять назад ты говорил, что скучная работа аналитика тебя не прельщает. В Разведывательном директорате занимаются анализом и оценкой информации, значит, будешь перекладывать бумаги с одного края стола, на другой. Ты поменял свои взгляды?

– Времена меняются, и мы меняемся вместе с ними, – пожал плечами Аксель. Он не сказал всей правды, достоверным в его словах было лишь то, что Алеман записался на курсы русского языка. Аксель служил в Оперативном директорате. Именно это подразделение ЦРУ занимается вербовкой агентуры и добычей информации, которую потом изучают аналитики Разведывательного директората. Уходить из Оперативного директората Аксель не собирался, ему нравилась его работа. Он ожидал новое назначение и готовился к нему.

До прихода на службу в ЦРУ, Аксель окончил Колумбийский университет, где на факультете международных отношений изучал арабский язык и фарси. Ему пророчили блестящую дипломатическую карьеру, но Аксель выбрал работу в разведке. В ЦРУ учитывая знания фарси и арабского языка, его задействовали в операции «Циклон».

В конце 1979 года Советский Союз ввёл войска в Афганистан. Збигнев Бжезинский – советник по национальной безопасности, сказал президенту США Джимми Картеру:

«Мы устроим русским свой Вьетнам в Афганистане».

ЦРУ приступило к разработке программы военной помощи афганским моджахедам. Эту операцию назвали «Циклон». Моджахедов вооружали, обучали методам ведения партизанской войны. В феврале 1989 года СССР вывел войска из Афганистана. ЦРУ стало сворачивать операцию «Циклон», и Аксель Алеман вернулся из Пакистана в США. Следующая командировка ему предстояла в Москву, по этой причине он и занялся изучением русского языка.

Внутренней инструкцией ЦРУ запрещено обсуждение вопросов с сотрудниками, в компетенцию которых не входит доступ к данной информации. Впрочем, в ЦРУ эта инструкция не всегда соблюдается, и порой на корпоративных вечеринках или на дружеских посиделках в баре, можно услышать высшие государственные секреты. Аксель Алеман мало чем отличался от прочих сотрудников их «фирмы», иногда хватив лишнего, болтал сверх меры. Однако в этот раз, в разговоре с Питером, он старался держать язык за зубами. В Москве Аксель будет работать без дипломатического прикрытия, и в случае провала, может надолго сесть в русскую тюрьму.

На Нью-Йорк авеню Аксель сказал:

– Пит останови, дальше я поеду на такси.

– Бросить тебя посреди соблазнов города, что бы ты затащился в бар, где наверняка нарвёшься на неприятности?! – усмехнулся Амстуц. Он посмотрел на кузена: – Нет уж, лучше я довезу тебя до дома.

Питер Амстуц снимал таунхаус в Салликот-сити, маленьком городке, недалеко от столицы. Всего сорок минут езды на машине до Ленгли, где находится штаб-квартира ЦРУ. Подъехав к дому, он, задумавшись, остался сидеть в машине. В Вашингтоне у него было ещё дело, по этой причине Питер уехал из поместья дяди. В тайнике гаража лежала дискета, которую нужно отвезти в вашингтонский бар «Гибсон», там её заберёт связной из советского посольства.

В Вашингтоне посольство СССР расположено на 16-ой улице. Неподалёку от неё, на Маунт-Плезант живёт советник торгового атташе Валерий Воронцов. На работу в посольство он ходил пешком. Проходя мимо Фермерского рынка, Воронцов незаметно осматривает один из фонарных столбов. Если на нём фломастером нарисована горизонтальная линия, то это означало, что через три дня, в крайней правой туалетной кабинке бара «Гибсон», к унитазному бачку будет прикреплен конверт.

Встреча со связным, самый опасный момент в жизни разведчика – нелегала. В Советском посольстве сотрудники резидентур КГБ и ГРУ,[25 - ГРУ – Главное разведывательное управление Генерального штаба Советской армии.] работают под прикрытием дипломатический должностей. Агенты ФБР[26 - ФБР – Федеральное бюро расследований. В США оно занимается контрразведкой.] пристально следят за советскими дипломатами, так что на встречу со своим контактом, сотрудник резидентуры может привести «хвост». В случае провала, дипломата вышлют из страны, а агента ждёт пожизненное заключение в тюрьме. По этой причине личный контакт сотрудника резидентуры и агента стараются исключить. Но иногда требуется передать копии материалов, которые не перешлёшь по рации. Их передают посредством тайников.

Питер Амстуц собирался передать дискету с информацией через тайник в туалете бара «Гибсон», но фраза Акселя Алемана, произнесённая на русском языке, насторожила его.

