Ботаник. Поводырь

– Вот нехорошо читать мысли – ворчу я, невольно ухмыляясь – А если у меня в голове что-то тайное? Чего тебе не положено знать!

– Нет у тебя в голове тайного – звучит в голове ехидный голос кота – Что ты хочешь от меня скрыть?

– Ничего не хочу – фыркаю я – Слишком ты быстро развиваешься, как я посмотрю. Рассуждаешь как взрослый. Откуда у тебя чего взялось-то?

– Из твоей головы. Я знаю все, что знаешь ты. Помню все, что знаешь ты. Мы ведь с тобой братья!

Хмм… – теряюсь я – Я человек, а ты кот. Разве мы братья?

– А что такое человек? Только тот, кто ходит на двух ногах? Я много думал, брат…пока тебя нет, мне больше нечего делать, кроме как думать. И вот что я понял…тот, кто сумел понять, что он человек – тот человек.

– Что-то ты меня запутал – вздыхаю я – Человеком принято называть такого, как я. Ходящего на двух ногах и обладающего речью. Вот этого понятия и надо придерживаться. А то завтра ты каких-нибудь осьминогов причислишь к людям!

– А почему нет? Если осьминоги думают?

– Давай сменим тему, мой угольный брат – хмыкаю я – Эдак ты меня заведешь в такие философские дебри, что…в общем, не хочу я на эту тему. И не надо выражать такое неудовольствие! Я все чувствую! Потом как-нибудь поговорим! Я и так с тобой часами разговариваю, а ты в это время в моем мозгу копаешься. Нехорошо, между прочим! Я разве давал тебе разрешение копаться у меня в голове?

– Но я же твой брат. Я никогда не сделаю тебе ничего плохого. Я умру за тебя, если понадобится. И…я просто не могу не быть у тебя в мозгу. Мы с тобой одно целое! Я чувствую тебя на большом расстоянии. Не знаю, на каком, но чувствую. Только когда ты отходишь далеко, я тебя теряю. А так…ты всегда со мной. А хочешь побыть мной?

– Это как? – теряюсь я, и вдруг…в нос мне бьют десятки, сотни запахов! Я чувствую запах самого себя – запах пота, кожи сапог, масла, которым пропитана эта кожа, запах утреннего мыла, которым мылся, еды, которую ел.

А еще – мир становится светлее. Все-таки кошки и вправду видят в темноте практически как днем. Даже я со своим мутировавшим зрением вижу в темноте хуже.

Я-кот зеваю, и провожу когтями по камню тоннеля, оставляя едва заметные царапины. Когти у меня совсем не котовые, острые и твердые, как стальные. И это еще одно отличие от обычного кота.

И возвращаюсь в свое тело. Забавно! Это что, я могу видеть мир глазами кота?! Уго, ты крут!

– Да, я крут! – слышу в голове смешок – ты мне принес поесть? Почему ты не пускаешь меня на волю? Я бы хотел побегать снаружи! (картинка – веселящийся, кувыркающийся черный кот)

– Уго, брат мой…я боюсь, что если тебя заметят, начнутся разговоры…а если вдруг кто-то увидит, как ты выходишь из тоннеля…в общем, подожди пока, ладно? Опять же – я боюсь за тебя. Вдруг кто-то тебя попытается убить? (картинка – кот, лежащий на земле с кучей стрел в боку). Ты мне очень дорог. Ты единственное существо в этом мире, которое…в общем – ты единственный мой друг. И брат. Если с тобой что-то случится, я буду сильно расстраиваться.

– А ты убьешь тех, кто меня убил? (любопытство, живой интерес)

– Тьфу! Я даже говорить об этом не хочу! Убью. Но тебя-то это не вернет!

Смешок. Здоровенная туша прыгает мне на колени, лапы ложатся на плечи, а мокрый нос тычется в лицо. Я хихикаю, утираюсь, а этот мурлыка включает свою тарахтелку – громко так тарахтит, на всю комнату!

