Ангелы не летают

– Мы его подвезли вче… – девочка не успела договорить, как ее перебил отец, а старшая сестра дернула за рукав.

– Нет! Первый раз видим. Мы другого подвозили человека. Садитесь в машину.

Семейство покорно направилось в салон микроавтобуса. Было что-то странное в них, как показалось Валентину. Он отнес это к наличию странностей, которые он замечал часто у глубоко верующих людей. Он это не осуждал и спокойно относился к тому, чего не понимал сам, но нестыковка показаний была налицо. Это было не его дело, но Валентин спросил.

– Эй, парень, ты их знаешь?

«Transporter» тронулся с места и начал выруливать к трассе. Надпись «Бог любит всех» была зачеркнута толстой черной линией. Кому – то она не понравилась.

– Да, – ответил ему высокий парень, – я их знаю.

– Почему тогда они сделали вид, что не знают тебя?

Парень наклонил голову немного вбок и вперед и посмотрел в глаза Валентину. Они уже не были затянуты дымкой. Они были полностью белыми.

– Вчера они меня убили!

Территория кладбища.

20:00

Кованая кладбищенская калитка жалобно скрипнула и глухо ударилась об ограду. Горыныч махнул рукой на прощание своему дневному сменщику и повернул ключ в замке. До утра он остался один. Ему шел уже семьдесят шестой год. Он чувствовал, что с каждым месяцем его здоровье ухудшается. Той силы, что была когда-то, не осталось следа, хотя душой он всегда был молод. Как быстро пролетела жизнь! Не вчера ли он только заканчивал десятый класс и ушел в армию? С большим желанием, без малейшего сомнения. И совсем же недавно родилась его дочь, выучилась, нашла мужа и уехала в большой город. Теперь она уже и не звонила. А куда? Телефоном Горыныч не обзавелся, а домашнего никогда и не было. Лет десять уже точно не звонила, но как вчера он помнил ее последний приезд. С внучкой и мужем. А потом все. Он не знал где она и что с ней. И сейчас Горыныч ждал ее приезда. Просто ждал.

Шарик. Так звали его пса, который был его постоянным спутником. И на работу с ним и в магазин. Так было всегда. Всегда, до вчерашнего дня. Вчера пес умер. Своей смертью, прямо у него на руках. Горыныч тут его и похоронил. Выкопал яму, завернул Шарика в старую рубашку и засыпал землей в дальнем углу кладбища около ограды. Помечать не стал. Мало ли кто узнает и начальству доложит, а оно не одобрит этого. Просто запомнил.

Заперев сторожку и прихватив фонарь, Горыныч направился на обход, и проведать могилу своего пса. Хорошим освещением кладбищенская территория не могла похвастать. Только один фонарь над входом и прожектор на сторожке, остальная территория ночью была во мраке. Западная часть немного освещалась огнями отеля «Кондор», но этого было недостаточно.

Он двигался привычным и изученным за почти два десятилетия работы маршрутом. Возможно, и закрытыми глазами смог бы его пройти, но не пробовал. Знакомые лица смотрели с надгробий. Большинство он знал поименно, познакомился за годы работы, а со многими еще при жизни. Дорога в одну сторону занимала около 15 минут неторопливой походкой, дальше вдоль забора и обратно по противоположной стороне. Но не сегодня. Сегодня он собирался посидеть на могиле друга.

Сначала Горыныч не поверил своим глазам, но приблизившись, понял, что все именно так, как показалось издалека. Могила пса была разрыта. Разрыта до глубины захоронения, но тела там не было. Горыныч тяжело задышал. Это его, несомненно, расстроило. Возможно, даже сильнее, чем врач, который сказал, что проживет он еще не более года.

«Волки? – билось в голове, – или лисы? Да не должно быть. Не видели тут их ни разу. Люди? Тоже, зачем?»

Он оглядывался в поиске ответа и заметил в луче фонаря белое пятно. Вчерашний ночной снег к этому времени уже растаял, и пятно не могло быть его остатками. Это оказалась его рубашка. Та, в которой был похоронен пес. Лежала она в метрах двадцати от могилы у забора.

«Может я похоронил его живым? Точно! Я не правильно понял его окоченелость. Он просто был старым псом. Старым, а не мертвым!»

– Шарик, Шарик. Ты тут? Шарик, иди ко мне, – Горыныч свистнул, так как пес любил и всегда реагировал. Он тут же появлялся из ниоткуда. Но не сейчас.

– Шарик! – он снова свистнул.

«Все – таки животные выкопали!»

Надежда таяла. Никто не прибежал на свист. Еще раз, печально оглядевшись, и решая как ему поступить, сторож услышал легкое шуршание. Ему показалось, что собака грызет кость.

– Все-таки тебя выкопали, – произнес Горыныч, догадываясь, что волки или лисы сейчас догрызают его друга. Но он ошибся.

Свет фонаря высветил Шарика, который пытался перегрызть прутья ограждения. С души отлегло.

– Шарик, дружок мой, – воскликнул Горыныч и насколько мог, ускорился в нужном направлении. Все же это он, дурак, похоронил живую собаку! Когда сторож присел на одно колено и прикоснулся к шкуре, то ощутил прохладу тела. Кожа холодила руку. Пес повернул голову и посмотрел на хозяина.

