Будущее России

Рынок сам по себе не приводит к созданию единого правового поля, обязательного для всех предпринимателей, без чего вообще не может развиваться рыночная экономика. Очевидно, не меньшее значение имеет и государственная роль в выработке основных линий в различных сферах научно-технического прогресса, промышленной политики, в стратегии экономического развития.

Непосредственное участие государства в воспроизводственном процессе экономики определяется, несомненно, и тем, что оно является собственником средств производства. Антигосударственная аргументация российских неолибералов часто сводится к тому, что в экономике Соединенных Штатов невелика роль государственного предпринимательства. Действительно, в США госсобственность занимает меньшее место, чем, скажем, в большинстве европейских стран, Японии, не говоря уже о Китае. Однако федеральное правительство в США владеет четвертью всей территории страны, которая находится под управлением министерств обороны, энергетики, транспорта, федеральными дорогами, другими элементами экономической инфраструктуры. Но, пожалуй, главное – контролируемая государством Федеральная резервная система (ФРС) имеет самое большое влияние на развитие американской экономики. ФРС осуществляет монетарную политику, через федеральные резервные банки выпускает банкноты (за выпуск монет отвечает Министерство финансов), контролирует банковскую систему США, предоставляет финансовые услуги правительству.

ФРС обладает полномочиями для изменения учетной ставки, исходя из тех задач, которые закладываются для экономических решений.

Характерно, что не только во время мирового экономического кризиса 2008–2009 годов, когда конгресс США принял беспрецедентные по объемам пакеты мер по стимулированию американской экономики, но и в последовавшие годы на Западе усилилась тенденция отхода от «чистого» неолиберализма. Отражением этой тенденции была позиция Пола Кругмана, лауреата Нобелевской премии и многолетнего колумниста в «Нью-Йорк таймс», который пишет, что нужно сменить курс от политики жесткой экономии к активному стимулированию развития экономики. Основной противник такого подхода, заключил П. Кругман, монетаристы. «Это в них причины всех бед»[25 - Кругман П. Выход из кризиса есть! М.: Азбука бизнеса, 2013. С. 214.]. Речь идет об отказе от «жесткой экономии», охватывающей в том числе и инвестиционную сферу. Это, как представляется, не противоречит необходимости сокращения ряда бюджетных расходов.

Российские неолибералы не только исходят из универсальности западных экономических теорий, даже без учета их эволюции, но главное – не считаются с особенностями и степенью развития рыночных отношений в нашей стране. Видный представитель неолиберализма австрийский ученый Фридрих Хайек, тоже лауреат Нобелевской премии, полученной в 1974 году, отмечал, что свобода в экономической деятельности создает основное условие быстрого экономического роста и его сбалансированного характера, а свободная конкуренция призвана обеспечить открытие новых продуктов и технологий.

В абстрактной форме такая констатация не вызывает сомнений. Но можно ли считать, что в современной России сам рыночный механизм уже способен обеспечить рост и сбалансированность экономики, а низкий уровень конкуренции достаточен для достижения технико-технологического прогресса? Однозначно – нет. Без государственного вмешательства в экономику невозможно усовершенствовать в России и рыночный механизм, и достичь необходимого для научно-технического прогресса уровня конкуренции.

Все это не означает возможность навечного доминирования государства в экономике. Но в определенные исторические периоды – а я считаю, что в настоящее время мы находимся именно в таком периоде, – отказ от государственного доминирования в экономике противоречит интересам нашего общества.

Еще один принцип неолиберализма в том, что свободная игра экономических сил, а не государственное планирование способна обеспечивать социальную справедливость. Однако этот вывод не выдержал столкновений с действительностью и в капиталистических странах, где, в частности, государство ввело прогрессивную шкалу налогообложения, способствующую перераспределению доходов в пользу малоимущих. Что касается России, то без государственного индикативного планирования (конечно не директивного) вообще невозможно преодолеть отставание в жизненном уровне населения от развитых западных стран.

А такое отставание, к сожалению, существует. Имеет место и огромное неравенство в доходах. По данным, приведенным в исследовании Global Wealth Report (2013), опубликованном на сайте международной финансовой корпорации Credit Swiss Group, 110 российских миллиардеров контролируют 35 % всех активов[26 - См.: Официальный сайт Credit Suisse Group AG.].

Наши неолибералы, конечно, не выступают против подъема жизненного уровня населения. Однако они не согласны с необходимостью широкого маневра в экономической политике, чтобы сделать больший упор на решение социальных задач. Не способствует этому и распространение частнособственнической инициативы вширь – коммерциализация здравоохранения, образовательных учреждений, науки. Разгосударствление во всех этих областях рассматривается неолибералами как магистральное направление развития России.

