Вожак

Нет, никогда. По крайней мере – не при этом императоре. Не самом лучшем императоре в истории страны, но вполне себе разумном и чтущем заветы предков. Иногда, когда ему удобно.

Придворные дамы обсуждали совсем другое, например – фигуру мужчины. Его широкие плечи при тонкой, «осиной» талии, крепкие, мускулистые бедра, обтянутые церемониальными, черными как уголь лосинами. Его крепкую задницу, а также внушительный бугорок в районе гульфика, по поводу которого Сантима Массагра сказала, что дракониры нарочно подкладывают туда нечто большое и твердое (вроде кроличьей лапки), чтобы выглядеть настоящими жеребцами. На что все дамы поблизости вежливо покивали, незаметно хихикнув в украшенные золотом и серебром веера, – всем известно, что внимания дракониров Сантима удостоится только в том случае, если заплатит кому-то из них сумму, достаточную для того, чтобы несчастный закрыл глаза на потрясающее родовое уродство Массагров.

Все дамы этого рода отличались непропорциональностью фигуры и косоглазием вкупе с жидкими волосенками, из которых вечно сыплется перхоть – даже под дорогим париком. Увы, с таким уродством не могли справиться даже маги-лекари, славящиеся не только умением отращивать конечности, утерянные пациентами на войне или на охоте, но также и умением лечить умственные заболевания, что, как известно, более сложный процесс, чем восстановление рук или ног. Однако Массагры по какой-то наследственной особенности очень трудно поддавались магическому воздействию. В этом заключалось как их достоинство, так и несчастье. Массагров нельзя было проклясть с помощью колдовства, но нельзя было и вылечить магией. Представители семейства гордились своей особенностью, говоря, что их род начинался от драконов, которые не поддаются магическому воздействию. В это верили легко – достаточно было посмотреть на этих дам. Их сходство с рептилоидами, лишенными крыльев, не оспаривалось.

Аристократы, которые могли себе позволить купить красоту, наколдовываемую могучими магами, слегка чурались этой семейки, и, если бы не богатство, сравнимое с богатством императорских особ, Массагров вряд ли принимали бы в приличных домах, а уж тем более в императорском дворце. Но представители этого рода отличались еще невероятной способностью делать деньги из всего, буквально из воздуха. Поговаривали, что Создатель, обделив их красотой, дал им компенсацию в виде способности притягивать к себе финансовые потоки. Сам император не гнушался время от времени делать заем – на нужды Империи, разумеется, и Массагры ему никогда не отказывали. По понятным причинам. Лучше быть печатным станком у трона, чем иссохшей головой на стене городского суда – в той части, где выставляют головы обвиненных в государственной измене.

Впрочем, пока многочисленные поместья, рудники, флот, поля и леса Массагров исправно наполняли кубышки звонкой монетой – подобная участь этой семье не грозила. Кто же будет резать гусыню, несущую золотые яйца? Только совсем уж голодный хозяин. И лучше его вовремя накормить…

Но больше всего и дам, и кавалеров привлекало лицо драконира, преклонившего колено перед императором. Оно заставляло вспомнить о существах потустороннего мира, о демонах, которые выбираются из Темного мира, чтобы заполучить души людей, когда люди погружаются в глубокий сон.

Стоит только не огородить себя молитвой к Создателю, стоит усомниться в Вере, и тут же сонмы бесплотных порождений Тьмы, в точности похожих на этого вояку, впиваются в тело, вырывают душу, унося ее на вечные мучения в Ущелье Мук, на дне которого горят костры. Над кострами висят мириады огромных котлов, в кипящей воде которых заживо варятся проклятые грешники, недостойные счастливой жизни на этом свете.

Да, лицо драконира впечатляло. Оно было покрыто шрамами так, будто кто-то специально резал его ножом, забавляясь, как жестокий, злой ребенок мучает подаренную родителями куклу, чтобы вырасти в дальнейшем негодяем и подлецом, мучающим тех, кто не может дать ему сдачи.

Но больше всего отталкивала и одновременно притягивала гримаса на лице драконира – длинный шрам, который от уха и до самого подбородка рассекал лицо мужчины, едва не разрубая тонкий, хищный нос, который выдавал наличие крови народа ростов. Рабской крови, точнее говоря.

