Чекист. Южное направление

– Решэние о перемирие далжно принимать Политбюро, – сердито сказал Сталин, обращаясь почему-то к Берзину. – Пачему я нэ был паставлен в известност?

– Т-тофарищ Сталин, но федь фам еще пять тней назат пришла т-телеграмма, ф к-кторой фас приглашали на засетание, – заметил Берзин.

– Э, точна, – вздохнул Сталин. Посмотрев на меня, сказал: – Была телеграмма, и я сабырался ехат, но патом мнэ стало нэ до савешаний и нэ до засэданий.

Действительно, какие там заседания Политбюро, если в Первой конной армии творилось черт знает что? Не думаю, что Сталин ограничился лишь ролью стороннего наблюдателя. Скорее всего, активно наводил порядок.

– А чего ради Склянский понадобился в Москве? – поинтересовался я.

Плохо, что Склянского не в ладах со здравым смыслом. Если хотел отправить Конармию на Западный фронт, то зачем уничтожать одну из самых боеспособных дивизий? Или это такой элемент воспитательной работы? Типа, бей своих, чтобы чужие боялись? Нет, все равно не понимаю. В восемнадцатом, когда Красная армия убегала, децимацию еще как-то можно оправдать, а сейчас? Опять-таки, Склянский – это рука и воля товарища Троцкого, а не самостоятельная политическая фигура. И Лев Давидович остается любимцем военных.

Увы, мой вопрос остался без ответа. Похоже, Берзин все-таки заинтересовался – кому он выдает служебные и государственные тайны?

– Т-тофарищ, а фы кто путете?

– А я, товарищ Берзин, молодой наглец, любимчик Ленина, – улыбнулся я, специально пропуская слово «товарищ» применительно к заместителю Троцкого. – И фамилия моя Аксенов. А я не знал, что у Владимира Ильича есть любимчики. Передам ему, вот уж товарищ Ленин посмеется.

– П-прастите, тофарищ Аксеноф, я не хот-тел фас обидеть, – слегка скривился второй член РВС.

– Владимир Иванович выше абыд, – отрезал Сталин.

– Для фас, т-тофрищ Аксеноф, тоже есть срочная телеграмма. Т-товарищ Д-дзержинский приказывает фам срочно приехать в Москву.

Посмотрев на Берзина, Иосиф Виссарионович вздохнул, понимая, что коли сразу не начал бить тому морду, то теперь-то уже поздно, спросил:

– Скажы-ка, товарыш Берзын, у тебя остался шоколад? Или ви им водку закусывали?

– Отна п-плитка осталась, – признался Берзин.

Мы в студенческие времена обходились одной ириской на троих под бутылку ркацители и ничего, никто не умер, алкоголиком не стал.

– Нэси, – сказал Сталин, а Берзин, не попытавшись протестовать, отправился за недоеденным шоколадом. Мелочь, вроде бы, но она позволяет понять: кто из членов РВС главнее.

Пока собутыльник Склянского ходил, Сталин сказал с грустью:

– Ну вот, Владимир Иванович, плахой я хазяин – зазвал вас на рюмку, а рюмка-то пустая.

– Ничего страшного, товарищ Сталин, – махнул я рукой. – Будет время, обязательно выпьем.

– Будэт, Володя, обязательно будэт, – заверил меня Иосиф Виссарионович. – И нэ водки выпьем, а настаящего вина, картлийского. Знаеш, что за вино?

Я только пожал плечами. Откуда Вовке Аксенову знать про грузинское вино? А уж про картлийское не знал даже Олег Васильевич Кустов. Каюсь, я вообще не специалист в винах. Никогда не был поклонником ни грузинских, ни молдавских ни прочих вин. Шампанское когда-то нравилось, очень давно, в какой-то другой жизни.

– Эх, про вино нэ рассказывать нада, а пит! – важно сказал Сталин, всовывая мне в руки завернутые в фольгу плитки шоколада. – Вот, эта для маладой жены товарища камиссара.

– Товарищ Сталин, не возражаете, если я одну шоколадку своей сотруднице подарю? – поинтересовался я, прибирая щедрый по нынешним временам подарок.

