Справедливости – всем

Вокруг «Зари» – пара ларьков с бухлом и всевозможной дребеденью вроде чипсов и ядовитого ситро «Колокольчик», чуть поодаль – единственный на всю округу фонарь с целой лампой. Как до него не добралась гопота, почему он все еще светит – одному богу известно. Впрочем, может, нарочно не добралась – как хабар делить, если ничего не видно? Зажигалкой светить – влом! Опять же, как увидеть жертву, если она крадется в темноте?

Пустырь, заросший полынью, по весенней поре представленной голыми палками-стеблями, похожими на бамбуковые штыри на дне ловушки вьетнамских патриотов. Все это место, весь этот район – сплошная ловушка, из которой выбраться можно только вперед ногами. И эти парни знают свою судьбу. Но мечтают. Например, стать крутым бандитом, купить себе тачилу BMW и кататься, гордо свесив в окно левую руку с горящей сигаретой. А справа – вульгарная телка с нарисованными бровями и выгоревшими пергидрольными волосами. На большее они не рассчитывают, воображения не хватает.

Кто-то скажет, что они не виноваты в том, что стали такими ублюдками, что это государство сделало из них мразей, которые ни в грош не ценят человеческую жизнь и наслаждаются страданиями людей. Но я отвечу: человек – сам кузнец своего несчастья. Много людей живет в Заводском районе, но только эти стали мразями, паразитирующими на других людях. А паразитов нужно убирать! Давить! Я так считаю.

– Здорово, пацаны! – Янек вырвался вперед и с благодушной улыбкой во все свое лоховское лицо предстал перед толпой отморозков. Вот же сцука, любит он вызывать огонь на себя! И не придерешься! Мол: «И чего я такого сказал? Они сами начали!» Не начнешь тут, пожалуй, когда рожа так и просит: «Я маменькин сынок! Дайте-ка мне скорей по харе!»

– И чо? – откликнулся кто-то из серой аморфной массы.

– Да ничо! – снова расплылся в улыбке Янек и, надо сказать, в довольно-таки идиотской улыбке. У него в такие моменты глаза делаются какими-то стеклянными, как у куклы. Предвкушает кровь, упырь чертов!

– Побазарить надо! Кто у вас тут самый авторитетный? – миролюбиво добавил Янек. Как я и требовал! Даже не добавил на что – рифмованную матерную гадость, что означало бы немедленный геноцид окружающих.

– Все авторитетные! – буркнул кто-то справа, и тут же спросил, явно накручивая себя: – Чо ты тут выспрашиваешь, в натуре?! Ты что за хрен с горы?! От кого базаришь или так, залетный фуфел?

– Ты метлу-то придержи! – посерьезнел Янек. – За фуфела и ответить можно!

Ну, все, понеслось! Янек вошел в колею. Когда надо вызвать кого-то на конфликт – милое дело выставить его вперед. Почему он всех так раздражает? Сам удивляюсь. Хотя… сейчас он и меня раздражает, хе-хе…

– Да ты кто такой, чтобы спросить за фуфела?! – из толпы выдвинулся парень чуть выше Янека, остролицый, уголовного вида. (Ну почему они надевают эти дебильные кепочки? В чем тут цимес? Выглядят полнейшим ведь говном!) – Ты, в натуре, рамсы попутал?! Приходишь к пацанам и начинаешь непонятки мутить? Чо замолчал, фуфлыжник? В штаны нассал со страха?

Вот теперь стало понятно – если тут и есть кто-то старший, так это он, придурок в кепке. Не самый крепкий, не самый сильный, но дерзкий и духовитый. Если кто-то и знает за происходящее на районе, так это он.

– Милиция. Уголовный розыск! – вмешался я, мелькнув красными «корочками». Конечно, никто ничего не рассмотрел, да мне и не надо. Я представился, они слышали, что еще-то? И тут же добавил:

– Ты задерживаешься для…

Закончить я не успел. Янек ударил парня кулаком в солнечное сплетение – без замаха, резко, жестко, как в боксерский мешок. И с такой скоростью, что даже я засомневался – сумел бы уклониться от такого удара, заблокировать его или нет. Парень молча так мешком и свалился на землю, а Янек выпрыгнул вперед и несколькими ударами свалил еще троих – так быстро, так легко, что казалось, зверствовал он не над отмороженными ублюдками, которых боится весь район, а над детьми детсадовского возраста. В который раз я видел, как он это делает, и каждый раз слегка удивлялся. Техника у него на высоте, точно. Но, кстати, я его валю на раз – спасибо Сазонову за спецтренировки.

