Слово авторитета

– Да, стены здесь крепкие, – задумчиво поддакнул он. – А кто у вас выдает оружие?

– Я разводящий, ключи всегда при мне. А когда очнулся, их уже не было.

– Понятно. А может быть, вы накануне что-нибудь подозрительное заметили?

– Что именно? – непонимающе заморгал Федосеев и посмотрел на начальника охраны, теперь уже сидящего немного позади полковника.

Похоже, что за сегодняшний день Абрамов изрядно подустал от общения с органами правосудия и теперь, оседлав стул, наслаждался отдыхом. Правую ногу он закинул на левую, короткие пальцы сцепил на выпуклом животе и с заметным любопытством рассматривал на высоком потолке проступившие на штукатурке мелкие трещинки.

– Ну, скажем, не заприметили случайно каких-то подозрительных людей, которые отирались около вашей территории? Может быть, видели машину, которая не стояла здесь прежде?

Подумав, Федосеев убежденно отвечал:

– Обычно у меня память на такие вещи цепкая, но в эти дни все было как всегда.

– А вы, случаем, Валерий Петрович, ничего такого настораживающего не обнаружили? – неожиданно повернулся полковник к начальнику охраны.

Абрамов, услышав собственное имя, как-то рассеянно встрепенулся, а его лицо вновь приняло виноватое выражение.

– Ничего не заметил… Признаюсь, я даже как-то и не особенно смотрю по сторонам. У меня сейчас одна жизнь – с работы домой, из дома на работу. И все время на служебной машине.

– Очень жаль, – мгновенно отреагировал полковник. – У вас оружие пропало, и вы даже толком рассказать ничего не можете. Сколько, кстати, пропало винтовок?

– Десять пирамид, – обреченным тоном протянул начальник охраны, – и еще полсотни пистолетов «ТТ».

Геннадий Васильевич невольно присвистнул:

– Таким арсеналом можно целый полк вооружить. А, кстати, где находится оружейная комната?

– Вы уже были там, она смежная, – смущенно произнес Абрамов, – это здесь, на втором этаже… Там Василий лежит.

– Понятно, – качнул головой полковник, догадавшись, что речь идет о покойнике. – Больше у меня к вам нет вопросов. Поправляйтесь. Я думаю, вы не будете возражать, если мы с вами еще как-нибудь побеседуем? – поднялся Геннадий Васильевич.

– Рад буду помочь, – откликнулся охранник. – Я все, что угодно, готов сделать, чтобы этих подонков отыскать.

– Вот и договорились, – произнес полковник, ухватившись за ручку двери.

Заелозил по дощатому полу стул – это запоздало поднялся со своего места начальник охраны.

Вернувшись, полковник обнаружил, что труп уже убрали, а то место, где он лежал, аккуратно обвели мелком. Не было даже крови, ее тщательно вытерли. Вот, собственно, и все, что напоминало о недавней трагедии.

Лицо капитана Федорчука выглядело оживленным, заметно повеселела и вороная практикантка. Вот что значит вынести из помещения труп! Оно и понятно, лежит здесь, понимаешь, в самом центре комнаты, а к нему притянуты все взгляды присутствующих, словно он тут главное действующее лицо.

Наверняка Федорчук уже рассказал парочку нескромных анекдотов. Он на такое способен, еще тот тип. Женщинам такие нравятся – немного раскрепощенные, немного нахальные, немного с куражом. А в совокупности получается этакая гремучая смесь, против которой ни одна баба не устоит.

Веселье с появлением полковника обломилось мгновенно. Девушка старательно уткнулась глазами в блокнот, как будто бы решила выучить наизусть все то, что успела записать. Таким же озабоченным выглядел и Малышев – похоже, что он тоже был не прочь продолжить непринужденную беседу. Крылова всегда удивляла способность молодых офицеров заводить романы, причем место и время суток здесь совершенно не имели значения – это могло произойти в управлении, во время следственного эксперимента и даже при опознании в морге. Молодость! Черт бы ее побрал…

Шугануть бы их, да вот как-то при даме неудобно.

– Оружейную комнату осмотрели? – обратился полковник к криминалисту.

– Так точно, товарищ полковник. Пусто, как в норе у церковной мыши. – И, уже добавив в голос должную серьезность, произнес: – Пирамиды вынесли чисто, очень аккуратно. Даже косяков не ободрали, видно, не торопились. Я тут очень тщательно посмотрел на наличие волосков и всего такого, может быть, клочки тканей, отпечатки пальцев. Ни-че-го! Грамотно сработали.

Оружейная комната была спрятана за небольшой металлической дверью, располагавшейся в самом углу помещения, не без умысла, чтобы оружие не попадалось на глаза случайному человеку. Такую крепость гранатой не разворотить. Здесь же ящик для ключей, из такого же толстого металла. Все толково, с большим знанием дела.

Сейчас стальная дверь была раскрыта, всего лишь чуть-чуть. Желтоватым пятном на косяке выделялась пломба, сорвана грубо, без затей, и тонкий шпагат некрасивым хвостом прилип на крашеную поверхность.

Геннадий Васильевич широко отворил дверь, включил свет. В комнате не просторно, но вполне удобно, чтобы, не обтирая стену спиной, выдавать оружие. Даже здесь чувствовался глаз профессионала.

– Что вы обо всем этом думаете? – посмотрел полковник на Малышева.