– Маладая сатрудница, красывая? – заулыбался Сталин. – Канечна, нэ возражаю. Можэте ей дажэ двэ шоколадки дат, чтобы поравну была.

Я не стал уточнять, что это просто сотрудница, а молодая ли и красивая она – совершенно неважно, но не стал. По опыту знал, что чем больше отпираешься, тем меньше верят.

– Интересно, кто же на нас напал? – подумал я вслух.

– Особый отдел выясныт, сообшыт, – отмахнулся Сталин, а потом укоризненно сказал: – Вам, Владимир Иванович, урок на будушэе – ныкогда бэз охраны не ездыт!

– А вам, товарищ Сталин, это не урок? – усмехнулся я.

– А у мэня нэт охраны, – пожал плечами член РВС фронта. – В палитатдэле вэс личный састав – дэсят челавэк, да двадцат краснаармэйцэв. А они в паслэднее время из боев нэ выходят. Я им патаму и отдохнут дал.

– Так и у меня, товарищ Сталин, личной охраны нет. На бронепоезде есть сотрудники, взвод красноармейцев, но они мне для оперативного обеспечения мероприятий нужны, а не для охраны.

Мы посмотрели друг на друга и расхохотались. Эх, хороши начальники, лазающие, где попало, и не имеющие личной охраны.

Явился товарищ Берзин, принеся четвертую шоколадку.

– Спасибо, – вежливо поблагодарил я нетрезвого члена РВС, пряча очередной «трофей» в карман.

Со Сталиным мы крепко обнялись, с Берзиным ограничились рукопожатиями. Что же поделать, если человек мне не понравился? Мне он и в той истории был несимпатичен, и в этой. Впрочем, наши симпатии и антипатии – вещь субъективная. Не исключено, что я не прав, и Берзин, в свое время подписывая приказ о передаче Первой конной в распоряжение Западного фронта, руководствовался собственными благородными убеждениями, посчитав, что Сталин неправ, и наступление буденовцев спасет фронт, а Красное знамя взовьется над Варшавой.

И то, что случилось сегодня, в общем-то, мелочь. Подумаешь, взял у коллеги бутылку водки, чтобы угостить высокопоставленного чиновника. Но ведь сознался, извинился, пообещал компенсировать, да еще и плитку шоколада мне дал. Возможно, Берзин отвлек внимание Склянского, успокоил его и спас меня от какой-то большой неприятности. Кто знает, как бы оно повернулось?

До бронепоезда я дошел пешком, отказавшись от машины, что предлагали мне товарищи из РВС. Увы, от вооруженной охраны отказаться не смог. Да и не стал, памятуя недавний инцидент.

Не думаю, что это было покушение на мою особу или на Сталина. Скорее всего, бандиты решили поживиться. Впрочем, это могла быть и польская фронтовая разведка, пытавшаяся добыть «языка». Люди в автомобиле – явно не рядовые красноармейцы, а без охраны – лакомый кусочек. Впрочем, чего мне забивать этим голову? Какая разница, кто напал? Линия фронта неподалеку, все могло быть. Надеюсь, Сталин мне сообщит, что к чему, а по приезду в Москву попрошу Артузова, тот свяжется с особистами Юго-Западного фронта. По нынешним временам Артур Христианович для Особого отдела фигура более важная, нежели член РВС.

Так я и шел в сопровождении трех парней вооруженных винтовками. Надо бы пошипеть – мол, такая охрана, что пока снимает оружие с плеч, тебя вместе с ними убьют, но уж какая есть.

Ломать голову – зачем меня вызывают в Москву, да еще срочно, тоже не стал. Здесь и козе понятно: если заключим мир с поляками, значит, накрылась медным тазом моя должность начальника ПольЧеКА. Переживать не буду. Скорее всего, для нас с Артузовым найдется работа по профилю. Там, где проходят дипломатические игры, раздолье для шпионов. Стало быть, и контрразведчикам найдутся дела.

Глава шестая. Нищенка из Львова

Я смотрел в окно, разглядывая, как куча народа пытается поставить на рельсы железнодорожный состав. Зрелище, надо сказать, не самое радужное. Надеюсь, жертв нет.