1972. Возвращение

Ольга села на свое место, задумалась:

– Я не могу сказать. Когда мы познакомились с Михаилом Семеновичем, он уже был всемирно известным писателем. А что касается денег… я ему и тогда сказала, и сейчас скажу – я бы работала на него и бесплатно.

– Оля незаменимый для меня человек – улыбнулся я, разливая шампанское по бокалам – Она печатает быстрее, чем я говорю. Это феномен! Притом печает без ошибок – абсолютно. А еще знает несколько языков. Потому у меня и получается писать книги так быстро. Ну, давайте выпьем за наше знакомство?

– Нет! За хозяев квартиры! Чтобы жилось им в ней хорошо! – провозгласила Раневская, и мы сдвинули бокалы. Я отпил ледяной газированной жидкости, и подумал про себя, что или я ничего не понимаю в винах, или «Советское шампанское» ничуть не хуже «Вдовы Клико».

– Кстати – спохватился я – а может кто-нибудь хочет покрепче? У меня виски есть! Блек лейбл, ред лейбл! Попробуете?

– Давай свой американский самогон! – улыбнулся Богословский – Будем пробовать!

Ольга сбегала за бокалами для виски, принесла и льда (он был наморожен в специальных ванночках с гнездами, все предусмотрела «кровавая гэбня»!). Я открыл бутылку с черной этикеткой, разлил, и все гости с интересом принюхались к содержимому своих бокалов.

– Да нет, никаким самогоном не пахнет! – заключила Раневская – Придумываешь ты все, Никита! Болтун!

– Это настоящий виски? Оттуда? Или из «Березки», сделан в Болгарии в сарае возле моря? – Богословский посмотрел бокал на свет, а я поспешил его заверить:

– Самый что ни на есть настоящий. Джон Уокер! Куплен в Вашингтоне несколько дней назад. Вот, Оля и покупала – перевел я стрелки на девушку.

– Ладно, будем пробовать! А лед класть не будем! Ибо не по-русски! – Богословский встал, и провозгласил тост:

– Вот теперь за нас, за великих! Ну и за хозяев квартиры тоже! Хе хе…

Мы стукнулись бокалами, я немного отпил. Уланова пила совсем немного, Богословский сразу хлобыстнул до дна, Раневская тоже допила до дна, и взяв с тарелки бутерброд с черной икрой, откусила кусок. Прожевала, выдохнула:

– А хорошо пошло! Пусть это и непатриотично, но лучше нашей водки! А ты, Миша, чего не пьешь? И Оля?

– Да мы почти не пьем. Фаина Георгиевна – усмехнулся я, и снова разлил виски. Глянул на Уланову, спросил – А может вам еще шампанского, Галина Сергеевна? Как вы смотрите на шампанское?

– Немного. Спасибо, Миша – Уланова взяла себе веточку винограда и стала ее тихонько ощипывать. К сервелату и бутербродам с икрой даже не притронулась. Заметила мой взгляд, улыбнулась:

– Привычка, Миша! Я вечером практически не ем. Только фрукты. Да и днем… бульончик, супчик, и снова фрукты. Много лет в балете, желудок делается как у котенка. Миша, можно вас спросить…

– Как ты влез в эту квартиру! – громогласно закончил Богословский, и замахал руками, будто отгоняя мух – А чего, чего так на меня таращитесь! Вы бы сейчас ходили вокруг да около, а впрямую бы и не спросили! Всех в этом доме ужасно занимает, с какой стати этакому молодому человеку дали такую квартиру! Народ голову сломал, думавши!

Уланова укоризненно помотала головой, но взгляд ее был насмешливым и острым. На самом деле Богословский и правда озвучил то, о чем стеснялись спросить интеллигентные женщины. Как говорится, самый близкий путь к сердцу – через быстрый кинжальный укол. Путь к истине – тоже примерно таков.

И тут вмешалась Ольга:

– Это награда Михаилу Семеновичу от правительства СССР за его заслуги в деле укрепления дружбы между народами, и еще за другие заслуги. И еще ему вручили орден Ленина и звезду Героя!