В нем сейчас килограммов шестнадцать весу, не меньше. Пуд, а то и больше. За последний месяц Уголек, или Уго развился так, что мне стало немножко…жутко. Физически развился, и умственно. Он много ест, очень много – мне приходится оправдываться перед кухней – куда я деваю сырое мясо, а уж сколько я его дерьма вытащил… Если некто много ест, значит, он и много…понятно. Сам он выносить не может, значит быть говночистом судьба моя. Одна из комнат тоннеля выделена под содержание Уго, так вот она настолько провоняла кошатиной, что я уже боюсь, как бы миазмы не достигли нюха обитателей замка. Ведь тоннели не герметичны, они связаны с общим пространством замка многочисленными отверстиями вентиляции – очень маленькими, незаметными, и большими, проходящими по верху стен.

Мда. А насчет того, чтобы гулять ночью…правда, почему бы ему не погулять ночью? И дерьмо за ним убирать не нужно…

– Да, да! – врывается в мозг грохочущий голос Уго – Гулять! Я хочу гулять!

– Ладно – вздыхаю я, выбирая меньшее зло – Мы с тобой договариваемся, что ты идешь гулять – но только ночью, когда уже темно. Выходишь через проход возле реки и всегда его за собой запираешь. Ни под каким видом ты не выдаешь свое присутствие. И вот еще что: не трогать домашний скот людей! Ни кур, ни поросят, ни баранов!

– Уток тоже нельзя и гусей – добавил уже на всякий случай – Если хочешь поохотиться, ловишь диких зверей. Зайцев там, или куропаток. Все понятно?

– Понятно! – уменьшает громкость «звука» Уго.

– Да, кстати…все свои грязные делишки делаешь снаружи – спохватываюсь я – Мне как-то уже давно не нравится моя должность говночиста.

– Брат, я тебе говорил, что хочу гулять! Но ты был против! – явственно хихикает кот, и желтые его глаза щурятся в темноте – Сам виноват!

Ну да, ну да…когда полтора месяца назад он освободился из своей комнаты и начал меня разыскивать (видите ли скучно ему стало!), я чуть не обделался – зверина скакнул мне на грудь в тот раз, когда я в очередной раз проник в тоннель. Да любой на моем месте помер бы со страху – знаешь, что тут никого нет и быть не может, и вдруг из темноты выскакивает на тебя зверина со светящимися глазами! И прямо на шею. Обслюнявил тогда меня – еле оттерся. Обрадовался, понимаешь ли…

Ох, грехи мои тяжкие…что я сотворил?! Ведь категорически запрещено поить животных магическими снадобьями, развивающими их интеллект! И я понимаю причины запрета. Страшно! Ну только представить пантеру, обладающую разумом и абсолютно лишенную человеческих запретов. Я читал о таких зверях, которые нет-нет, да и объявлялись где-нибудь в джунглях юга. И тогда это была настоящая беда. Они уничтожали скот, а если люди пытались им помешать – то и людей. И делали это с невероятной хитростью и умением. Если зверю дать человеческий разум, он не станет человеком, он лишь станет очень умным, но…зверем.

Уго? Уго как раз исключение – он каким-то образом умудрился установить ментальный контакт с моим мозгом.

Когда кот впервые со мной заговорил – я был ошеломлен не менее, чем тогда, когда он бросился на меня из темноты и обнял своими когтистыми лапами. И самое главное, что меня потрясло – это то, что он свободно копался у меня в мозгу, и знал практически все то, что я знаю.

Обнаружил случайно, в наших с ним разговорах. И когда Уго так просто, между делом сообщил, что может читать мой мозг – я офигел. Нет, это не то слово – тут только матерно можно сказать. И вот тут я впервые пожалел, что провел над ним этот эксперимент. Фактически усложнил жизнь и котейке, и мне самому. Что бы мне не ограничиться обычной лечебной магией? Что меня подвигло влить ему в пасть это снадобье, а потом еще и усилить его магией? Экспериментатор хренов…

Впрочем, после здравого размышления, во мне взыграл не только научный интерес, но еще и возникло чувство облегчения. Ведь и на самом деле – единственный…хмм…нет, не человек…единственное существо, которому я тут мог верить – это был Уго. Что бы там ни говорили про кошек, мол, они неблагодарные и ходят сами по себе…нет, это не совсем так. Да, они самостоятельные, да, они свободолюбивые, но я знаю, доподлинно знаю – многие из кошек любят своих хозяев, искренне и безгранично. И готовы за них сражаться.