Впрочем, на наличие рабской крови указывала и слишком белая кожа, бледность которой не мог скрыть и загар, обыкновенно присущий всем солдатам, в том числе и драконирам, летающим на своих крылатых «лошадях» над облаками, там, где солнце никогда не бывает замутнено дымом очагов и утренним туманом, выползающим из приморских болот.

Мужчина был страшен и одновременно притягателен. Страшен для мужчин, которые видели в нем потенциального соперника, убийцу, в бою с которым они не выстоят и трех секунд, и притягателен для женщин, мечтающих побывать в постели с настоящим дракониром, каждый из которых славится неутомимостью и энтузиазмом племенного жеребца. А тут…мало того, что драконир, так еще и герой, победитель Ночных Чудовищ, сам чудовище, уникум, равного которому нет даже среди дракониров Драконьего полка!

О-о-о… у некоторых дам, присутствующих на церемонии вручения награды, участилось дыхание и кровь прилила к лицу… и к другим частям их искушенного в любви тела. Они сейчас многое бы отдали, чтобы оказаться в постели с этим необузданным чудовищем, предвкушая неземное блаженство и… зависть неудачливых соперниц!

Все у них было – деньги, положение, власть над тысячами крестьян и рабов, но вот такой игрушки – героя-урода – у них не имелось!

Но поправимо. Дракониры – люди вообще-то не нищие, жалованье у них на уровне высших военачальников, но богатыми назвать их никак нельзя. И если приложить достаточное усилие, плюс приличные финансовые вложения, – результат наверняка может порадовать ту, что осмелится попытать счастья в этом, совсем не пустом и не скучном деле. По крайней мере, это развлечение не хуже, чем гонки колесниц или поединки бойцов на Большой арене, – выигрыш гораздо приятнее, чем просто деньги, давно уже потерявшие свою сладость и желанность, – их слишком много, а когда чего-то много, оно теряет свою первоначальную привлекательность.

– Награждается… драконир первого ранга… Агрус Симгс!

Толпа захлопала в ладоши, загудела, всем своим видом изображая радость, – не дай бог подумают, что некий придворный вельможа не одобряет слова императора! Это ведь практически заговор! Императорская власть – непререкаема, вечна, и только предатель Родины не поддерживает своего императора.

И начинается это с малого – сегодня ты не поддержал его речь, а завтра? Завтра ты Родину продашь! К таким типам нужно присматриваться! Выявлять неблагонадежных! Вдруг некий агент Занусса намеревается сместить своего императора?

Драконир, на короткой куртке которого сияла награда, встал, поклонился императору и, как того требовали правила этикета, сделал несколько шагов назад, в полупоклоне, пятясь, что вызвало еще больший интерес глубоко вздохнувших дам и нескольких женоподобных мужчин – уж больно соблазнительно обозначились ягодицы героя. Потом повернулся и пошел туда, где ему было назначено стоять, дожидаясь конца церемонии, – возле статуи папаши нынешнего императора, предыдущего императора, славившегося буйным нравом и многочисленными победами над проклятым Зануссом. По крайней мере, так написано в многочисленных исторических хрониках. Которым, впрочем, никто и никогда не верил. По причине их брехливости в угоду следующему по счету императору.

Впрочем, как и всегда.

И снова толпа вздохнула и загудела – к императору шла женщина, вид которой вызывал в умах наблюдателей не меньшее волнение, чем уродливый драконир с его гримасой-усмешкой, созданной страшным шрамом. Это была, пожалуй, самая неординарная из всех неординарных женщин! Высоченная, выше многих мужчин, сложенная пропорционально, при этом мускулистая, широкоплечая, но в меру, тугобедрая – мышцы на бедрах так и перекатываются! Грудь торчит – не очень большая, но видно, что под тонкой мужской курткой имеется, за что подержаться!

Лицо красивое, хотя и не утонченное, как у большинства аристократок, в жизни своей не поднимавших ничего тяжелее хрустального бокала.

Мужская одежда ее не портила, наоборот – церемониальные лосины так обтянули задницу, что мужчины пыхтели, пожирая ее глазами, а женщины нервно кривили губы, искоса оглядываясь на своих кавалеров.