– Сразу сказать что-то сложно, – честно признался оперуполномоченный. – Но чувствуется, что эту точку пасли уже давно. Это видно даже по тому, как быстро они сработали. Мне так представляется, что они получили заказ именно на это оружие. Снайперские винтовки стоят на черном рынке недешево. Скажем, одна винтовка с хорошим оптическим прицелом, пристрелянная, до пяти тысяч долларов. В каждой пирамиде десять винтовок. А таких пирамид здесь тоже было десять. Умножаем общую цифру на пять тысяч долларов, получается уже полмиллиона. А винтовок в десяти пирамидах набирается немало. А если к этому добавить еще пять десятков пистолетов «ТТ», то грабителей теперь можно смело отнести к состоятельным людям.

– Не буду спорить, – мрачно согласился полковник. – Представляю, что будет, если это оружие неожиданно заговорит… причем все сразу!

– Печальная получается картина.

– Такую большую партию продать не так-то просто. Хорошо, если заказчик – оптовик! А если нет? Тогда продажа может затянуться на многие месяцы. А ведь его же нужно где-то хранить, прятать ото всех. Не такая это простая задача, хочу я вам сказать. Со своей стороны они должны продавать очень оперативно, потому что мы тоже не будем сидеть сложа руки. Мы станем наступать им на «хвост», они будут нервничать… Ладно, – неожиданно оборвал разговор полковник, – продолжим нашу беседу завтра. В девять ноль-ноль в моем кабинете, – и, не прощаясь, вышел.

* * *

Майор Латышев пребывал в прекрасном настроении. Сегодня утром он подал рапорт на увольнение и чувствовал себя почти гражданским человеком. Начальник отдела кадров – хмурый, малоразговорчивый полковник – с удивлением посмотрел на сияющего майора и сдержанно заметил, что через полгода должен появиться приказ о присвоении ему очередного звания. А это некоторые радости жизни, связанные с новым назначением, а также существенная надбавка к пенсии.

Майор Латышев сделал над собой изрядное усилие, чтобы не расхохотаться над значительным тоном полковника. Он уже чувствовал себя состоятельным человеком, а потому мог отказаться не только от возможного повышения, но даже от пенсии. Три дня назад ему вручили обещанный аванс в сумме десяти тысяч долларов, и теперь он рассчитывал получить еще сорок. Возможно, кому-то эти деньги покажутся и небольшими, но ему, прожившему всю жизнь на сравнительно небольшом жалованье, полсотни тысяч «зеленых» казались едва ли не пиратским кладом.

Еще месяц назад жизнь на гражданке представлялась ему весьма унылой. Самое большее, на что он мог рассчитывать, так это устроиться куда-нибудь в охрану или вахтером в загнивающее НИИ и, вкушая мелкие радости, протянуть до гробовой доски. Но разве он мог предположить, что под конец службы судьба подбросит ему щедрый подарок?

С Мишей он познакомился лет пятнадцать тому назад, когда служил в Уральском округе. Денег катастрофически не хватало, и значительной прибавкой к довольствию служили патроны, которые он регулярно приносил со стрельбищ и сбывал местной братве. Миша Хвост был одним из его клиентов.

Миша Хвост тогда не был тем, кем сделался впоследствии, – всего лишь обыкновенный баклан, каких в городе толкалась не одна сотня. Может быть, единственное качество, что отличало его от многих, – это неуемная жажда власти, которая выпирала из него даже при самом коротком знакомстве.

Их приятельские отношения не оборвались и после того, как Латышева перевели в Московский округ. Временами они перезванивались, а немного позже Хвост и сам перебрался в Первопрестольную.

Неожиданно он заявился к Латышеву недели две назад и, не вдаваясь в подробности, заявил, что ему нужна большая партия «стволов». В последний год Латышев входил в группу, отвечающую за поставки стрелкового оружия в московские гарнизоны. И Хвост знал об этом.

Заметив на лице майора колебания, Хвост мягко, как порой умел это делать, и в то же время очень настойчиво стал его дожимать:

– Ты же там работаешь не один месяц. Знаешь всю эту кухню. Знаком со многими людьми, кто занимается «стволами». В твоем распоряжении все бланки, печати. К начальству ты тоже вхож. Любую бумагу подпишут!.. А потом, нас ведь связывают общие дела, разве ты забыл об этом?

Майор почувствовал, как на его плечи навалился пресс, который вжимал его в землю с каждым произнесенным словом. Еще пара коротеньких фраз, и Миша Хвост расплющит его, как подошва тяжелого ботинка неосторожную гусеницу.

– Нет, не забыл… Только чего уж так напоминать-то, – всерьез обиделся Латышев.

Майор вспомнил, что через три дня из Челябинска должны были прибыть снайперские винтовки и пистолеты «ТТ», и если к этому делу подойти творчески, то пункт назначения можно изменить. Скажем, загнать оружие куда-нибудь на плохо охраняемый объект, откуда оно вскорости должно исчезнуть.

– Ну, так что? – напирал Миша Хвост.

– У меня есть такая возможность, – наконец произнес майор. – С Урала как раз скоро отправится большая партия снайперских «стволов». До места назначения они не дойдут, я сделаю так, что их сгрузят в каком-нибудь ВОХРе. Мне достаточно сделать всего лишь парочку звонков. Но я бы хотел заработать… Мне скоро уходить в отставку, и я бы хотел начать новую жизнь.