Помню, читал про ленинградского кота Василия, которого и Васькой-то назвать язык не поворачивается. За счет него во время блокады выжили мать с дочкой. Он ловил и приносил им крыс, а они варили из крыс супчик. А еще – ловил голубей и ворон. Сам их загрызть не мог, он как и люди был слишком истощен, но держал, пока прибегала хозяйка и сворачивала шею голубю. Они его очень берегли, носили на руках – боялись, что Василия убьют и съедят голодные люди. И вот так пережили блокаду. А когда кот умер, уже совсем старым, его похоронили в могиле рядом со всей их родней. И написали на памятнике: «Василий…».

У меня, когда я это читал – глаза щипало, а я повидал всякое.

Кошек, котов всегда любил. В когда я был маленьким, в семье у нас жил кот Митька – черный с белыми лапами и белой «манишкой». Он ужасно любил смотреть, как мы с отцом возимся во дворе по хозяйству. Сидел, смотрел, щурился. И один из немногих котов, что подходили на улице и позволяли себя гладить хозяевам.

Он погиб, задавленный машиной. Попал под колеса. Говорили, видели, что якобы водитель был пьян и ради развлечения постарался задавить кота. Ну просто так…от нечего делать. Я рыдал, когда отец его хоронил.

Уже будучи в возрасте, я хотел завести кота, и не одного, но…так и не решился. Здоровье-то у меня было неплохое, но…коты живут достаточно долго, 12, 14, 16 лет. А мне уже много лет. Если я умру – куда пойдет кот? Выбросят на улицу вместе с моим старым шмотьем? Кому нужен старый кот… Мы в ответе за тех, кого приручили – это я помнил с самого детства.

И вот теперь у меня появился кот. Или я у него? Тут вопрос сложный. И кстати – как нам жить дальше я даже и не знаю. Он выполняет то, что я ему говорю потому…хмм…честно сказать – не знаю, почему. Почему он это делает?

– Потому что я – это ты, братец! – хихикает Уго – Ты уверен, что так надо делать, а значит, это так и есть.

– Стоп! – столбенею я, только сейчас поняв, что сказал мой четвероногий «брат» – Как это так, «я – это ты»?! То есть, если следовать твоему посылу, ты…

– Нет, я не совсем ты – снова хихикает Уго – Я взял твою память, взял твои знания, а ты сам как-то говорил, что человек состоит из его памяти, из его жизненного опыта. И значит…

– Так вот почему ты называет меня братом – усмехаюсь я – Ты моя копия! Ты скачал у меня часть моей личности, и…постой, а кем ты себя ощущаешь? Максимом Фроловым? Или все-таки ты Уго?

– Я Уго. Но если покопаться в памяти – я помню многое из того, что помнишь ты. Так что я тогда?

– Уго Фролов. Мой брат! – ухмыляюсь я еще шире – Вот ни хрена себе! Обрел братца на старости лет!

В ответ смешок, и больше ничего. А что еще можно сказать? Кстати, а может попробовать его легализовать? Ну а что – пусть у кладовщика живет черный кот. Ну что тут такого? Большой? Так коты всякие бывают. И большие – тоже. Черный? Да мало ли черных котов живет в мире! Один из десятка – точно. Или один из двадцати. Ну не знаю я точного процента, только их много, черных котов. Если Уго не станет на глаза у людей уходить в стену или пытаться с ними разговаривать, то…стоп! А ну-ка…

– Уго, а ты можешь разговаривать с другими людьми?

– Нет. Только с тобой.

Ффухх…даже почему-то легче стало! Вот бы он поговорил с кем-то еще…тут же бы набежала инквизиция! Перевернули бы замок вверх дном в поисках колдовского чудовища! Кстати, у инквизиторов есть свои боевые маги, и очень даже умелые. Спалят на месте, как головешку.

– Но я могу слышать, как они думают – вдруг снова заговорил Уго, и я чуть не вздрогнул от неожиданности.