Да, это был воплощенный сексуальный призыв! Самка! Зверица! И большинство мужчин выложили бы кругленькую сумму за обладание этой необузданной кобылой!

Кроме тех, что так и косились на драконира, небрежно облокотившегося на каменную ступню великого императора, отличившегося тем, что помер, упившись старым вином в компании пяти столь же пьяных аристократок.

Эти аристократки потом были обвинены в покушении на императора и казнены как заговорщицы.

В близком, очень близком общении с главой государства есть свои плюсы и свои минусы. Плюсы – это дождь из благ, сыплющихся на головы удачливым любовницам.

Минусы – например, меч палача, сносящий твою голову с прелестным ротиком, который так нравился похотливому извращенному властителю. Ведь на самом деле – разве может великий император помереть, упившись вина, истощив свои силы на очередной из любовниц? Ясное дело, это заговор, а император злодейски отравлен проклятыми заговорщиками, имущество и деньги которых теперь подпитают слегка оскудевшую императорскую казну! Ведь за казнью заговорщиков, само собой, следовала немедленная конфискация всего принадлежащего им имущества. Это знали все. Таковы правила игры, что теперь поделать? Не хочешь попасть под раздачу – сиди в своем загородном поместье и не высовывай носа.

Впрочем, и это не значит, что до тебя не доберутся, – а почему ты там засел, в поместье-то? Безвылазно? Может, замышляешь?! Может, вынашиваешь злые планы?!

– …Сара Гарахам – за защиту горожан в час величайшей беды! За героизм и самоотверженность!

– Я б ее нагнул, да и… как следует! – Мужской шепот в толпе прервался звонким шлепком, слышимым в наступившей тишине, и кто-то вполголоса выругался, поминая самого Создателя и его помощников-ангелов. Это несколько оживило торжественный момент, и на лица присутствующих наползли плохо скрываемые ехидные улыбки.

Нет, эта женщина и в самом деле была хороша! Лет двадцать пять или тридцать – в самом соку баба! Хороша, чертовка! Кое-кто помнил ее еще по боям, в которых она участвовала на Арене, будучи тогда рабыней. И вот гляди-ка – высшая награда государства!

Давно ли сняла рабский ошейник – и уже орден из рук императора! Чудны твои дела, Создатель! Новые времена, новые обычаи. Лет триста назад бывшую рабыню и на полет стрелы не подпустили бы к дворцу, а теперь… и куда мир катится?

Император уселся на свое место подле императрицы, шепчущейся со своей фавориткой, откинулся на высоченную спинку трона, украшенную золотыми драконами, символом императорской власти. Легонько повел рукой, и мажордом, внимательно следящий за жестами и знаками повелителя, подал сигнал. Вперед снова выступил глашатай и звучно, «колокольным» голосом, вырабатываемым с детства, объявил:

– А теперь – королевский бал! И угощение! В честь освобождения столицы от Ночных Демонов и в честь освободителей!

Открылись створки огромных дверей, в которые по двое в ряд могли бы въехать телеги ломовых извозчиков, и оркестр, состоящий из полусотни музыкантов, заиграл торжественную музыку, долженствующую способствовать наилучшему перевариванию поглощаемой гостями пищи, коей на столах, стоявших в дальнем углу бальной залы, было навалено сверх меры, буквально – горами.

Жареные куры и утки, салаты различных видов и составов, засахаренные фрукты. Морепродукты – морские гады и рыба – составляли более половины из перечня яств, выставленных на широченные столы, до центра которых мог дотянуться только высокий, длиннорукий человек вроде награжденного сегодня драконира и его монументальной напарницы. Или тот, у кого имелись при себе кинжал, церемониальная шпага или меч.

Само собой, никакого оружия у придворных во время бала или императорского приема не было. Надо быть идиотом, чтобы допустить в зал вооруженных людей, каждый из которых спит и видит, как бы усесться на трон с золотыми драконами или посадить на него кого-нибудь из близкой родни.

Это было очень забавно, но по традиции самые вкусные и редкие блюда стояли как раз ровно посредине стола, влезать на который или ложиться, чтобы достать их, было бы верхом неучтивости. Можешь достать, не ложась на стол, – ешь. Не можешь – питайся тем, до чего дотягиваются руки.