«А если меня ведёт ФБР?» – размышлял он, у него защемило сердце. Питер вышел из машины и отправился в дом.

На первом этаже его квартиры, кухня и холл. Он достал из бара бутылку виски, налил в снифтер. Выпив залпом виски, налил ещё порцию и уселся на диван. Алкоголь обволакивал мозг, снимая нервное напряжение.

«На что рассчитывал Аксель, произнося фразу на русском языке?! На мою импульсивную реакцию? – Питер глотнул виски. Он усмехнулся: – Но это глупо! Из моей биографии они точно знают, что первые четыре года своей жизни я прожил в Германии, потом в США и Франции. Следовательно, русский не может быть моим родным языком. Похоже, у меня начинается профессиональное заболевание разведчика – мания преследования».

Питер решил дискету оставить у себя, передаст её в следующий раз. Пока несколько дней понаблюдает: не установлена ли за ним слежка? Он вышел на улицу, загнал машину в гараж. В прихожей, кинув ключи на полку, вспомнил, как провожая их с женой в командировку, отец сказал:

«Простите меня дети»

«За что папа?» – спросил Питер.

«За то, что моя судьба, повлияла на вас», – ответил отец.

Питер налил ещё виски, раз работать не нужно, можно выпить.

«Кому-то родители передают по наследству характер, родословную или состояние, а мне от отца досталась легенда», – усмехнувшись, подумал он.

Легенда в этом случае, не «дела давно минувших дней, преданья старины глубокой», а биография разведчика – нелегала. Появилась эта легенда в 1936 году. В ту пору начальником пятого отдела ГУГБ НКВД СССР[27 - ГУГБ НКВД СССР – Главное управление государственной безопасности Народного комиссариата внутренних дел Союза Советских Социалистических Республик. Пятый отдел в ГУГБ занимался внешней разведкой.] назначили Абрама Слуцкого. До этого он был резидентом НКВД в Берлине. Слуцкий прекрасно понимал, что Германия рано или поздно нападёт на СССР. В Германии у НКВД была обширная агентура, но после начала войны, советских дипломатов вышлют из страны, и связь с агентурой будет утеряна, от неё не будет никакого толка. Слуцкий решил: необходимо создавать нелегальную резидентуру в Германии, которая в случае войны будет поддерживать связь с Москвой, и поставлять информацию. Но как её организовать?!

Можно попробовать создать резидентуру из немецких коммунистов, но политический сыск в Германии работает хорошо. Среди немецких коммунистов полно агентов гестапо. Нужны немцы, согласные работать на советскую разведку, но при этом не связанные с коммунистической партией. Где взять таких?!

Пока Слуцкий ломал голову над этой проблемой, летом 1936 года в Испании разразилась гражданская война. Конфликт начался из-за того, что некоторые испанские военные были не согласны с реформами, которые проводило правительство социалистов. Испанский генерал Эмилио Мола стал готовить военный переворот, дабы «спасти страну от красной угрозы». В июле 1936 года военные подняли мятеж в испанском Марокко. В сентябре на совещании испанских генералов, вождём (каудильо) провозгласили Франсиско Франко. Тот договорился с Муссолини и Гитлером о том, что Италия и Германия окажут помощь мятежникам. СССР поддержало законное правительство Испании, а Великобритания и Франция заявили о своём нейтралитете. Франкисты получали военную технику и специалистов из Германии и Италии, а республиканскому правительству помогало СССР. Так в Испании впервые столкнулись военные Германии и Советского Союза.

В мире гражданская война в Испании вызвала огромный резонанс, причём симпатии людей были на стороне правительства республиканцев. В Испанию потянулись добровольцы: немцы, англичане, американцы, французы и итальянцы. Все они воевали на стороне республиканского правительства. Среди немцев, воюющих за республиканцев, было много тех, кто не состоял в коммунистической партии Германии. Абрам Слуцкий дал указание резиденту НКВД в Испании Орлову, подыскивать среди них агентов для советской разведки. В одном из своих донесений Орлов указал:

«Боец 15-ой интернациональной бригады Хайме Маркос сообщил: в 1934 году он со своим другом, Карлом Амстуцем, гражданином Боливии немецкого происхождения, на реке Бени в Боливии добывали золото. Карл Амстуц заболел малярией и умер. Маркос похоронил его на берегу реки, потом перебрался в Бразилию. В 1935 году Маркос вернулся в Боливию. Он поехал в городок Сукре, где у Карла Амстуца жила мать. Маркос хотел сообщить ей, о смерти сына, однако выяснилось, что женщина умерла ещё в 1934 году. Отец Карла Амстуца бывший офицер кайзеровской армии, принимал участие в мировой войне. После поражения Германии, перебрался с семьёй в Иран, а в 1926 году уехал в Боливию, где поступил на службу в боливийскую армию. Погиб в Чакской войне[28 - Чакская война – боевые действия между Парагваем и Боливией, которые велись с 1932 по 1935 годы. Война разгорелась из-за спорных заболоченных территорий провинции Северный Чако. В том районе из-за болот проблематично провести чёткие границы. В конце двадцатых годов появились слухи, что в тех местах имеются богатые залежи нефти, вот и разразилась война. Однако нефти там не оказалось, и боевые действия прекратились.].

Однажды, знакомый Абрама Слуцкого учёный-физик Лев Мысовский рассказал, что к ним в Радиевый институт[29 - Радиевый институт – был образован в 1922 году в Ленинграде по инициативе академика В.И. Вернадского для изучения атомного ядра.] пришёл на работу интересный выпускник «Бауманки»[30 - «Бауманка» – Московское высшее техническое училище имени Баумана (МВТУ).]. Зовут парня Виталий Абердин, а интересен он тем, что владеет тремя языками: английским, немецким и французским.

До Октябрьской революции 1917 года среди русской интеллигенции знание иностранных языков было обычным делом. Однако революционные вихри унесли за границу почти всю интеллигенцию. Спустя несколько десятков лет в Советском Союзе появилась новая интеллигенция. Советский интеллигент изучением иностранных языков себя не утруждал.

Слуцкий стал собирать информацию о Виталии Абердине. Выяснились интересные обстоятельства: отец Виталия – Александр Абердин, бывший царский офицер, в гражданскую войну воевал на стороне Красной армии. Потом командовал полком, который дислоцировался в Курган-Тюбе.[31 - Курган-Тюбе – ныне город Бохтар в Таджикистане.] В ту пору Виталию было двенадцать лет, и он, играя с мальчишками, выучил таджикский язык, который близок к фарси – языку персов в Иране.

Виталия Абердина вызвали на площадь Дзержинского[32 - Площадь Дзержинского – в Москве с 1926 по 1990 годы так звалась Лубянская площадь.] в ГУГБ. Слуцкий сообщил молодому учёному, что предстоит ему стать разведчиком. Виталий Абердин начал постигать шпионские премудрости. Учил испанский язык, практиковался в немецком. Профессия разведчика увлекла Виталия, да и учителя у него были хорошие – опытные разведчики Сергей Шпигельгласс, Наум Эйдингтон, Яков Серебрянский. В конце 1937 года Виталия Абердина направили в Душанбе, практиковаться в фарси. Ему предстояло перебраться в Иран.

Глава 4

В Тегеране Абердин пробыл несколько месяцев, потом отправился в Южную Америку. В Боливии он месяц прожил в городке Сукре, затем перебрался в Ла Пас, и там стал Карлом Амстуцем. За несколько месяцев обзавёлся множеством друзей, затем уехал в США.

Виталий Абердин вернее Карл Амстуц, поселился в Бостоне, где обратился в полицию: у него украли бумажник и паспорт. Похитителей не нашли, а Карл получил справку о краже документов.

Со справкой из полиции Карл Амстуц отправился в Вашингтон, где обратился в посольство Боливии с просьбой выдать ему паспорт. Пока дипломаты делали запросы о Карле Амстуце в Ла-Пас и Сукре, тот позвонил в посольство СССР, назвал пароль и назначил место встречи с сотрудником резидентуры НКВД. На встрече Карл Амстуц получил номер телефона и пароль для связи с нелегальным резидентом НКВД Юнгом[33 - Юнг – Ахмеров Исхак Абдулович, полковник КГБ.].

Посольство Боливии выдало Карлу Амстуцу новый паспорт взамен украденного, так прошла легализация разведчика Виталия Абердина. Обзаведясь паспортом, Карл Амстуц поехал в Нью-Йорк. Резидент Юнг порекомендовал ему посещать собрания «Германо-американского союза», и завязать знакомство с Фредериком Дюксеном. Юнг предупредил Карла, что Дюксен резидент Абвера в Нью-Йорке.

Карл понравился Дюксену, и то решил сделать его своим агентом. Однако Амстуц очень хотел уехать в Германию. Как не отговаривал его Дюксен, убеждая, что он будет полезен для Германии в Соединённых Штатах, Карл стоял на своём. Тогда Дюксен познакомил Карла с Томасом Маккитриком, который только что занял пост управляющего Банка международного развития.