– Атас! Менты! – Толпа разбежалась в разные стороны, Янек рванул за каким-то типусом, намереваясь геноцидить и его, но я тут же остановил, успев уцепить за рукав:

– Хватит! Нам этих-то таскать – не перетаскать! Ты их там не убил случайно? Только этого бы не хватало до полного счастья…

Янек наклонился, пощупал глотки:

– Не-ет! Все как в аптеке! Четко! Пульс глубокого наполнения, просто спят! Веревка-то есть? Не хотелось бы, чтобы они проснулись в самый интересный момент…

Я сходил за машиной, оставив Янека бдить на месте, мы связали руки-ноги отморозкам (наручники у меня только одни! Да и таскать с собой их влом), а потом, кряхтя, матерясь сквозь зубы, перетаскали их на заднее сиденье машины. Благо что ублюдки все мелкие – то ли печать вырождения на зачатых в пьяном угаре индивидуумах, то ли употребление алкоголя и наркоты дало свой негативный эффект. В любом случае в машину все четверо поместились – штабелем, как четыре бревна.

Кстати сказать, пока вязали и грузили, никто так и не подал признаков жизни. Крепко все-таки их приласкал Янек. О чем я ему и сказал, выразив свое глубокое неудовлетворение: когда-нибудь он ошибется, и останемся мы с трупом на руках. А оно нам надо? На что он тут же справедливо парировал, что, если бы не валил их наглушняк, вся эта затея могла завершиться совсем уж дурно. И что, если я такой умный, надо было валить их самому! А? Боишься завалить насмерть? Так вот и не гунди под руку! Все ништяк, а по-другому и быть не может!

В чем-то он был и прав – когда на тебя летят пять человек на одного, думать о том, что надо сохранить жизнь ублюдкам, как-то бы и не с руки. Не до того.

Машина хорошенько просела. Мягкая! Нас двое – я семьдесят с гаком кило. Янек… хрен его знает сколько – но килограммов полсотни точно. Или больше. Четверо ублюдков – грубо – килограммов по пятьдесят-шестьдесят. Вот и набирается три с лишним центнера. А теперь – по кочкам и рытвинам, пружины автомобильные сажать!

Во мне проснулся рачительный хозяин, и я медленно, стараясь не раскачивать машину, повел ее по грязной, в дырках как от бомбежки дороге.

Ехали мы минут двадцать – на Молочную Поляну. Есть у нас такое место отдыха и траха горожан. А еще – место захоронения тех, кого надо прикопать и сделать это поближе и покомфортней. Чтобы далеко не ехать. Вроде почти в городе, но – настоящий дубовый лес, кусты, трава. Прикопаешь – хрен кто найдет.

Нет, мне пока не приходилось тут никого прикапывать, но вот на выкапывании останков бизнесмена, которого тут грохнули и прикопали, я бывал. Неприятное зрелище, скажу с полной ответственностью.

Почему Молочная Поляна? Да кто ж ее знает. Может, потому, что некогда, в давние-предавние времена, здесь была ярмарка, сюда пригоняли скот степняки да и селяне с окрестных деревень. Хочешь купить корову или лошадь – пришел на ярмарку, выбрал, вот тебе и животина. И молоко от нее. Потому, наверное, и молочная.

Это я хроники городские читал – от делать нехрена. Интересовался историей города. Тут у нас и скифы с сарматами некогда бегали, иногда даже наконечники бронзовые находят. Я так-то люблю историю, даже когда-то мечтал стать археологом, да вот… в ментах оказался. Жизнь, она такая…

Когда поднимались в гору, как обычно, в первую очередь увидел кучу машин, не меньше десятка, стоящих на смотровой площадке, на самом верху над городом. Машины тонированные или зазеркаленные, что там делается, увидеть невозможно, но догадаться – как нечего делать. Часть тихо стоят, часть раскачиваются, будто под порывами ветра. Процесс пошел! Народ размножается.

Янек радостно захихикал, показывая на это средоточие порока, и сообщил, что бывал тут, и не раз, – сделал дело и сиди, разглядывай город весь в красивых огнях! Приятно!

У него есть старенькая «девятка» – купил с первых «гонораров», которые я ему выплатил. Как сказал Янек – это сняло много проблем с обеспечением процесса окучивания экземпляров женского пола. Тут тебе и стол, и дом, и… постель. Машина – это хорошо! Во всех отношениях. И как люди живут без машины?! Куда бабу вести, если машины нет?

Мы поднялись на гору, по извилистой асфальтированной дороге доехали до незаметного съезда направо, надеясь, что в конце пути никого из развратников не будет, и через пять минут остановились на полянке, украшенной черными пятнами костровищ.

Вообще-то жечь костры в природном парке запрещено, но и проследить за отдыхающими трудно, да и страшно – начнешь законом махать, можешь того и не пережить. Это я про лесников всяких. Мало ли тут какая шушера у костра расположилась! Лучше пусть жгут костры, за героизм в конторе не доплатят и на похороны не скинутся.

Машину я заглушил, фары выключил, но габариты оставил. Хватит света и от подсветки. Глаза привыкнут – и все как на ладони. Тем более что ночь довольно-таки светлая – полная луна.