Острые противоречия с российскими неолибералами сохраняются также по вопросу взаимоотношений между отдельной личностью и обществом. Неолибералы, по сути, отрицают, что свобода, демократия совместимы с определенными самоограничениями в пользу общественных интересов. Естественно, границы этих самоограничений должны определяться в каждом конкретном случае в законодательном порядке.

Приведу на этот счет высказывание выдающегося российского философа первой половины XX века Ивана Александровича Ильина. Хотя со многими его политическими оценками трудно согласиться – к примеру, его односторонняя и уже хотя бы поэтому неадекватная оценка «белой идеи», – заслуживают серьезного внимания многие философские обобщения Ильина. Процитирую одно из них: «В сердце настоящего гражданина, а особенно истинного политика, государственный интерес и его личный интерес пребывают в состоянии живого неразложимого тождества. Это не значит, что у него „нет никаких“ личных интересов, что он отрекается всецело от себя и живет одними государственными делами. Но это значит, что интересы своей Родины и своего государства он принимает так близко к сердцу, как свои собственные; а в случае прямого столкновения между ними – он приводит свой собственный интерес к молчанию»[27 - Наши задачи: Избр. статьи: В 2 т. Париж, 1956.].

Основная развилка

Президент Путин в своем Послании Федеральному Собранию в декабре 2013 года подчеркнул, что торможение экономического роста в России в 2013 году обусловлено, прежде всего, внутренними, а не внешними причинами. Ценность этой констатации еще более существенна, когда все наши неудачи подчас списываются на влияние внешней среды – кризиса, поразившего страны ЕС и США. Сегодня ситуация на порядок хуже: российская экономика стагнирует, и прежде всего по внутренним причинам.

Стержень, вокруг которого раскручиваются противоречия внутри России в области экономической практики, – выбор, на чем сделать акцент: на стимулировании экономического роста либо на финансовой консолидации, которой должна служить макроэкономическая политика. Конечно, такие составляющие, как стимулирование экономического роста и финансовая консолидация, не должны исключать друг друга, и совершенно непонятно шараханье из стороны в сторону: то первенство отдается экономическому росту, то макроэкономической политике. Вместо этого, как представляется, следовало бы определить грани непростой совместимости финансовой стабилизации и роста ВВП, степень взаимодействия этих двух процессов, что необходимо для успеха каждого из них.

10 ноября 2014 года Центральный банк России отменил валютный коридор и регулярные валютные интервенции. Фактически начался переход к свободному курсу рубля. ЦБ отметил, что теперь операции на внутреннем валютном рынке будут в основном совершаться на возвратной основе.

Глава Центробанка Эльвира Набиуллина заявила, что Центробанк намерен временно ограничить предоставление банкам рублевых кредитов, так как они используются не только для финансирования экономики, но и для игры на валютном рынке. Что касается валютного кредитования банков, то основным инструментом будет РЕПО[28 - Сделка по продаже и последующей покупке ценных бумаг через определенный срок по заранее установленной цене.], по которому банки могут получать валютную ликвидность либо на неделю, либо на 28 дней, либо на год.

Все эти меры были приняты Центробанком для стабилизации курса рубля. Вместе с тем принятие мер в результате крайне неблагоприятных условий: внешние санкции, падение мировых цен на нефть, проблемы в финансовом секторе, давление на национальную валюту, – по сути, связывается Центробанком с сокращением инвестиций в основной капитал. По прогнозам Центробанка нашей стране предстоит стагнация экономики, не говоря уже о том, что базовый прогноз Центробанка рассматривает проблему финансирования экономики без учета ее технологического отставания.

Таким образом, создалось впечатление, что курс взят на сокращение инвестиционных программ, иными словами, закладывается на будущее, во всяком случае на близлежащие годы, замедление развития российской экономики. Не хочу выглядеть беспочвенным оптимистом, но предполагаю, что долго находиться на такой позиции страна не будет. Конечно, это не означает отказа от финансовой стабилизации, без которой не может быть устойчивого экономического роста, но сам этот рост жизненно необходим России. Те, кто стремится отложить его на несколько лет, игнорируют в первую очередь внутриполитическую обстановку в стране.

Акцент на экономический рост для выхода из стагнирующей экономики крайне нужен в целом для сохранения социального характера нашего государства – без такого акцента невозможно идти дальше в решении острых задач в социальной сфере. А откладывание всего этого на годы и даже десятилетия создает реальную опасность внутренней дестабилизации в России.

Необходимость экономического роста – не простой призыв. В России существуют немалые возможности для осуществления количественного и качественного развития экономики. Наряду с институциональными преобразованиями, для этого следовало бы изменить подходы к бюджетной и кредитной политике. Коренной вопрос в том, что финансовая система должна предложить экономике длинные деньги по доступным условиям.