– Да ладно?! Ты Герой Советского Союза?! Не Герой Труда, а Герой Союза?! – брови Богословского поползли вверх – Тогда ты шпион! Точно – шпион! Расскажешь нам, как работал во вражеской стране?

– Кхмм… – я аж поперхнулся, и укоризненно посмотрел на Ольгу. Та смутилась, и это не укрылось от Раневской и Улановой. Дамы многозначительно переглянулись и улыбнулись.

– Да не шпион я никакой! И вообще – шпион, это тут, у нас. Они крадутся во тьме, делают пакости – например, писают в лифтах. Строят козни советским гражданам. Вот это шпионы. А разведчики – это героические ребята, которые похищают секреты у толстых буржуев, чтобы передать их доблестным работникам органов. А я ничего не похищал. Я просто жил и работал в Штатах. Ну, как-то вот так.

– Ага… и за то, что ты жил в Штатах, тебе дали высший орден страны и звание героя! – саркастически хекнул Богословский – Вот заливает! Ладно, ладно – нельзя говорить, значит, нельзя! А то еще за границу больше не выпустят, если ты мне тут расскажешь.

– Миша, а что за история с президентом? – вдруг тихо спросила Уланова – Я читала в газете, что вы встречались с Никсоном, а после того сразу исчезли. И вроде как американцы считают, будто вы причастны к покушению на их президента. Это правда?

– То, что причастен, или то, что встречался? – сразу посерьезнел я, и Богословский радостно потер руки:

– Попался! Он пытался убить вражеского президента! Вот он, простой советский разведчик! Наш герой! Так чего не добил? Промазал, что ли?

– Миша… Михаил Семенович никакого покушения не делал! – запальчиво возмутилась Ольга – А Никсон очень приятный дядечка! Очень обходительный, культурный! Только ест странно – он все кетчупом поливает. Даже творог! Представляете? Сладкий творог с острым кетчупом!

– Забавно! – негромко пробормотала Уланова – Творог с томатным соусом? Надо как-нибудь попробовать. А то мне творог за мою жизнь так уже надоел!

Женщины рассмеялись и снова переглянулись. Они прекрасно понимали друг друга без слов.

– Оля права… никого я не собирался убивать… никакого президента – вздохнул я – И Никсона мне искренне жаль. Не скажу, чтобы мы с ним так уж подружились – он президент страны, которая считается потенциальным противником моей страны. Тем более что я всего лишь писатель, русский… советский писатель, а он – Президент США! Чувствуете разницу? Ну и вот… Но у нас сложились хорошие отношения. Он хотел вскорости приехать в страну, но после смерти Брежнева отложил поездку. А я посоветовал ему не откладывать. Ехать надо, и разговаривать с нашим руководством. И вот те, кому не понравилось, что их президент решил говорить с товарищем Шелепиным – попытались устроить переворот. И приплели меня – чтобы как следует замазать нашу страну. Мол, я причастен к этому покушению! Это советы все устроили! И мне пришлось бежать. Нас с Ольгой пытались убить, мы отбились и… теперь сидим здесь. Простите, подробностей нашего бегства я вам рассказать не могу. Это уже государственная тайна. А что еще касается покушения и нашей встречи с Никсоном… я думаю, скоро будет пресс-конференция, на которой я открыто расскажу всему миру, что творят в США так называемы «демократы». Никсон, вы наверное знаете – он республиканец. Так вот демократы, его противники, как у нас их называют – «ястребы». Это те, кто хочет войны, кто развязывает войны. В демократах – оружейные дельцы, именно в их интересах развязываются все войны. Оружие надо делать! И сбывать его тоже нужно! А куда? Если нет войны? Вот и разжигают, мерзавцы.

– Знаешь, а сразу видно, что ты давно не был на родине – усмехнулась Раневская.

– Откуда видно? – слегка удивился я.

– Ты, к примеру, отдаешь честь не так, как наши – усмехнулась она – Да, да, я заметила. На американский манер! Потом – ты все время сбиваешься русский-советский. Советские люди никогда бы не сказали «русский». Они бы сказали – советский. А еще – часы у тебя на руке. Что за часы? Импортные?

