43. Роман-психотерапия

Бывает

И ничего не долго

Ты же сам говорил, что воздух не видно, а он есть. Или радиоволны. Так я их представлять научилась. А в ничто тоже может что-то есть, только мы не знаем пока что именно.

А когда узнаем – найдётся новое ничто. В этом и есть прелесть ничто – оно безгранично

Хоть и погранично

Это получается как ты?

Ага

Ну нет. Я не согласна. Ты не ничто, ты очень даже. И самый лучший и вообще.

Может в этом и есть счастье человека – признать в себе ничто?

Осознать, что я – ничто

Выпуклое абстрактное ничто

Пока остальные строят из себя хрен знает что

А как же дружить?

Дружить тоже надо с ничто. Тогда будет – соприкосновение двух ничто

Хахахаха. Выпуклое – смешное слово тоже.

А ещё лучше – взаимоисключающее соприкосновение двух ничто

Тут надо ставить точку, конечно

Ой да

Напишу пьеску и так её назову

Не грусти там

16. София (Болгария)

Чувство, урывками настигавшее меня в Сараево, к утру накрыло с головой. Это именно то, чего я боялся. Хотел сказать – боялся больше всего, но я не знаю, чего я боюсь больше всего, как и не знаю – боюсь ли я чего-нибудь кроме. Мне кажется, я боюсь крокодилов, но я не знаю, что буду чувствовать, окажись рядом с крокодилом. Может, страх, может, сомнение. Всё познаётся в развитии.

После разговора с М. я будто утратил и без того шаткий навык коммуникации. Что-то подобное, должно быть, чувствует бегун, сделавший максимальное ускорение на последних метрах длинной дистанции, но так и не выигравший гонку. Поэтому, как только я сверился с картой и нашёл арендованную по адресу квартиру, я сразу выключил телефон и приготовился наслаждаться упадком одиночества.

Разбросав по комнате вещи, я сходил в магазин и купил кофе, мороженое, шоколад, бутылку Carolans, упаковку орехов кешью, упаковку воды и два килограмма фруктов: два зелёных яблока и всего понемногу.

Надо было что-то решить с музыкой, но есть моменты, когда стройность звуков кажется лишней. И тут я нахожу стойкое противоречие – для меня уже очень давно не бывает нестройных звуков. Я умею дирижировать дождём и записывать в нотах смех. Я могу наиграть пульс и в паузах рассказать жизнь. Правда, от этого нет никакого толку.

Это было в первый день. Когда я думал, что смотреть мультики – единственное, что может избавить меня от пункта два любой экзистенции, а именно – предаться воспоминаниям. Было бы что вспоминать. Может, для этого и нужны дневники? Записывая, я забываю, как это было. Чтобы потом вновь отыграть свою партию. Жизнь как репетиция, в которой так легко свалить на партнёра вину за провальный концерт.

Квартира была в самом центре, в искусственно-старинном стиле: с потёртыми косяками, деревенским столом и креслом-качалкой в одной из комнат. Собственно, больше в этой комнате ничего не было, и я перенёс туда пошарпанный табурет, чтобы он служил столиком для чашек. Были ещё комнаты, одна переходящая в другую и в третью, и была спальня с видом на крыши, красоты неимоверной.

Окно кухни выходило на какую-то церковь с зелёными куполами. Позже я выяснил – Святого Николая, уж не знаю, чем он провинился. Обстановка очень располагала к тому, чтобы приготовить здесь что-нибудь страшно вкусное, если б мне пришло в голову пригласить гостей, но откуда тут гости. К тому же – мультики.

Занавески я везде распахнул. Создав ограниченное пространство внутри себя, я чувствовал, что мне нужно нечто безграничное снаружи. А что может быть безграничней света. Подумав об этом, я решил, что всякий на моём месте пришёл бы к ответу, что если и есть что-то безграничней света, то это, конечно, тьма, но уж больно подобные версии отдают средневековьем. К тому же с точки зрения окна – свет и тьма суть одно и то же: окно с одинаковым успехом стремится пропустить через себя и то, и другое.

Кофеварки не было, турки тоже, и я сказал за это спасибо невидимым хозяевам, предоставившим мне за четыреста долларов рай посреди города – на целую неделю. Я не знаю, зачем я снял квартиру так надолго, – у меня не было никаких планов, никаких устремлений, но и других вариантов тоже не было. Вариантов по сроку, я имею в виду. Это был порыв, который я никак себе не объяснил. Может, меня слегка утомили переезды, и я решил пробыть на одном месте чуть дольше обычного, а может, это просто попытка растянуть шаг – как в метро, когда едешь до своей станции, но вот диктор даёт понять, что пора, двери открываются, а ты стоишь, сдерживая внутреннее, выработанное движение, стараясь не выдавать порыва, а потом двери закрываются и вагон едет дальше. Весь состав едет дальше. И я еду вместе со всем составом. В никуда, на две или три станции вперёд, чтобы просто узнать – как это. Я совершаю движение, которое другие люди в вагоне совершают ежедневно. И то, что расширяет моё личное ощущение пространства, для кого-то надоевшая суть всей жизни в её однообразном движении туда-сюда.