Не думаю, что меры, направленные на стабилизацию курса рубля, отодвигают на задний план те проблемы, которые имеют отношение к выработке общеэкономического курса России. Одна из таких проблем – стремление неолибералов адаптировать этот курс к прогнозируемой новой волне экономического кризиса. И это происходит в условиях, когда не сделаны всесторонние выводы из мирового кризиса 2008–2009 годов. Между тем во время кризиса в развитых странах зарождались технико-технологические новшества. Можно считать, что победила линия и на руководящую роль государства, особенно в восстановлении конкурентоспособности промышленности, усилении контроля за движением финансового капитала. Именно это и привело к выходу США и стран Евросоюза из послекризисной рецессии и переходу к росту экономики, темпы которого оказались в 2013 году недоступными для России.

Один из наиболее приближенных к жизни российских экономистов Андрей Клепач писал: «Наши либералы не извлекли из кризиса никаких уроков, кроме фетиша, что надо было до кризиса проводить еще более жесткую бюджетную политику, еще больше увеличить резервные фонды… Ради этого можно пойти на сдерживание роста экономики. Для российской экономической политики, особенно в последние годы, характерно доминирование бухгалтерского финансового подхода над политикой развития, доминирование поддержки банковского сектора над поддержкой реального».

К слову, Андрей Клепач был одним из немногих в правительстве (он сделал это заявление, будучи заместителем главы Минэкономразвития), который открыто высказывал свое мнение, как правило, несовпадающее с неолибералами. Многие другие предпочитают признавать ухудшающуюся обстановку, и только. Думаю, что в конечном счете это привело к уходу Клепача из правительства.

Признания тяжелой ситуации в экономике явно недостаточно. Тем более что жизненно важным направлением развития России является преодоление отсталости в технико-технологической области. Разве не настораживает тот факт, что, несмотря на некоторые позитивные сдвиги, Россия в целом уступает по объему финансирования науки Германии более чем в 2 раза, Японии – более чем в 4 раза, в 6 раз – Китаю, в 11 раз – Соединенным Штатам? Если кто-то считает, что задача решаема за счет внутренних затрат компаний, то он ошибается. На научно-исследовательские и опытно-конструкторские разработки (НИОКР) наши компании тратят в 4 раза меньше, чем израильские и южнокорейские, в 3 с лишним раза меньше финских и японских[29 - См.: Глазьев С. Об источниках и механизмах роста российской экономики: Иллюстрации к выступлению (Москва, 19 февраля 2014 года). С. 13.].

Без использования всех государственных рычагов для преодоления такой неблагоприятной ситуации вообще невозможен переход российской экономики на инновационные рельсы, да и в целом сохранение России в качестве великой державы, оказывающей позитивное воздействие на международную обстановку.

Положение в этой сфере, конечно, осложняется в результате кризиса на Украине. Применение экономических санкций против России предполагает выход нашей страны на уровень самодостаточности в обеспечении всем необходимым, особенно оборонно-промышленного комплекса. Это – аксиома. Однако проблема импортозамещения требует особого подхода. Речь не должна идти об отказе России от открытой экономики, от участия в международном разделении труда, от импорта необходимой продукции. В конечном итоге никому не дано отменять объективные процессы глобализации, на которые подняли руку США и ЕС. Время, несомненно, это подтвердит. Принятые же нами ответные меры главным образом служат сдерживанию осуществляемых против нас санкций. Одновременно контрсанкции создают импульс в развитии отечественного производства. Но государство не может спускать нашим производителям квоты или вообще исключать возможность импортировать оборудование, готовые промышленные изделия.

Подлежат однозначному отклонению и такие призывы, в том числе со стороны депутатов Госдумы, как запретить иностранные инвестиции, иными словами, изолироваться по небезызвестной северокорейской системе «чучхе». Мы не можем пойти и не пойдем по этому пути.

Но на случай отказа поставлять нам необходимую продукцию или даже предполагаемой возможности действий в этом направлении следует разработать развернутую систему импортозамещения. При этом, очевидно, нужно учитывать, что импортозамещение – процесс, который растянут на ряд лет. За это время зарубежные производители необходимого нам оборудования не будут топтаться на месте. Поэтому импортозамещение на критических участках должно включать в себя одновременную разработку в России технико-технологических новаций в замещаемой продукции по импорту.

Импортозамещение должно быть тесно увязано с модернизацией экономики. Даже тогда, когда мы получали необходимую продукцию по импорту, такой увязки практически не было.