В этом, как казалось императору и самой знати, было нечто поучительное, вроде пословицы: «Бери то, до чего можешь дотянуться». Как бы намек: «Не протягивай руки к трону».

Но все они ошибались. Этот странный обычай пришел из глубокой старины, изначально будучи уловкой, позволяющей многочисленной челяди, накрывавшей на стол и готовившей еду, после пира удариться во все тяжкие и в свое удовольствие поглотить всю ту вкусноту, до которой не дотянулись руки прожорливых придворных аристократов.

Впрочем, никто об этом особо не задумывался – принято так с незапамятных времен, значит, принято. И быть посему. Много будешь думать – голова заболит от усилий, и не сможешь наслаждаться вкусной едой, дорогими винами (коих на столах было превеликое множество всех видов и уровней крепости), а также самими танцами, в ходе которых заключались сделки, создавались союзы и назначались свидания новым любовникам и любовницам.

Императорские балы не были таким уж редким явлением, но и частыми назвать их было трудно – особенно в последние годы, когда дела государства шли не так уж и блестяще. Война с Зануссом, истощающая ресурсы государства; два засушливых года подряд, когда от недорода вымерли и разбежались несколько десятков деревень; неудачные рабовладельческие экспедиции, которые закончились ничем, – корабли просто исчезли в безбрежной синеве моря, не оставив никаких свидетельств того, что с ними сталось. Казна империи порядком порастряслась, и повелитель страны уже несколько месяцев мучительно думал о том, как бы поправить свои плачевные финансовые дела.

Содержать армию – дело затратное и абсолютно невыгодное. Несколько десятков тысяч здоровенных обалдуев, которые только жрут, пьют и развлекаются по тавернам – за счет императора, это уж само собой. Хорошо хоть Занусс притих – им там теперь стало не до войны, после того как сумасшедший убийца вырезал всю императорскую семью.

Хороший заговор во враждебном государстве стоит десяти армий!

И сейчас в Зануссе нет императора! Вообще нет! Есть правитель, бывший начальник Тайной стражи, и ему теперь не до территориальных претензий. И это очень хорошо. Потому что Ангир сейчас не готов к массированным боевым действиям. И не будет готов еще несколько лет! Проклятые неурожаи, чума, проклятое море, поглощающее корабли! Кстати, уж не Занусс ли приложил тут свои грязные руки? Может, это их рук дело? Хотя они и отказываются это признать! А что, звено драконов – и нет корабля! И кто расскажет, что случилось за сотни лиг от суши, посреди Зеленого моря?

Что-то нужно с этим делать, точно. Теперь – когда с Зануссом подписан мирный договор, когда можно спокойно нагулять жирок и «натренировать мышцы».

Об этом думал сейчас человек лет сорока пяти, одетый в элегантный бежевый костюм, расшитый золотом и мелкими бриллиантами. От обычных дворян его отличали лишь красные туфли, которые мог носить только император, да обруч-корона, в которой невыносимо сверкал огромный бриллиант размером с куриное яйцо, разбрасывая по сторонам зайчики света от отражавшихся в нем многочисленных магических светильников, прицепленных к стенам и потолку.

Эти белые шарики-светильники, вызванные волей придворных магов, излучали белый ровный свет, заливавший бальный зал так, будто император усилием воли смог заставить вернуться на небосвод дневное светило, давно уже забравшееся в свою тихую морскую колыбель, чтобы завтра утром снова подняться из нее и заставить простонародье трудиться на благо кучки изнеженных властителей мира.

Император, щуря глаза и тонко усмехаясь, смотрел на жрущих, чавкающих, хрюкающих, как свиньи, подданных – стадо, самое настоящее стадо! Никакие ухищрения не могут скрыть в человеке сидящее в нем животное начало!

Нужное стадо. Как и все стада. Когда-то обязательно приходит тот час, когда тучный телец закалывается, давая пищу своему хозяину. Догадывается об этом скот или нет – но так было, есть и будет всегда. Главное, не дать поднять себя на рога, иначе в пищу пойдет уже хозяин, скот же усядется на трон своим грязным, обгаженным, навозным задом. И это жизнь, обычная придворная жизнь. И никуда от этого не деться. Только на тот свет.