– Швейцарские… «Ролекс» – пожал я плечами – У меня и советские есть. Даже двое. Но эти противоударные, водонепроницаемые, да и ходят очень точно.

– И стоят дороже, чем машина! – подхватил улыбающийся композитор – Точно ведь?

– Ну… смотря какая машина – снова пожал плечами я – Честно говоря, не задумывался. Мне нужны были хорошие часы, захотелось – вот я их и купил. А сколько стоят – не помню. Тысяч восемь. Или десять.

– Ух ты! Восемь тысяч рублей?! – восхитилась Раневская.

– Долларов, моя дорогая, долларов! То есть – умножай на пять! – хохотнул Богословский – А изумрудное ожерелье на прекрасной шейке его подруги стоит еще раза в три дороже! И колечко с бриллиантом! И браслетик! Мы имеем дело с миллионером, девочки! Я же говорю – интересная личность, этот наш Миша! Сознавайся, Миша, ты миллионер?

– Я миллионер – усмехнулся я – Но только теперь не знаю, миллионер ли. Смогу ли добраться до моих буржуйских капиталов? Неизвестно.

– И сколько ты стоишь? Как говорят буржуины! – не отставал Богословский, наслаждающийся ситуацией. Ему явно было «по-кайфу» вгонять в краску воспитанных дам, которые притащили его в гости. И меня тоже – «миллионера-героя». Только меня трудно так просто загнать в угол! Я склизкий, как угорь!

– Примерно четверть миллиарда долларов – безмятежно пояснил я, глядя в глаза Богословскому.

– Сколько?! – ахнул тот – Да ты заливаешь!

– Может, и побольше – пожал я плечами – Точно не знаю. У меня наемный бухгалтер занимается моими доходами и моими налогами. Только за бой с Мохаммедом Али я получил сорок миллионов. А еще доходы за трансляцию. Кроме того – я делал ставку у букмекеров – на себя самого. И выиграл. Часть контор расплатились, часть зажали деньги под благовидными и неблаговидными предлогами. Я нанял юридическую контору, и теперь они воюют с негодяями. Кроме того, я один из учредителей продюсерского центра «Страус и Карпофф», который сейчас занимается съемками нового шоу. Это шоу выйдет на Эн-Би-Си, и уверен, будет иметь успех. Кроме того, я креативный директор компании «Уолт Дисней», где сейчас по моей книге снимается многосерийный фильм. И мне принадлежат сто миллионов акций этой компании, довольно-таки крупный кусок. А как директор, я получаю миллионн долларов в месяц, плюс премии за выгодные сделки, совершенные по моему проекту. Например, сейчас «Уолт Дисней Компани» ведет переговоры о приобретении одной выгодной компании, которая озолотит Диснея. У меня двухэтажный дом в городе Монклер, штат Нью-Джерси, и вилла у океана в городе Ньюпорт-Бич, это недалеко от Лос-Анджелеса. Ну вот как-то так!

– Ну, Миша… – Богословский даже не сразу нашел слова – Ну ты, Миша, даешь! Вот это сила!

– Ах да, забыл… я же еще пишу книжки! – рассмеялся я – И забыл – снимается еще один фильм по моей серии романов. Многосерийный фильм «Нед». Вот теперь точно все. Я ответил на твой вопрос, Никита?

– Еще как ответил! – Богословский уже не улыбался – Даже не ожидал. Мультимиллионер! У нас! А я-то думаю, и за что этому молодому человеку такое богатство?! Квартиру такую! Да она для тебя – как конура! В сравнении с тем, что у тебя есть!

– Не совсем так. Я очень ценю тот факт, что государство оценило мои заслуги, что меня наградили. И эта квартира великолепна. И кстати – это я там мультимиллионер, а тут… тут у меня только то, что дало мне государство, и то, что у меня на сберкнижке. Заработанные мной деньги. И кстати сказать – я все это заработал сам. Своей головой, своим трудом. И спасибо государству, что дало мне это заработать. Если бы мне не позволили издаться… не знаю, что бы тогда со мной было.

– Я читала вашу историю – вдруг вмешалась Уланова, которой разговоры про деньги явно прискучили – Вы ведь тот человек, что потерял память, так? И сколько вам сейчас лет?