Вспоминаю, как по просьбе предпринимателей «обнулили» таможенную пошлину на ввозимое оборудование, не производимое в нашей стране, а затем и сняли с него НДС. Так вот, Торгово-промышленная палата, в которой я работал, провела социологическое исследование, результаты которого показали, что только 13 % закупаемого в новых условиях оборудования соответствует характеристикам сегодняшнего и тем более завтрашнего дня. Просто-напросто покупали по дешевой цене все, что уже устарело.

Против «приватизационных аппетитов»

А теперь о конкретике, которая свидетельствует о том, что в последние годы были предприняты усилия, чтобы не дать российской экономике соскользнуть на неолиберальную плоскость. Я далек от апологетики всего, что делалось в экономической политике России, от утверждений в безошибочности официальной линии, подчас отстраняющейся от решительных мер. Однако полностью поддерживаю то, что было сделано с целью, чтобы в нашей экономике не восторжествовали неолибералы. Одним из главных направлений такой деятельности считаю вновь произнесенные слова Путина, что нам «надо вырваться из ловушки нулевых темпов роста». И в продолжение этой установки, что необходимая борьба с инфляцией не должна проводиться за счет подавления деловой активности. «Надо наконец научиться гармонично сочетать две цели: сдерживание инфляции и стимулирование экономического роста».

Выступая за резкое и незамедлительное сокращение роли государства в экономике, российские неолибералы поставили своей задачей провести новую масштабную приватизацию государственной собственности, настаивают на максимальном охвате приватизацией важнейших для страны стратегических предприятий. В качестве мотива выдвигается не только пополнение доходной части бюджета, но и недостатки в работе государственных предприятий.

В поисках источников, способных обеспечить в нынешних условиях экономический рост в России, далеко не последнее место занимает организация большей эффективности работы государственных производственных структур. В первую очередь речь идет о наведении порядка там, где он отсутствует, что проявляется в излишних финансовых расходах, в превышающей потребности численности персонала, в завышении стоимости строительства, а подчас и отсутствии документации по расходованию полученных средств из бюджета, в профессиональной слабости управленцев, в отсутствии открытости и подконтрольности госпредприятий. Все это свойственно не только государственным компаниям. Обратимся, например, к положению дел в жилищно-коммунальном хозяйстве (ЖКХ). Председатель наблюдательного совета Фонда содействия реформированию ЖКХ Сергей Степашин констатирует, что развитие рыночных отношений без контроля за деятельностью коммерческих компаний не привело к позитивным, качественным преобразованиям в этой сфере, столь необходимых населению[30 - См.: Интерфакс. 2014. 12 февраля.].

Нисколько не подвергая сомнению целесообразность, да и прямую необходимость работы госпредприятий в качестве коммерческих организаций, следует воспрепятствовать той вредной тенденции, когда в погоне за прибылью некоторые из них могут приносить в жертву интересы других производителей и общества в целом. Примером могут служить непростые отношения «Газпрома» и «Роснефти», проявившиеся в том, что «Газпром» препятствует доступу независимых от него газопроизводителей к своей транспортной системе. Глава «Газпрома» заявил, например, что в газопроводе «Сила Сибири», который обеспечит поставки в Китай, будет газ только из одной компании. В сообщении, распространенном «Роснефтью», отмечается, что аргументом «Газпрома» служит утверждение о роли его газопроводной системы в реализации интересов акционеров и инвесторов компании в наращивании объемов и эффективности продаж. А это, по мнению «Роснефти», радикально расходится с задачей развития регионов Восточной Сибири и Дальнего Востока.

Не имею намерений поддержать одну из сторон в этой дискуссии при понимании, что для «Роснефти» тоже небезынтересны проблемы увеличения прибылей, а «Газпром», помимо всего прочего, хочет полностью отвечать за поставки своей продукции. Но регулирующая рука государства должна обеспечивать баланс интересов государственных компаний с интересами страны в целом.

Пример открытой схватки двух государственных нефтегазовых компаний привлекает внимание к необходимости бороться с монополизацией ряда отраслей, которая, в частности, отражается в закрытии «посторонним» компаниям пользования газо- и нефтепроводов, естественно, на коммерческих условиях.

Давайте говорить прямо: вместо того чтобы сосредоточиться на действительной необходимости устранить серьезные недостатки в работе тех предприятий, владельцами которых является государство или ему принадлежит контрольный пакет акций, неолибералы выдвигают курс на сплошную и быструю приватизацию. Противоборство с приватизационным ажиотажем неолибералов отражает приведенная ниже таблица. В конечном итоге ее данные будут изменены, но она показывает, как складывалось противостояние в руководящих органах власти, приведшее в конечном итоге к кардинальным изменениям уже провозглашенных планов правительства.