Глаза застилала белая мгла.

Глава 3. Оттуда не возвращаются.

Мэрия «Стародворского»

20 октября 2003 года

11:45

Перед дверью в кабинет главы поселка городского типа «Стародворское» Александра Наумовича ожидали несколько человек. Тут не было случайных посетителей. Все имели теплые места и должности в органах приближенных к власти, а так же в силовых и экстренных службах. Назначено было на 11 часов утра, но самого Гнилина пока не было. Коридор широкий, достаточно сильно остеклен, но отсутствие кресел или стульев изрядно утомляло присутствующих. Негромкие разговоры, за почти час, проведенный тут, все больше прерывали раздраженные фразы. От предстоящего разговора ничего хорошего не ожидали, он его необходимость понимали все.

– Проходите, пожалуйста, в зал для совещаний, – произнесла секретарь, милая девушка с ярко накрашенными губами и глубоким декольте, отпирая высокую дверь, – Александр Наумович просил извиниться за ожидание. Он вот-вот будет.

Утомленные ожиданием люди, стали проходить, не забывая выразить слова благодарности и заглянуть в темную глубь выреза.

Прошло еще порядка десяти минут беспокойного ожидания, прежде, чем в коридоре послышались неторопливые шаги. Человек, который спешит, мог двигаться и быстрее, но все знали Гнилина. Его манеры во всем отражали отношение к подчиненным и окружающим его людям.

Дверь снова открылась, в ней показалась та же самая девушка, которая улыбнулась главе и проследовала за ним.

– Доброе утро, – безэмоционально произнес Гнилин, и направился к креслу во главе стола. Он сел, положив локти на его поверхность, сложил ладони и, приложив их к губам, осмотрел сидящих напротив. Восемь человек. Шесть мужчин и две женщины. Та команда, которой предстоит сейчас определить направление деятельности всей администрации и служб поселения.

Шестаков Константин Юрьевич – начальник пожарной службы. Человек на своем месте. Долгое время поддерживал порядок во вверенном ему составе и на территории. Человек советского прошлого, суровой закалки. В свои шестьдесят он не сдавал позиций и исправно исполнял все предписания, соответствующие его должности.

Смирнов Алексей Вадимович – заместитель начальника милиции. Самого начальника на момент появления туманного барьера, как его уже называли в народе, между «Стародворским» и остальным миром не оказалось. По информации, но официально неподтвержденной, он находился в отъезде.

Гурья Ольга Степановна – уроженка Беларуси, предприниматель, владелица торгового центра «Криста», отелей «Кондор» и общественно значимый человек поселения. «Честности бы вам побольше, Ольга Степановна», – подумал Гнилин, но, осек себя, испытывая некое подобие совестного стеснения, осознав свои деяния.

Отец Николай – православный священник, настоятель храма «Семи холмов». Его не приглашали. Обычно, на собрания такого масштаба, но сейчас имелась необходимость.

Тули Борис Валентинович – капитан полиции, действующий сотрудник дорожно – патрульной службы. Его не ожидал увидеть на собрании Гнилин, но этот вариант был все – же предпочтительнее престарелого начальника ДПС «Стародворского», которого и держали только для возможности управлять им и его подопечными. С Тули Гнилин был более, чем знаком. Таких знакомых называют повязанными. Если пойдет по статье один, то и второй за ним следом.

Глебов Станислав Алексеевич – заместитель по безопасности «Стародворской» школы. Его тоже, скорее всего, направили вместо директора, как более молодого и разбирающегося человека, чем нынешний исполняющий обязанности директора школы. Глебова Гнилин тоже хорошо знал заочно. Бывший афганец, мастер спорта по самбо. Александр Наумович имел должок перед этим человеком. Должок, о котором не догадывался сам Глебов. Гнилин надеялся, что никогда и не догадается.

Цветков Александр Валерьевич – человек, которого тут не должно было быть по должности, которого боялся сам Гнилин. Хотя он многих боялся. Цветков Александр владелец пилорамы и консервного завода на берегу реки. Тот самый, что, по мнению многих, портил вид поселения и особенно со стороны все той же реки, когда туристическая яхта привозила пассажиров. Но никто пока не сумел закрыть предприятие и снести здание. Никто, включая Гнилина, имеющего поддержку двоюродного брата. Значит, Цветков сам не был простым человеком.

Восьмым присутствующим была секретарь Анна, которая планировала вести протокол собрания.

Крысиные глаза повторно обежали всех в зале.

– Алла, – убрав руки от лица, громко произнес Гнилин, – Алла, не нужно вести протокол. Вы свободны.

Девушка встала в нерешительности. Протокол должен был быть и это ее должностная инструкция. Начальник нарушал инструкции, но это его решение, и спорить с ним не стоило.

– Идите, идите, Алла. Сегодня протокола не будет, – уверенно пояснил нерешительной секретарше Гнилин. Девушка покинула зал.

Все ждали начала разговора. Александр Наумович тянул. Наконец, он лег грудью на сложенные на столе руки и, глядя из-под бровей, произнес.