Тут же обнаружилось, что пациенты пришли в себя и пытаются сообщить нам что-то интересное, например рассказать о наших сексуальных пристрастиях, естественно, извращенных. А также знают наших родителей, с коими, как ни странно, имели секс в извращенной форме. Бормочут, в общем, всякие гадости, не думая о том, что все это может закончиться очень плохо. А почему не думают? Да потому что мы представились им ментами, а менты на мокрое дело точно не пойдут. Побуцкать – могут, забить до смерти – тоже, но это если одного. А когда их четверо – никто не рискнет валить всех четверых, да и одного тоже при свидетелях не станут. Нас видела целая толпа народа, возможно, следили потом, когда мы вязали говнюков. Так что по большому счету ничего особого им и не грозит. Как им кажется.

Первым мы взяли в оборот того, кого признали главарем. Остальных пока бросили на опавшие листья бурчать и извиваться. Один попробовал было поорать, что-то вроде: «Менты убивают!» – но Янек так ему пнул в живот, что гада закорючило и вырвало. В воздухе сразу запахло блевотиной, перебивавшей сладкий запах весеннего леса.

Главаря поставили к дереву, примотав руки над головой к здоровенной ветке. И что характерно – как только он остался стоять навытяжку, сразу прекратился словесный понос, начавший мне уже крепко надоедать. Эти все «волки позорные» и «мусора» – с матерными добавлениями – не способствуют протягиванию ниточки доверия между допрашиваемым и вопрошающим.

Наконец, реципиент все-таки понял, что дело швах, и уже почти нормальным человеческим голосом спросил:

– Чо надо-то, в натуре? Чего беспределите? Да вы точно – менты?

Я не стал его убеждать или разубеждать. Коротко ткнул сложенной «копьем» рукой в подреберье, и, когда жалобные стоны и пыхтение смолкло, тихо и вкрадчиво спросил:

– Около трех месяцев назад в районе кинотеатра убили парня. Разбили голову арматурой. Забрали трубу и лопатник. Раздели. Уверен – ты знаешь, кто это сделал. Скажешь – и гуляй на все четыре стороны!

Я врал, конечно. Что значит – на все четыре стороны? Надо у него узнать, какие еще преступления совершаются в этом районе. А по обстоятельствам – и вербануть. Взять с него расписочку, что: «…Вася Пупкин добровольно согласился сотрудничать с правоохранительными органами, освещать деятельность криминального элемента в городе Н». Правильная расписка привяжет гада ко мне, как цепью. Если ее пустить в ход, показать кому надо – Вася Пупкин и двух дней не проживет. Особенно если будет в это время сидеть в СИЗО. Или отдыхать на зоне. Не любят там стукачей.

Но это в том случае, если подонок не замешан ни в чем серьезном – никого не убил, не изнасиловал, не покалечил. Таких негодяев-убийц надо уничтожать. А вот если это мелкий гоп-стопник, да еще и в авторитете среди своих придурков, он может высоко подняться (или опуститься) по карьерной лестнице криминального мира. А иметь компромат на уголовного авторитета бывает в высшей степени полезно.

Ну что сказать, конечно, он никого не видел, о преступлении не слышал, и вообще к таким делам никакого отношения не имеет. Ангел, да и только.

Когда Янек побил в него, как в мешок, это никак нам не помогло: «Не знаю, не видел, не слышал».

Вот тут, конечно, вопрос – может, и правда не слышал и не видел, а может, и видел-слышал. И как дойти до истины? Только путем эксперимента. Трудным путем, неприятным.

Развешали по веткам трех других кадров. Такие же парни, как и их главарь, только немного помладше. Ему на вид лет двадцать пять, им – лет по восемнадцать-двадцать. Печать вырождения на лицах, запах изо рта, и не только перегара. Они вообще какие-то вонючие, несет как из помойки! Ну один-то ладно, переблевался, а вот остальные? Неужели нельзя помыться, сменить одежду, чтобы от тебя не воняло луком, потом и ссаньем? Вот ведь в самом деле – отбросы!

Сдались они довольно-таки быстро, и тогда я понял, почему молчал их предводитель. Ему было что терять. Это он и разбил голову парню – с двумя своими подельниками. Тех здесь не было, они остались внизу, можно сказать, не повезло. Нам – не повезло. Хотя это еще как поглядеть! Вообще-то, это раскрытие. То, чего от меня и ждали.

Их даже не сильно побили. Так, слегка помутузили. Даже ребра не сломали, а они уже и поплыли. Главное – психологическое воздействие. Хотя и хороший пинок в ребра – славное подспорье умному психологу.

Сдались они тогда, когда мы начали решать, где следует их закопать. Достали две лопаты, которые я заранее купил в хозяйственном магазине, отвязали двух выглядевших наиболее подавленными и заставили копать могилу. Вид ямы, в которой ты будешь лежать до второго пришествия, очень помогает прочистить мозги. И вопли «пахана», что: «Это менты, они не пойдут на мокрое!» – ничуть не испортили решимости поделиться с нами ценной информацией. Особенно когда я выбил их бывшему главнюку передние зубы. Обмотал тряпкой кулак и врезал, стараясь бить так, чтобы не сломать челюсть, – ему еще говорить будет нужно! Каяться!